Куда падал дождь - Мэйджер Энн. Страница 31

Это ж надо придумать: рассказывать такие небылицы перепуганному мальчику.

– В самом деле? – Джо явно готов был слушать до бесконечности.

– Да нет, конечно; у Натана было богатое воображение. Никакого хищадия на свете не существует.

– Здорово.

Дождь шелестел по окну и барабанил по крыше. Лейси поймала себя на том, что подслушивает, но, насколько она помнила, Джонни ей этой истории не рассказывал, и ей было любопытно не меньше Джо.

– А однажды ночью кто-то ворвался в дом. Натан, совсем как ты сегодня, схватил: свою бейсбольную биту, а я… я как последний трус заперся в чулане. Во время этой страшной драки Натан звал меня, а я только закрывал глаза. Тот парень был на голову выше Натана, но тьма была хоть глаз выколи, а Натан знал дом как свои пять пальцев, так что он сумел поколотить его той битой.

– Такой, как у меня?

– Ну точь-в-точь. После этого Натан стал в нашем квартале героем, а я прослыл трусишкой. Натану приходилось защищать меня от шпаны – пока он не погиб. Потом мне уж хочешь не хочешь пришлось драться самому. Но я все равно всегда боялся. А после его смерти – даже еще больше. Наша семья так и не пришла в себя после его гибели.

– А как он погиб?

– Его сбила машина, когда он ехал на велике. Кто-то его сбил и скрылся. Этого типа так никогда и не нашли.

– А ты и сейчас боишься?

– После несчастного случая больше нет.

– Ты не посидишь со мной, пока я не засну?

– Закрывай глаза… и не думай о хищадиях.

– А как ты догадался, что у меня в голове они?

– Знаю, и все, – последовал ответ, произнесенный низким приятным голосом.

– А какого они цвета?

– Багряно-красные. Но лучше о них не думай.

– А у них клювы есть?

– И длинные-предлинные зубы.

– А перья?

– Немного. Они все в чешуе.

– И склизкие?

– Ты вроде бы спать собирался.

– Ты мой настоящий отец. Правда?

Неожиданно заданный Джо вопрос прозвучал как гром среди ясного неба.

Лейси чуть не задохнулась от неожиданности, сердце бешено заколотилось. Она вся напряглась в ожидании ответа Миднайта.

Тот долго молчал. Дождевые капли, сверкая словно бриллианты, сбегали по стеклу.

– Да, – послышался голос Джонни, он был еще мягче и задушевнее, чем раньше.

Лейси вся сжалась. Сердце готово было выскочить из груди.

– Почему же ты никогда не появлялся?

– Потому что я этого не знал.

– А теперь ты останешься с нами? – почти прошептал Джо.

Лейси буквально распирал истерический смех, поднимающийся откуда-то из глубины. Разве мог маленький Джо знать, что то, о чем он спрашивает и чего она сама так страстно желает, неосуществимо?

Не дожидаясь ответа Миднайта, она прошла в дальний конец холла и стала у окна.

Но его негромкий голос преследовал ее и там:

– Об этом лучше спросить маму.

Дрожащим пальцем Лейси чертила траекторию падающей капли на ледяном стекле.

Потом – другой.

Глаза ее наполнились слезами, а сердце – жалостью к себе и Джо: их мечтам не суждено было осуществиться. Дождевые капли слились в одно неясное мерцающее пятно. Лейси безнадежно и бесцельно водила пальцами по прозрачному стеклу и начала дрожать от непреодолимой боли.

Она так стояла довольно долго. Вдруг послышался звук удара футбольного мяча о ковер. У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала спиной, что Миднайт заметил ее. Она не могла собраться с силами и обернуться.

– Куда падают капли? – раздался хрипловатый голос из темноты холла.

Глава тринадцатая

– Куда падают капли? – Второй раз слышала она этот вопрос. Голос Миднайта звучал с какой-то особой горечью; у Лейси перехватило дыхание. – Господи, как же все было здорово! Прости меня, я был тогда еще незрелым глупцом. Но я любил тебя. Во всяком случае, я так считал. Хотя той милой невинной девочки, которую я любил, никогда на свете не было.

– Но и ты также не был тем нежным принцем-героем, какого я ждала, Джонни Миднайт. Ты отверг меня при первом же случае.

Джонни сделал шаг в ее сторону. Губы его были плотно сжаты.

