Блаженство страсти - Мэтьюз Патриция. Страница 35

И тут он услышал знакомый голос полковника Рузвельта:

– «Лихие ковбои»! Слушай мою команду! Разберись по подразделениям! Быстрее, ребята!

Быстро, насколько позволяла переполненная пристань, «Лихие ковбои» выполнили приказ. Наконец, когда они были в полной готовности, полковник Рузвельт строем подвел их к краю пристани. Оказавшиеся у самого края с трудом удерживались, чтобы не упасть в воду.

Нейл, чья усталость совершенно прошла под воздействием всеобщего напряженного ожидания, следил за тяжеловесным «Юкатаном», входящим в порт. Пароход причалил, спустили трап, и полковник Рузвельт приказал своим «ковбоям» грузиться. Нейл с товарищами поспешил выполнить приказание. Когда все оказались на борту, Рузвельт велел поднять трап.

Нейла удивила эта поспешность, но он скоро получил ответ на этот вопрос: на причал ворвался какой-то офицер и закричал Рузвельту:

– Сэр, вы ошиблись! Этот пароход предназначен для Второго регулярного пехотного полка и Семьдесят второго полка нью-йоркских добровольцев.

Нейл видел, как Рузвельт ухмыльнулся и на лице его появилось победоносное выражение.

– Я страшно извиняюсь, старина, – прокричал он в ответ, – но ведь мы вроде как захватили его, не так ли?

Офицер на пристани в бессильной ярости потрясал кулаками, лицо его побагровело. Но очень скоро ему пришлось ретироваться вместе со своими солдатами, на которых градом посыпался уголь: «Лихие ковбои» брали его из бункеров «Юкатана».

Полковник Рузвельт повернулся к своим людям.

– Ну вот, «Лихие ковбои», у нас есть пароход, – заявил он.

Вокруг раздались одобрительные возгласы, и тут внимание Рузвельта привлекло что-то происходящее на пристани. Нейл подошел ближе к поручням посмотреть, что там случилось. На пристани среди солдат он увидел двоих людей в штатском, рядом с ними стояла огромная тренога и камера.

Рузвельт перегнулся через поручни:

– Ребята, что вы тут делаете?

Один из них, сложив ладони рупором, крикнул:

– Мы из компании «Витограф», полковник Рузвельт. Мы хотим отправиться на Кубу и снять фильм о войне.

Рузвельт махнул рукой:

– Тогда давайте оба сюда!

Снова спустили трап, и Нейл вместе с остальными «Лихими ковбоями» в изумлении наблюдал, как операторы волокли на борт свое оборудование.

Когда Рузвельт и вновь прибывшие проходили мимо, Нейл услышал, как полковник, усмехнувшись, сказал:

– С целой армией мне, наверное, не справиться, но еще с двумя как-нибудь управлюсь.

Кейдж, стоявший рядом с Нейлом, восхищенно покачал головой:

– Не знаю, каким командиром Тедди будет в бою, но как добиться популярности – в этом он понимает.

Полковник Рузвельт и операторы прошли дальше на палубу, и Нейл услышал клич полковника: – Вперед, ребята, на Кубу!

Очнувшись, Джессика ощутила сильную боль и увидела, что находится в незнакомой комнате. Сначала ей показалось, что это сон, и ее охватило то особенное чувство растерянности, которое всегда появляется у человека, внезапно проснувшегося в незнакомой обстановке.

Она сделала глубокий вдох и попыталась сесть, но тут же почувствовала сильнейшую боль в голове. Испустив громкий стон, она упала навзничь. Где она? Что она здесь делает? И как сюда попала? Странно, но никаких подробностей она не помнила.

Услышав громкий стон Джессики, какая-то молодая женщина с лампой в руках вошла в комнату. Джессика прикрыла глаза от света. Женщина была ей незнакома.

– Где я? – слабо спросила Джессика.

– Ш-ш-ш, не нужно разговаривать. – Незнакомка поставила лампу на туалетный столик, и Джессика увидела, что комната маленькая, но опрятная и приятно обставленная, и что молодая женщина хорошо одета и очень привлекательна.

Джессика опять заговорила:

– Как я сюда попала? Что со мной случилось? Молодая женщина присела на кровать рядом с Джессикой.

