Наслаждение и боль - Мэтер Энн. Страница 12

— Я не могу представить себе, — пожала плечами Элизабет, — какие могут быть возражения. Однако не выходите за пределы парка — это опасно, хорошо?

— Я знаю. Быки, — сухо ответила Лаура.

— О, вы ведь видели их вчера, верно?

— Ну да, именно, — ответила Лаура, решив не делиться своими утренними переживаниями и приключениями. — Они выглядят очень свирепыми!

— О да. Совсем недавно один из рабочих был сильно ранен — бык рогами зацепил его.

— Тогда почему они бегают так свободно?

— Деревня огорожена забором. Никакой опасности нет. Кроме того, их не учат убивать. Когда они достаточно подрастут, их продадут для корриды.

— Ах так! Я никогда не видела боя быков, а вы? — спросила Лаура.

— Я видел! — раздался тоненький голосок, и Лаура тревожно посмотрела на Карлоса.

— Ты видел? — переспросила она. — Не может быть! — Она посмотрела на Элизабет: — Неужели это так?

— А почему бы и нет? Понимаете, это ведь часть обучения, знакомство с жизнью. Испанцы воспринимают бой быков, как мы воспринимаем, скажем, футбол!

— Ну хорошо, — покачала головой Лаура, вздрогнув. — Пошли, Карлос?

Мальчик кивнул и доверчиво просунул свою ручку в ее руку. Обрадовавшись этому маленькому проявлению доверия, Лаура сжала его пальчики и пошла по коридору, направляясь к холлу.

— Пошли, — сказал Карлос, потянув ее за руку, когда она повернула прочь от двора. — Мы пойдем здесь.

Лаура замешкалась, затем вспомнила, что Мария говорила о том, что можно пользоваться главным входом, и позволила Карлосу вести ее сквозь арки в выложенный мозаикой внутренний двор. Здесь солнце сияло еще ярче, и запах цветов был просто одуряющим. Они подошли к фонтану, и Карлос поболтал рукой в воде. Затем он посмотрел на Лауру и сказал:

— Расскажите мне о вашем доме.

— О моем доме? — Лаура нахмурилась, но затем улыбнулась. — Ну, собственно говоря, у меня нет такого дома, как ты себе представляешь. У меня квартира из нескольких комнат в большом доме, где множество таких комнат, они все отделены от других дверями, такими, как у вас входная.

— Вроде апартаментов?

— Правильно, — обрадовалась Лаура. — Ты бывал в апартаментах?

— У моего отца есть апартаменты в Мадриде, — ответил Карлос бесстрастно, а затем продолжил: — У вас есть братья или сестры?

— Нет.

— И у меня нет. — Карлос вздохнул. — Я хотел бы, чтобы они были, а вы? Я хочу сказать, у меня есть несколько дядей, и у них в домах очень много детей. А здесь, здесь — только я один!

— А вот теперь здесь еще и я, — сказала Лаура с улыбкой. — Пошли. Покажи мне сад. У тебя есть качели?

— А что такое качели?

— Это сиденье, к которому прикреплена веревка, которая висит на столбах или на деревьях…

— У меня есть автомобиль, — сказал Карлос довольно значительно. — С настоящим двигателем.

— Неужели? — посмотрела на него удивленно Лаура.

— Да. И у меня очень много игрушек. Наверху, в детской.

— А у тебя есть какие-нибудь любимые животные?

— Любимые животные?

— Ну, кролики, хомяки или щеночек?

— Вы хотите сказать живые?

— Да, я имею в виду это.

— О, тогда нет. Но ведь в имении моего отца есть очень много животных, и отец говорит, что я могу их видеть, когда захочу.

— Но это совсем не то, что иметь свое собственное животное, за которым нужно ухаживать, — ответила Лаура спокойно, наблюдая появившееся на лице Карлоса задумчивое выражение. Очевидно, Элизабет Латимер уже выставляла подобные же аргументы раньше, и ответы Карлоса были такими, какие он слышал от своего отца.

В саду были беседки, и одна, со скамейкой из резного камня, располагалась против береговой линии.

— Давай присядем здесь, — предложила Лаура, погладив камень и с удовольствием почувствовав его теплоту. — Мы можем поговорить о твоих хобби-то есть о вещах, которые ты любишь делать. Может быть, позже мы займемся такими делами и на наших уроках. И наша учеба будет как игра.