– Но у меня были на то веские причины, черт побери. Хотя, как знать, может, все к лучшему. Чем раньше лишишься иллюзий, тем легче потом. После тебя все беды – даже этот несчастный случай – были сущей ерундой. До тех пор, пока я не узнал, что ты мать моего ребенка и что ты сделала моего собственного ребенка чужим для меня.

– Я звонила тебе после свадьбы, но ты был так холоден… А я была в таком потрясении… Что толку было говорить, если ты меня видеть не мог?

– И ты еще смеешь спрашивать?

Лейси резко отвернулась от Миднайта, не желая показывать ему свои чувства. Но он схватил ее в неверном ночном полумраке: на лице его были написаны ярость и отчаяние. Жадно приникнув к ее лицу, он поцелуями выпил слезы, которые, подобно, мерцающим дождевым каплям, стекали по ее бледным щекам.

– О Боже, – простонал Джонни, прижимая ее к себе и лаская пальцами ее лицо. – Почему это твои слезы выворачивают мне душу? Ведь плакать надо мне, а не тебе. Ты украла у меня Джо. На целых девять лет. Ты вбила ему в голову, что его отец Сэм. Ты хитростью заставила меня принять стипендию в Стэнфордский юридический институт, а это, как потом выяснилось, были деньги Сэма, чтоб ему пусто было. Это я должен тебя ненавидеть. Да, может, так оно и есть. Только как же я все еще хочу тебя!

Миднайт зарылся лицом в пушистое облако ее белокурых волос. Затем его горячие губы коснулись ее затылка, отчего Лейси почувствовала, как все в ней начинает пылать, и защекотали шею.

– Лейси, – задыхаясь, шептал Джонни, и в голосе его звучали боль и бешенство. Он пьянел от ее тела. – Знаешь, что ты со мной делаешь?

Лейси чувствовала, как клокочет в нем ярость, но с не меньшей силой она чувствовала, как все его существо охватывает непреодолимое желание.

– Боже, ты разрываешь меня на части.

– Я… я этого не хочу… – сама начиная задыхаться, шептала Лейси, пытаясь оттолкнуть Джонни.

Руки его крепко обхватили ее, прижав к себе так, что она всем телом приникла к нему и чувствовала, насколько он возбужден.

– Я тоже, – проурчал Джонни.

– Во всяком случае, не так, – взмолилась она, – когда ты меня почти ненавидишь.

– А что же ты еще хочешь после того, что ты наделала?

– Но ты сам был так холоден. И, ты сказал, что я такая же блудня, как моя мать. Не один раз потом, думая о тебе, я вспоминала, какое у тебя было злобное выражение, когда ты это сказал, какой ненавистью горели у тебя глаза. Совсем как у моего отца…

Ненасытные губы Миднайта все настойчивее искали губы Лейси. Язык его проник за преграду ее губ глубоко в рот, а губы их слились в бесконечном поцелуе. Не отрываясь от нее, Джонни поднял ее на руки и понес в свою спальню.

– Когда-то мне было безразлично, что ты представляешь собой на самом деле, потому что хотел тебя больше всего на свете. А ты хотела денег и всего, что они могут тебе дать, больше меня.

– Нет…

Он опустил ее на постель, стянул с ее плеч халатик, и тот мягко упал на пол. Глаза его сверкали и пугали своей бездонностью.

– Ты и полугода не прожила у Дугласов, как решила, что я тебе не ровня. В ту ночь, когда умер мой отец, ты позволила Сэму вышвырнуть меня с черного хода, как кучу мусора. Его головорезы вытащили меня, бросили на пол, а один из них наступил мне на горло, а потом сбросил с лестницы. Я провалялся там целый час, обливаясь кровью и скуля, как побитый пес, мечтая только об одном: чтоб ты вышла ко мне.

Лейси побледнела как полотно и отвернулась.

– Но я… я не знала. Я была молода и совсем запуталась. С нами так много всего произошло. А ты совсем замкнулся и ничего знать не хотел, кроме своей боли. Все время был мрачен как туча. И все время бесился. Совсем перестал учиться и мог вылететь из института. Ты тогда нашел место грузчика и попал в дурную компанию. Что ни ночь был пьян. Пропадал по нескольку дней. А когда мы встречались, ты беспрерывно злился. Я уж сомневалась, любишь ли ты еще меня. А в тот вечер, когда Сэм вышвырнул тебя, я была ужасно зла на тебя, и кроме того, голова у меня была забита предстоящим Рождеством у Дугласов. Мне так хотелось показать Дугласам, что я могу быть элегантной хозяйкой, а тут ты являешься с явным намерением нагрубить всем и все испортить.