Робкое дыхание - Мэримонт Лесли. Страница 7

Иви готова была силой передвигать ноги через холл к гостиной. Когда она осторожно – слава тебе, Господи! – вошла в открытую дверь, на нее никто не обратил внимания.

Сидя на шелковой парчовой кушетке, Рита прихлебывала шерри и болтала с Алис. Георгос и Янис с бокалами виски стояли у камина, Эмилия хлопотала у буфета.

Она нервно кашлянула, и все посмотрели на нее, перестав делать то, что делали. Она застыла под любопытными взглядами, не в силах сделать ни шагу. Установилось неловкое молчание, и она уже решила покинуть поле боя, когда Георгос подошел к ней, удерживая ее взглядом и не давая двинуться с места.

– Тебе уже получше? – осведомился он в своей обычной хладнокровной манере.

Иви с радостью отметила, что красный отпечаток на его щеке исчез.

– Я в полном порядке, спасибо. – Получилось несколько зажато, но, слава Богу, без всякого заикания. Она облегченно вздохнула. Может, удастся пережить и следующие несколько минут.

– Вот и хорошо. Тогда пойдем, я налью тебе выпить. – Взяв за руку, он повел ее по гостиной.

Вел он ее странно нежно, ничто не напоминало ту жесткую хватку, что была там, наверху. И все же ее сердце отчаянно забилось. Нервы, решила Иви. Она не хотела допустить, что это обычный страх. Ну с чего бы ей бояться Георгоса? Нелепая мысль. Страх следует оставить для врагов, а он ей совсем не враг. И она его вовсе не ненавидит. Просто некоторое время так думала глупенькая девчонка, еще жившая в ней.

И не хочет она, чтобы кто-то думал, будто она его ненавидит. Внезапно решившись, Иви остановилась, выдернула свою руку и повернулась ко всем лицом.

– Я... я хочу вам сказать, – начала она в сильном волнении. – Я... мне... очень неловко за ту сцену, что здесь произошла. И... и за то, что я ударила Георгоса. Я прошу извинения. Нет, Георгос, позволь мне. – Она заупрямилась, когда он, скорчив гримасу, собрался ее прервать. – Я должна это сказать.

Еще раз глубоко вздохнув, она продолжила спокойно и рассудительно:

– Я была совсем не права, поступая так, как поступила. Должно быть, поведение Леонидаса в твоих глазах действительно выглядело немного безответственным, и можно понять, почему ты рассердился на него. Не думаю, чтобы многие братья сделали бы то, что сделал сегодня ты. – На глаза навернулись слезы, но она сдержалась. – Я уверена, Леонидас хотел бы, чтобы я тебе помогала, а не... не прибавляла трудностей в жизни. Я... у меня такое чувство, будто я... подвела его.

В этот момент она уже справилась с собой. Заметив, что она держится из последних сил, Рита вскочила на ноги.

– Что, за ерунда! Леонидас гордился бы тобой сегодня, – твердо заявила она, подойдя к Иви и взяв ее руки в свои. – А, люди?

Все вокруг утвердительно забормотали. Все, но не Георгос, как она с огорчением заметила. Он стоял рядом и хранил стоическое молчание.

– И я уверена, Георгос не держит на тебя зла за то, что ты его малость отхлестала, – с жаром продолжила Рита. – Это не в первый раз дама дает ему отведать своей ручки, – насмешливо добавила она.

– Я знаю одну женщину, которой просто необходимо отведать с тыла руку некоего мужчины, – пробормотал он себе под нос так, чтобы слышали только Иви и Рита.

Этот обмен репликами до того озадачил Иви, что она обо всем забыла и уставилась на Риту, которая, похоже, обрадовалась, увидев на губах шефа суховатую незлую улыбку. Иви окончательно растерялась. Они друзья или враги? Она совсем не понимала их отношений.

– Давайте отведаем деликатесов, зря, что ли, Эмилия старалась? От одного взгляда на них прямо слюнки текут, – продолжила Рита. – Я уже не могу терпеть.

Некоторое время вечер шел достаточно гладко. Эмилия наготовила множество закусок, которые не требовали ни вилок, ни ножей и которые можно было есть стоя или сидя с маленькой тарелочкой на коленях. Разговор крутился в основном вокруг потрясающе вкусного угощения и затянувшейся дождливой погоды – обе темы вполне безобидные.

