Розовый ручей - Мэдл Линда. Страница 73

Деймон не проронил ни слова в ответ.

— Я и не думал, что ты найдешь, чем оправдаться, — произнес в завершение Артур и мгновенно освободился от униженности разоблаченного преступника. — Пошли, Винсент. Давай сначала помоемся, а потом, если тетя Изетта будет достаточно хорошо себя чувствовать, чтобы принять нас, попросим у нее прошения.

Деймон сразу прошел в библиотеку и налил себе щедрую порцию бренди. Отпивая понемногу, он пытался укротить в себе дикую ярость. Но испытывал ужасное искушение призвать к ответу человека, который был виновен во всей этой грызне. Хотя Томас Стерлинг уже давно лежал и, верно, переворачивался в могиле, он все еще правил в Роузвуде. И мысль эта бесила Деймона. Он поднял свою рюмку и тихо прокрался в гостиную, где на него тут же с портрета уставился дед. Деймон столь же пристально стал разглядывать жесткие черты лица старика.

— На сей раз ты, дед, не сможешь повернуться ко мне спиной, — сказал Деймон и поставил свечку на камин из итальянского мрамора. Ребяческое чувство победы охватило его. Наконец-то он загнал Томаса Стерлинга в угол. — Да, да, старик, теперь ты принужден будешь слушать меня.

Томас Стерлинг смотрел на внука негодующим взглядом. Деймон отпил большой глоток бренди.

— Я знаю, твое привидение не бродит по залам Роузвуда. И никогда здесь не бродило. Но дух твой преследует всю семью с такой же уверенностью в своем праве на это, с какой ты смотришь на всех со своего портрета.

Уже начало светать, а Деймон все ходил и ходил взад и вперед по комнате, удивляясь тому, какой затхлостью несет из углов, несмотря на то, что педантично заботились о чистоте гостиной. С какого бы места Деймон ни оборачивался к портрету, дед отовсюду смотрел на него.

— Я мог бы винить свою мать, — продолжал Деймон, — но она была просто напуганная тобою девчонка и пыталась как-то заполнить пустоту, когда ты отверг ее. Я мог бы винить своего отца и все семейство Дюранд, но они переняли у тебя предрассудки. Они не лучше и не хуже тебя.

Деймон медленными глотками продолжал пить бренди.

— Нет, я не тебя виню, дед. Я виню во всем твой мерзкий, самолюбивый дух. Он превратил жизнь твоих дочерей в сплошной кошмар. Ты натравил одну семью на другую. Твой любимый внук чуть не лишил жизни тетю Изетту. Он обвиняет меня в том, что я ворую у собственной семьи, а я в том же обвиняю его. Ты именно этого хотел? Это и был твой великий замысел? Видеть, как Стерлинги хватают друг друга за глотку из-за Роузвуда?

Глаза с портрета, не отрываясь, смотрели на Деймона, когда он снова пересек комнату. «Это, верно, — результат искусства художника, — подумал Деймон. — Нелли могла бы объяснить, как это делается».

Он не отвел своего взгляда и вдруг почувствовал какой-то холодок, тронувший его волосы на затылке. Конечно, глупо, но Деймону показалось, будто в комнате кто-то есть. Кто-то слушает его.

— Ты собирал в доме все, кроме любви членов своей семьи. Ты наполнил дом прекрасными вещами, а сердце твое осталось пустым. Чем больше ты собирал предметов для коллекции, тем меньше оставалось для твоих близких. Может быть, это пугало тебя. Может, поэтому ты так цеплялся за своих дочерей. Не знаю. Но ты причинил всему столько боли, старина. И я не желаю больше участвовать в этом.

По комнате пробежал влажный ветерок, хотя все окна были закрыты. Зашевелились занавески. Первые лучи восходящего солнца осветили серебряный кубок деда и изысканно отделанные ножны меча Эндрю Джексона.

— Роузвуд принадлежит Изетте, — продолжал Деймон. — Ты завещал его именно ей за ее любовь и преданность тебе. Так ведь? Все коллекции в доме тоже принадлежат ей, и она вольна распоряжаться ими, как сочтет нужным. Она, а не Артур и никто другой.

Деймон обвел рукой все ценности в комнате.

— Ни одна из этих вещей, даже дом, сами по себе ничего не значат без заботы о них. Независимо от того, кому достанется Роузвуд, ты все равно проиграл, дед. Все, что ты собирал и строил, ты сам же и разрушил.