– А разве вы не помните? Вы ушиблись во время пожара. Сорвавшаяся с привязи лошадь сбила вас с ног и ударила по голове.

Джессика попыталась вспомнить. Пожар? Сорвавшаяся лошадь? Почему она ничего не помнит? Ей стало страшно.

Должно быть, смятение выразилось на ее лице, потому что молодая женщина взглянула на нее с тревогой.

– Вы совсем ничего не помните? – ласково спросила она.

Джессика осторожно кивнула.

– Но меня-то вы помните? Я – Мария Мендес. Мы познакомились на балу в отеле «Залив Тампа». По вине вашего спутника я пролила стакан пунша на ваше платье.

Джессика почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы, и попыталась сморгнуть их. Как только она пробовала что-либо вспомнить, ее мысли словно погружались в густой туман.

– Сейчас придет доктор, – сказала Мария. – Не бойтесь. Мы ваши друзья. Вы у нас в доме, в Айбор-Сити. Мой брат со своим другом привезли вас сюда, потому что мы живем неподалеку от того квартала, где был пожар. Из-за этого пожара электричество выключено во всем Айбор-Сити, и телефоны не работают. Но мы послали записку вашим родителям. Они, наверное, скоро будут здесь. – Девушка внимательно посмотрела на Джессику. – Вы ничего не помните о пожаре?

Джессика еще раз отрицательно покачала головой.

– А что вы помните?

– Я... я помню, кто я, я помню родителей. – Джессика отчаянно обшаривала свою память, стараясь вспомнить что-нибудь еще, что можно было бы использовать как зацепку, и, к своему ужасу, не могла вспомнить ничего.

Что она делала до того, как начался пожар? Что она делала за последние дни? Бал, о котором упомянула эта молодая женщина, – да, теперь она смутно припоминает тот бал и саму Марию. И что-то еще – красивого молодого офицера... Воспоминание мелькнуло и тут же исчезло.

Она медленно проговорила:

– Бал я помню. И вас я теперь вспомнила. Но я все-таки никак не могу вспомнить, что со мной произошло ночью, и вообще ничего из того, что было за последние дни. Что со мной случилось?

Джессика почувствовала, что предательские слезы опять навернулись на глаза, и, забыв о боли, быстро отвернулась. И опять ее пронзила боль – такая сильная, что девушка вскрикнула.

Наклонившись к ней, Мария, принялась вытирать ей лицо влажной салфеткой. Прикосновение прохладного полотна было приятно, но оно не прогнало страх, который нарастал в душе Джессики.

Дверь опять открылась, и вошли двое молодых людей. Один из них, стройный, темноволосый, смуглый красавец, был очень похож на Марию, и Джессика вспомнила, что она познакомилась с Рамоном, братом Марии, ночью на балу. Почему же, если она помнит такие отдаленные во времени вещи, она не помнит ничего из последних событий?

Второй вошедший был более плотного телосложения, чем Рамон, и, вероятно, немного старше. Он заговорил с Марией:

– Ну и как себя чувствует наша хорошенькая гринга? Доктор Веласкес скоро придет. Он был занят – помогал пострадавшим на пожаре.

Оба молодых человека стояли и смотрели на Джессику. Та смутилась: наверное, она представляет собой необычное зрелище.

– Она не помнит пожара, – проговорила Мария. – Она ничего не помнит о последних нескольких днях. И конечно, это ее огорчает; к тому же у нее болит голова.

Джессика, полежав мгновение с закрытыми глазами, вновь открыла их и взглянула на мужчин. Даже несмотря на боль и смущение, девушка не могла не заметить, что брат Марии очень хорош собой и что он смотрит на нее с нескрываемой тревогой.

– Спасибо вам, что вы принесли меня сюда и ухаживаете за мной, • сказала она. – Ваша сестра рассказала мне обо всем.

Рамон улыбнулся, глядя на нее сверху, и его лицо удивительно преобразилось. Казалось, что в глубине его глаз зажегся свет. Почему-то Джессике подумалось, что он не принадлежит к тем людям, которые часто улыбаются, и от этого его улыбка была еще обаятельнее.

– Это самое малое, что я мог сделать для вас после того, как вы вели себя столь героически.

– Я? – Джессика почувствовала, что страх опять нарастает в ее душе. Что он имеет в виду? Что она сделала?