Напряжение этого дня не прошло даром: Иви почувствовала, как в лобной доле возникла и начала разрастаться боль. Янис предложил ей бокал красного вина, она с готовностью взяла его и присела на кушетку, откуда только что встали Алис и Рита. Она потягивала мелкими глоточками вино и чуть заметно улыбалась, вспоминая те вечера, когда они с Леонидасом сидели у камина или на заднем крыльце, прихлебывая дешевый кларет, и обсуждали книгу, которую она только что прочитала.

Память унесла Иви совсем в другой мир, и она вздрогнула, когда Янис спросил, о чем она задумалась. Как ему ответишь? Янис никогда не поймет, что они пережили с Леонидасом, что она испытывала к нему. В его глазах, как и в глазах Георгоса, Леонидас был неудачником, невзрачным лысеющим тридцатишестилетним бедолагой, который не имел никакого права на любовь молодой хорошенькой девушки.

Она видела, как всех шокировал ее приезд в Павлиди-холл, где ее представили как фактическую жену Леонндаса. Даже его мать не могла скрыть удивления, хотя Леонидас был ее любимым сыном. Сообщение о ребенке встретили таким красноречивым молчанием, что Иви поняла: его даже не считали в достаточной степени мужчиной, способным стать отцом.

Что ж, они ошибались, не так ли? – вызывающе подумала она, сцепив пальцы на чуть округлившемся животе. На следующей неделе она сходит на ультразвук и будет знать, мальчик это или девочка. Хорошо бы мальчик и похожий на Леонидаса.

– Я вижу, вы не настроены на легкую болтовню, – шепнул Янис. – Я только хотел сказать, что считаю вас молодцом и надеюсь, все будет хорошо. Но если получится что-то не так и понадобится плечо, чтобы на него опереться, знайте, у вас есть такое плечо. Только позовите меня.

Иви благодарно ему улыбнулась.

– Вы очень добры, Янис. Я это запомню. Спасибо вам.

Янис потрепал ее по руке и встал, едва не задев при этом плечом Георгоса.

– Уже уходишь, Янис? – каким-то бесцветным голосом спросил он.

Слегка ошеломленный Янис взглянул на часы.

– Нет еще, – ответил он. – Я собирался налить себе еще бокал.

– Иви уже хватит, – распорядился Георгос, глядя на ее опустевший бокал.

– Может, это ей решать?

Иви думала то же самое.

– Георгос, – подошла к ним Алис, сглаживая этим неловкость момента, – почему бы тебе не поставить какую-нибудь музыку? Что-нибудь приятное и успокаивающее. Моцарта, пожалуй. Вам ведь нравится Моцарт, Иви? Вы его позавчера слушали.

– Моцарта я обожаю, – призналась Иви. – Это любимый композитор Леонидаса.

Алис тоскливо вздохнула.

– Конечно... Знаете, я давала ему слушать Моцарта с самого рождения, он всегда засыпал под его музыку.

– Под Моцарта кто хочешь уснет, – проворчал Георгос, с явным раздражением направляясь к стереопроигрывателю.

– Не обращайте на него внимания, – прошептала Алис, усаживаясь с ней рядом. – Он всегда немного ревновал меня к Леонидасу, даже непонятно отчего. Бедный мой сын не обладал достоинствами своего брата. Он рос очень болезненным ребенком, а Георгос даже не простужался. Сколько бессонных ночей просидела я у кроватки Леонидаса, особенно когда у него была астма.

Иви подумала, что, возможно, Георгос испытывал ревность не к самому Леонидасу, а не к тому, что вся любовь и внимание матери явно доставались старшему сыну. Иви не имела ни братьев, ни сестер, но она легко представила, как тяжело расти, зная, что тебе предпочитают брата или сестру. Правда, отец Леоиидаса выделял младшего сына, так что он видел и любовь, и внимание. Но не материнские.

Раздались первые чистые ноты моцартовского концерта до мажор для скрипки и арфы, и разговоры разом утихли. От выбора Георгоса у Иви больно сжалось сердце, и видения недавних дней живо всплыли в памяти. Бросив взгляд на пустое кресло напротив, она почти увидела там Леонидаса с запрокинутой головой и полуприкрытыми глазами – он всегда так слушал это произведение.

– Ах-х, – выдохнула рядом Алис. – Какое волшебство... какое блаженство.

От внезапной боли Иви скрипнула зубами, понимая, что не может попросить выключить проигрыватель. Не сдержав легкой гримасы, она глянула в ту сторону и встретилась глазами с Георгосом, который в ту секунду обернулся. Иви потрясла суровая жесткость его лица, с которой он шагнул к ней.