Карлос посмотрел на нее заинтересованно. Он сел к ней поближе, разглядывая ее внимательно:

— Продолжайте. Расскажите мне о хобби.

— Ну, хобби — это то, что нам нравится делать, вроде чтения, рисования, может быть, раскрашивания. В Англии люди занимаются разными вещами: играют в разные игры, коллекционируют разные предметы. Я когда-то собирала почтовые марки. А иногда я начинала собирать коллекции и быстро охладевала к этому занятию. Собственно, коллекцию никогда нельзя закончить, — заметила она с улыбкой.

— Я знаю, что вы имеете в виду. Либби коллекционирует дикие цветы и раскладывает их между страницами книг.

— Либби? О, ты хочешь сказать, мисс Латимер?

— Да, я зову ее Либби. Она нравится вам?

— Очень, — честно ответила Лаура. — Я думаю, что она тебе как мама. А ты помнишь свою маму?

— О нет. Я был совсем младенцем, когда она умерла, — ответил Карлос вполне равнодушно. — А мы можем начать коллекционировать что-нибудь, мисс Флеминг?

— Я думаю, что «мисс Флеминг», пожалуй, звучит слишком официально, — сказала она, нахмурившись, — но твоему отцу, возможно, не понравится, если ты будешь звать меня просто по имени. Может быть, ты придумаешь, как тебе меня называть?

— Ну а что, если «сеньорита Лаура»? — сморщил свой нос Карлос.

— Это будет еще длиннее, чем «мисс Флеминг», — улыбнулась она.

— Я мог бы называть вас «тетя Лаура», — сказал Карлос.

— Нет, — покачала головой Лаура, — думаю, что это не подходит. — Она была уверена, что Рафаэль не одобрит такого обращения ни в коем случае. — Я думаю, что пока мы оставим «мисс Флеминг».

— Что значит «пока»? — спросил Карлос, и, слегка запнувшись, Лаура начала объяснять.

Время пролетело быстро, и Лаура удивилась, что уже половина одиннадцатого, когда пришла Лиза и сказала, что в доме их ждет горячий шоколад. Затем они поднялись наверх и провели какое-то время в детской. Карлос показал ей свою коллекцию игрушек. У него действительно их было много, одна другой привлекательней, все они уложены так аккуратно, что Лаура усомнилась, что он получает от них удовольствие. По коробке с красками было незаметно, что ими пользовались, будто кисточка никогда не касалась этих красок. Она решила изменить такое положение как можно быстрее. Пусть Рафаэль будет сердиться на нее, она переживет это. Скоро в детскую зашла Элизабет, она внимательно посмотрела на Лауру и сказала:

— Вы выглядите взволнованной, мисс Флеминг.

— Зовите меня Лаура, — сказала она. — Но право, я думаю, что любой был бы взволнован на моем месте. Скажите, Карлос ломает когда-нибудь свои игрушки или разбрасывает их вокруг?

— Моя дорогая Лаура, — рассмеялась Элизабет. — Карлос — испанец. Разве эта семья, Вальдесы, у которых вы служили в Англии, не обращались со своими детьми так же?

— Нет, — нахмурилась Лаура. — Возможно, они англизировались, поскольку долго жили в Англии. И я не могу поверить, что все испанцы обращаются со своими детьми так, как в этом доме. Сколько времени Карлос проводит со своим отцом?

— Ах, это еще один вопрос, — пробормотала Элизабет хмурясь. — Рафаэль очень занят…

— Слишком занят для своего сына, вы хотите сказать, — цинично заметила Лаура.

— У него есть на это свои причины, — пожала плечами Элизабет. — Лаура, дорогая моя, не будьте столь категоричны. Дон Рафаэль всего лишь человек, тяжелый человек, если хотите, но он не всегда был таким. Его жизнь не была легкой. И… ну, после смерти Елены… — Голос ее понизился, и Лаура вздохнула. Ей очень хотелось спросить Элизабет Латимер о Елене и ее внезапной смерти, но вместо этого она беспомощно приподняла плечи и почувствовала себя чуть ли не виноватой, когда внезапно появилась Лиза и сказала:

— Я пришла сказать, что накрываю обед, сеньорита. Донья Луиза сказала, что я должна попросить вас присоединиться к ней.

Лаура посмотрела с сожалением на Элизабет Латимер.

— Как вы думаете, мне позволят есть здесь, с вами? — спросила она с надеждой. — То есть, в том случае, если вы не возражаете.