Король абордажа - ван Викк Мэсон Френсис. Страница 24

На берегу раздалась команда, и появилось около двадцати солдат, которые выстроились перед высоким человеком в серой монашеской рясе, подвязанной веревкой, который спрыгнул на берег из барки.

Это, вне всякого сомнения, был один из тех монахов, которые в течение почти двух столетий колесили по Карибскому морю и сеяли семена слова Христова. Meдленно и важно монах двинулся вперед, за ним почтительно следовал офицер в алом камзоле, расшитом серебром, в стальных латах и блестящих наколенниках. На его модной шляпе трепыхалось пышное голубое страусиное перо.

Торжественно ступая по песку, в сопровождении солдат, серый монах направился к захваченному врасплох лагерю. Вдруг он остановился.

— Защитите меня! Ради нашего любимого Господа, спасите меня!

Из невидимого за кустами лагеря выскочила обезумевшая Кейт Пайн. Она была босиком и в одной рубашке, поэтому неслась словно испуганная лань. С растрепавшимися волосами, она подбежала к монаху и упала перед ним на колени, подняв с мольбой руки.

— Слава Богу, — пробормотал Морган, — эти исчадья ада не трогаются с места; теперь бедняжка Кейт в безопасности.

— Пока рано судить об этом… — прошептал Джекмен. — Ты плохо знаешь этих дьяволов.

Монах отступил назад, чтобы отстраниться от англичанки, пытавшейся уцепиться за его рясу. На вершине дерева были отлично слышны жалобные причитания Кейт:

— Да славится Господь, который послал мне вас, преподобный сэр. Я… я прошу вашей за… защиты. Как слуга Господа, прикажите этим дьяволам…

Фигура в сером капюшоне неожиданно вытащила заткнутые за веревку четки и склонилась над коленопреклоненной девушкой. На плохом английском он спросил:

— Ты целовать распятие?

Двое на дереве смотрели, как Кейт побледнела, на мгновение замешкалась, а потом ответила:

— Но, святой отец, я не могу. Это… это ведь идолопоклонство?

Монах нетерпеливо ткнул ей в лицо распятье из слоновой кости в серебряном окладе.

— Ты целовать! — Но когда Кейт отшатнулась, не вставая с колен, монах медленно отвернулся и пошел прочь.

С похотливыми воплями круг мужчин сомкнулся и полностью скрыл с глаз бледную фигуру Кейт и ее разметавшиеся волосы. В ярких лучах солнца испанцы в ярких голубых, желтых, зеленых и красных кафтанах, стальных шлемах и латах больше всего напоминали рой бабочек, слетевшихся к какому-то притягательному цветку.

Когда мужчины подняли полубесчувственную Кейт и потащили ее в кусты, Морган заметил, что она уже совершенно раздета.

К несчастью, в этот момент Кейт пришла в себя и осознала, что негодяи тащили ее в хижину. Наблюдать, как она изгибается всем своим бело-розовым телом, пытаясь вырваться, и отчаянно молит о пощаде — ее крики разжалобили бы и кромвелевского судью — для двух беглецов было хуже всякой пытки.

Панический визг пронесся по всему пляжу, и в этих криках слышалось такое отчаяние, боль и смертельный ужас, что Морган почувствовал, как у него похолодела спина.

Он услышал, как Джекмен тихо изрыгает проклятья в бессильной ярости. Постепенно вопли и жалобы сменились душераздирающими стонами. А потом был слышен только злобный хохот, проклятья и стук игральных костей.

За этот день беглецам еще раз пришлось убедиться, что Дублон и Фалле ничуть не приукрасили свои рассказы о жестокости солдат его католического величества Филиппа IV, короля Арагона и Кастилии, по отношению к чужеземцам.

Ближе к полудню, когда огонь в яме для заготовки. мяса потух, превратившись в ярко светящиеся угли, появилась группа полуголых испанцев, веселых и довольных благодаря паре глотков рома и обилию пальмового вина Педро. Они тащили за собой крепко связанного Тростона. Страх смерти придал ему силы, и он упирался, пытаясь вырваться от четырех сильных солдат.

Морган с ужасом догадался, что сейчас произойдет.

— Боже милосердный, запрети им! — ахнул Гарри Морган, а в его сердце вспыхнула неутолимая и не знающая жалости ненависть, которая уже не угасала всю его жизнь.

