Вторжение - Мэй Джулиан. Страница 35

Я, как мог, скрывал свой скептицизм. Радость моя, пусть все будет, как ты хочешь! Элен рассказывала подробности, а я ахал и поддакивал, хотя у меня создалось впечатление, что она просто выдает желаемое за действительное.

— Я непременно напишу об этом в журнале, — заключила она. — И о вашей встрече тоже, если позволите.

Я всполошился, как самый настоящий обыватель.

— Нет, Элен, лучше не надо. Я рассказал только вам, потому что вы не такая, как другие.

— И вы, Роже. — Она с улыбкой протянула мне руку и поднялась из-за стола. (Неужели уйдет? Выходит, мой блестящий гамбит пропал втуне? Я было подумал о принуждении, но оно почему-то оказалось парализованным.) — Хорошо, обещаю сохранить вашу историю в тайне, а вы взамен обещайте читать мой журнал. И если вдруг передумаете…

— Уже уходите? — упавшим голосом проговорил я.

В бледно-голубых глазах рассыпались серебристые искорки.

— Да не знаю… Можно пойти наверх потанцевать. Мои бедные эфирианцы спят без задних ног, а я совсем не чувствую усталости. Как вы на это смотрите, Роже?

Я чуть не издал торжествующий индейский клич. Однако сдержался и лишь галантно поцеловал ей руку. (Откуда что берется?)

— Enchantй, chиre Madame note 38.

— О, вы француз?! — изумленно воскликнула она.

— Всего лишь франко-американец, — вздохнул я. — Канадцы и те смеются над нашим акцентом, не говоря уже о радушных янки, что втайне завидуют нашей savoir faire note 39, a за глаза обзывают жабами.

— Иногда под жабьей шкурой скрываются царевичи. Вы — один из них?

Да, Элен, да, любимая! И если смелость мне не изменит, то чудесное превращение свершится нынче же ночью…

Рука об руку мы поднимаемся по лестнице и вступаем в ярко освещенный танцевальный зал. На нас устремлено множество глаз. Оркестр знаменитого отеля нарочно перемежает современную музыку старыми ностальгическими ритмами типа «Умчи меня к Луне» или «Где и когда?». Мы медленно движемся в танце. Я держу ее в объятиях и превращаюсь из жалкого администратора с непомерно разыгравшимся воображением в загадочного темноволосого рыцаря, обольстившего королеву бала. Окружающие чувствуют наш магнетизм. Мы в центре внимания, нас окутывает необыкновенный золотистый свет. Человечество до сих пор не признает существования высшей умственной связи, но моя дама не может не ощущать ее.

Мы танцуем, улыбаемся и мало-помалу открываем друг другу умы. Я осторожно приподнимаю завесу над ее эмоциями и мягким корректирующим импульсом, каким инстинктивно пользовался, работая с маленьким Дени, проникаю внутрь. Ее чувственный настрой легко доступен мне. Она изведала любовь и вкусила горечь разочарования. Под напускной холодностью скрываются нереализованные желания и неуверенность в себе. Она идеалистка, но не лишена чувства юмора. К тому же отчаянно боится, что ее уютный, благоустроенный мирок будет разрушен под ураганным натиском радиоактивных осадков.

Музыкальный ритм становится более стремительным, откровенно возбуждающим. Мы уже не решаемся прикоснуться друг к другу, зато умы сливаются все теснее, и я невольно передаю ей свой пыл. Элен отвечает тем же.

Наконец, не сказав ни слова, она берет меня за руку и уводит из огромного зала. На лифте мы поднимаемся в ее роскошный номер, окна которого обращены к залитой лунным светом горной гряде. Мы целуемся; от ее мягких, бархатных губ веет прохладой, но они с готовностью принимают мой жар и трогательно пытаются возвратить его. Я мысленно кричу ей слова любви и страсти; она, задохнувшись, отрывается от моих губ.

— Роже… милый… как странно все…

Ничего странного. Не бойся.

А вслух я шепчу:

— Ты же не испугалась, когда получила ответ из космоса. Значит, не должна бояться и того, что позволило тебе его расслышать?

Подсознательно она уже чувствует это.

Я обнимаю ее еще крепче, покрываю поцелуями волосы, лицо, шею, слабо пахнущую духами. Неистовое желание, выливающееся в телепатической речи, сметает барьеры ее латентности.