Деймон замолчал. Он высказал то, что хотел высказать, придя сюда, и тишину нарушало теперь только тиканье часов Лафайета на камине. Допив последний глоток бренди, он повернулся и вышел из комнаты.

Серебряный кубок Томаса Стерлинга начал покачиваться, а потом закрутился все быстрее и быстрее. И, наконец, упал на бок, глухо звеня.

Все дни после сердечного приступа Изетты Артур вел себя безукоризненно. К удивлению Нелли, они с Винсентом с разрешения доктора Макгрегора посетили мисс Изетту и попросили прощения за свою «проказу». А потом принялись завоевывать ее доброе расположение к себе: что-нибудь приносили, играли с ней в карты, читали ей книги.

Нелли, находясь все время поблизости, чувствовала себя как-то неловко, видя, как переменилось поведение Артура. Еще более удивительным было то, что Изетта, пребывая в блаженстве, казалось, не осознавала скрытых мотивов такой перемены. Она воспринимала внимание к себе племянника и его сына с добрым юмором и с поразительным всепрощением. Но Нелли не в состоянии была простить безрассудный поступок Артура. Он чуть не стоил жизни его родной тете. А теперь он вел себя так, словно его ночная выходка была лишь безобидной проказой.

Вэрина стала совсем молчаливой и полностью посвятила себя розам. Деймон как-то замкнулся в себе, проводя долгие часы вне дома: в полях, на мельнице или на складе. Но каждый вечер, возвращаясь к ужину, он был безукоризненно вежлив с Нелли. На балкон для ночных встреч он больше не выходил. Нелли скучала по нему, ей не хватало его общества, она хотела знать, что он думает об Артуре и Джоне Майнере и что при этом чувствует.

Атмосфера в доме была напряженной с восхода и до заката и день ото дня все больше угнетала своей тяжестью. Артур и Винсент возобновили светскую жизнь и вместе с Джоном Майнером ходили в гости к соседям. Часто они бродили по дому, и Майнер восхищался картинами и антикварными вещами. А Деймон с помощью Пьюга управлял делами плантации.

Доктор Макгрегор ежедневно посещал Изетту с неизменно блаженной улыбкой на лице. Они с Изеттой часто оставались наедине и, склонив друг к другу головы, шептались, как два озорных ребенка, придумавшие какую-то шалость. Казалось, что они счастливы вместе. И Нелли мечтала хотя бы о маленькой частичке такого счастья.

В один из вечеров после очередного неприятного застолья Деймон позвал Нелли в гостиную. Кроме него, там были Изетта, Вэрина и доктор Макгрегор. Они стояли вокруг двух больших ящиков, которые сколотил Элайджа. Артур, Винсент и Джон Майнер вошли следом за ней. Пьюг и дядя Кейто остались у открытой двери.

— Вот опись, — сказал Деймон и вручил Нелли тетрадь, которую она ни разу не видела после возвращения из Нового Орлеана, так как он хранил ее под замком в ящике письменного стола. — Прежде чем запаковать эти вещи и отправить их в другое место, необходимо все оформить документально.

— Запаковать и отправить? — переспросила Нелли, не понимая, чего хочет от нее Деймон.

— Да, дорогая, — с улыбкой ответила ей Изетта. — Но все по порядку. Сначала я должна кое-что сообщить вам. — Она взяла за руку доктора Макгрегора. — Мы с Тео достаточно долго хранили нашу тайну. И только сегодня утром я сказала об этом Деймону и Вэрине, но вы все тоже должны знать об этом. Тео и я собираемся в конце недели пожениться.

— Собираетесь что?! — спросил ошеломленный такой новостью Артур. — Этого не может быть! Жениться в вашем возрасте? Тетя Изетта…

— А, по-моему, это прекрасная новость, — обрадовалась Нелли, сообразив вдруг, почему так странно в последние дни вела себя Изетта. Нелли обняла старую леди и поцеловала в щеку доктора Макгрегора. — Я просто счастлива за вас обоих.

Доктор положил руку Изетте на талию.

— Мы собираемся жить вместе долго и счастливо.

— Но… но, а что с Роузвудом? — заикаясь, поинтересовался Артур.

— Если со мной что случится, Роузвуд перейдет Тео, — объяснила Изетта и так всем очевидное.