Несмотря на бессвязные мольбы Тростона и отчаянные вопли, от которых даже собаки шарахнулись в стороны, его вначале оглушили крепкой дубинкой, чтобы легче было привязать полосами кожи лицом вниз к решетке для заготовки мяса.

— Умоляю вас, добрые сэры, перережьте мне горло, -молил несчастный. — Ради Бога, убейте меня! Я… я не вынесу… — Взвился клуб дыма, и Тростон зашелся в кашле, прервавшем его слова.

Наполнив разбавленным ромом половинки кокосовых орехов, солдаты и матросы полукругом расположились вокруг ямы, подавая советы тому, кто принялся торопливо бросать на угли мелкие щепки.

Из своего укрытия беглецы могли с ужасом видеть все происходящее до малейших деталей. Морган иногда пытался отвести взгляд, но не мог этого сделать. Не мог этого сделать и Джекмен.

— Богом клянусь, — выдохнул уроженец Новой Англии, — если я пожалею хоть одного дона, пусть меня постигнет та же участь!

Мучители не торопились — вначале они разожгли огонь под ногами жертвы, а потом постепенно продвигались дальше. Когда им казалось, что обнаженное тело поджаривается слишком быстро, то они поливали дергающегося и извивающегося Тростона пальмовым маслом, пока маленькие язычки пламени не стали лизать все его тело.

Похолодев от ужаса, Морган слышал, как Тростон кашлял, пытаясь кричать в густом дыму. Каждый раз, когда ветер относил дым в сторону, несчастный стонал, кричал и молил поскорее прикончить его. Но большинство мучителей спокойно сидели в тени кокосовых пальм, пили и полдничали.

Пытка продолжалась два томительных часа. Морган тоже мучился. Страдая от судорог, он не осмеливался пошевелить ни единым мускулом, потому что внизу возились собаки. Казалось, вечность прошла, прежде чем наконец обожженное, почерневшее тело неподвижно замерло над углями.

К негодованию нетерпеливых стервятников и ворон, победители отдыхали почти до заката, когда солнце уже совсем низко опустилось над горами Эспаньолы, а по долине протянулись сгущающиеся тени. Тогда они стали собираться, и к закату последняя охапка кож и последний мешок с мясом были погружены на барку под хлопанье крыльев стервятников, которые спешили поживиться телом Клааса.

Вначале рабы испанцев, ритмично взмахивая веслами, вывели барку на глубину, а потом подняли желто-коричневый парус. Ведя за собой три каноэ и пирогу Фалле, испанцы взяли курс на запад, и спустя полчаса барка казалась не больше листика, затерявшегося в просторах Карибского моря.

Только когда барка отошла на значительное расстояние и не могла уже вернуться, Морган и его товарищ медленно начали спускаться вниз. Спустившись, они прежде всего молча напились воды.

— Кровь Христова! Мне казалось, что я еще со времен потопа мечтал об этом! — проговорил Морган.

Вытерев рот тыльной стороной ладони, Джекмен угрюмо буркнул:

— Как ты можешь шутить? Я никогда этого не забуду, и испанцам этот день дорого обойдется. Ты видел, что от них осталось?

Морган немедленно вспыхнул.

— Нечего надрываться. Послушай меня, мрачный олух-янки. Если я не кусаю губы до крови, как ты, это еще не значит… — Он набрал полную грудь воздуха и прошипел: -Да я убью троих испанцев там, где ты убьешь одного!

Джекмен, порыв которого уже прошел, покачал растрепанной головой.

— Больше всего мне жаль бедняжку Кейт.

Они скоро поняли, что Дублон, Фалле и Дунбар погибли в первые же минуты сражения, но оказали значительное сопротивление, потому что рядом с лагерем виднелись четыре свежие испанские могилы с грубыми деревянными крестами. Свирепо ругаясь, Морган сбил кресты.

— Боже Всевышний! — вскрикнул Джекмен. — Посмотри, Гарри! А-ах! Дайте только мне добраться до этих папистских собак!

На ветвях дерева покачивались подвешенные за волосы и все еще узнаваемые головы Дублона, Фалле, Педро, Клааса, Тростона и Дунбара. Под деревом песок почернел от крови. Головы покачивались на ветру и как будто в ужасе смотрели широко раскрытыми неподвижными глазами на жестокий мир, который они так мгновенно покинули.