Не бойся, Элен! Я с тобой, я люблю тебя. Твой ум пребывал в долгой спячке, а теперь пробуждается. А мой тоже как бы и не жил, пока не появилась ты.

Роже! Роже?..

Вот видишь, я не лгу. Мы поможем друг другу познать это чудо.

Она отвечает — сперва несмело, невнятно. Ей трудно разобраться в сумятице мыслей и чувств. Но мало-помалу ее внутренняя речь обретает связность. И мне то и дело приходится применять коррекцию, потому что Элен близка к истерике. Я успокаиваю ее, целую обнаженное загорелое плечо, руки, похолодевшие ладони. С помощью психокинеза вытаскиваю из пучка шпильки, и светлые волосы рассыпаются по плечам.

— Роже?! — кричит она. — Так это ПРАВДА? Я не сплю? Боже! Боже! Неужели… наши умы… взаимодействуют…

Да. У нас с тобой особенные умы. Они любят друг друга.

Я неторопливо раздеваю ее. Взглядом задергиваю шторы, оставляя щелочку. Тонкий лунный луч падает на ее тело. Кровь бурлит у меня в жилах, и я все время осаживаю себя, опасаясь потерять самоконтроль.

Бывают люди с нестандартным складом ума. И у тебя, и у меня это наследственное. Таких, как мы, наверняка много. Поскольку экстрасенсорика…

В ее глазах смесь ужаса и экстаза; она протягивает ко мне руки и стонет:

— Иди ко мне! Умоляю, не говори больше ничего, я этого не вынесу! Просто люби меня.

Я сбрасываю одежду, немного робея. Да-да! Сколько надежд, сколько безудержных фантазий уже разбилось о прозу жизни! Я хорошо себе представляю, что значит совершенство в любви, и моя готовность достичь его — своеобразный вызов. Необходимо, чтобы и она его достигла, ведь до сей поры, подобно мне, бедняжка знала лишь банальное удовлетворение полового инстинкта.

Будь осторожен, Роже, не пугай ее!

— Закрой глаза, chйrie, — говорю я. — Доверься мне.

Тело и мозг охвачены пламенем. Я готов. Как в многократно виденном сне, мы отрываемся от пола. Я легко, естественно вхожу в нее. Ощутив мой жар в своем теле, она забывает всегдашнюю холодность и кричит. Глаза ее открыты, но видят они только меня. Наши движения слаженны, гармоничны и доставляют нам экстатическое блаженство, какое может возникнуть только из одновременного слияния тел и умов в состоянии невесомости. Когда настает кульминация, мой мозг содрогается в конвульсиях, а Элен на миг теряет сознание. Я поддерживаю ее в воздухе и медленно опускаюсь на пол. Мы долго не можем отдышаться, я благодарю Бога за такой подарок. Вот так мы будем парить в вечном блаженстве, не ведая страха…

Голова Элен лежит на моем плече. Я глажу ее по волосам.

— Я никогда… никогда… — Она не находит слов.

— Тебе хорошо со мной?

— Роже! Теперь я понимаю, что так влекло меня к тебе. Неужели всему виной… экстрасенсорика?

— Ну, в том числе. А еще не забывай, что я царевич в жабьей шкуре.

Она улыбнулась и приникла ко мне.

— Ты удивительный человек. Знаешь, мне кажется, будто все это происходило в воздухе.

Я тоже постепенно прихожу в себя.

Поверь, я долго тебя искал. А когда нашел, то испугался: вдруг не получится… так, как мечталось. Но, слава Богу, все получилось.

Она подняла голову и ошарашенно посмотрела на меня. Я вглядывался в каждую черточку любимого лица. И не дал ей задать вопрос — заткнул рот поцелуем.

— Не может быть! — прошептала Элен, оторвавшись наконец от моих губ.

— Почему? — в свою очередь улыбнулся я. — Ты же слышала: царевич-жаба спал на листе кувшинки, ожидая появления суженой… своей царевны-лягушки.

— Нет, не верю! Это что, какой-то спиритизм?.. Нормальный человек не может…

Я вновь заставил ее замолчать. Потом открыл свой ум и показал ей все, как есть. Неожиданно для меня она разрыдалась.

— Мой бедный, милый Роже! О Господи! А если б мы не нашли друг друга?

— Не знаю. Как видишь, моя первая любовь окончилась катастрофой. Я думал, что ее чувство так же глубоко, как мое, но ошибся, ведь она не могла открыться мне. И больше я не мог так рисковать, понимаешь?