Всем сердцем - Мэтьюз Патриция. Страница 16

Как раз когда он произнес это, девушка заметила у входа Мадлен Дюбуа. Ей захотелось окликнуть Мадлен, но потом она представила, как это будет выглядеть, и быстро опустила глаза. Когда она снова подняла их, то увидела, что Мадлен идет прочь от двери, сжимая в руках билет. Щеки ее раскраснелись от волнения, и Серена поняла, что она оскорблена. Вместе с Даррелом они смотрели, как Мадлен уходит. По толпе пронесся легкий шепоток. Люди насмешливо смотрели ей вслед.

Серена почувствовала, как в ней поднимается злость на этих самодовольных тупиц, и в то же время ей было стыдно, что она сама опустила глаза и не подошла к Мадлен. И все-таки как они смеют так несправедливо относиться к девушке? Они что – думают, что она неприлично будет вести себя в театре? Разве она не такой же человек, как они?

Даррел заметил ее взволнованный вид.

– Наши добрые обыватели, кажется, забыли о такой добродетели, как терпимость, – сказал он. – И заодно забыли, как Мадлен Дюбуа помогала им. Нескольких из присутствующих здесь уже не было бы в живых, если бы Мадлен не ухаживала за ними во время последней эпидемии нынешней зимой.

Серене очень хотелось узнать, откуда мистер Квик, только пару дней назад приехавший в Вирджиния-Сити, столько знает о Мадлен Дюбуа. Однако в этот момент она увидела, что входные двери театра открываются. Радостное возбуждение захлестнуло ее. Мадлен была забыта. Даррел отдал билеты на входе, и они очутились внутри.

Девушка жадно вслушивалась в долетавшие до нее обрывки разговоров: «Это стоило больше тридцати тысяч долларов, дорогая», «Да, удобства по последнему слову моды...», «Взгляни на эти частные ложи. Превосходная работа!». И превосходным было в этом театре все. Она никогда не видела столько роскоши и блеска. Словно то, что бывает только в сказках, стало реальностью. И она чувствовала себя Спящей красавицей, которая только что проснулась.

В таком огромном скоплении народа найти свои места было довольно тяжело. Наконец молодые люди сели. Отсюда открывался отличный вид на сцену. Серена с интересом разглядывала четыре роскошные закрытые ложи для привилегированных особ.

Она повернулась к Даррелу спросить, не знает ли он женщину в потрясающе красивом платье в одной из лож, когда вдруг услышала хриплый вскрик и увидела в ложе неподалеку высокого мужчину во фраке. В руках он держал большой револьвер. Оцепенев от ужаса, она смотрела, как он направляет оружие на ложу напротив и спускает курок. Звук выстрела был похож на гром. Женщины завизжали. Раздалось еще несколько выстрелов. Серена услышала звон бьющегося стекла. Одна из роскошных хрустальных люстр разлетелась от выстрела на мелкие кусочки.

Большинство зрителей оставались на своих местах. В зал ворвалась группа людей, вооруженных чем попало, от пистолетов и ружей до бильярдных киев и бутылок. Это были те, кто отдыхал в баре или играл в бильярд и рулетку в соседних помещениях. Но стрельба уже прекратилась. Мужчина во фраке с отвращением разглядывал свой револьвер. Барабан был пуст. А в ложе напротив, как это ни невероятно, человек, в которого он стрелял, остался жив и невредим.

Шум и волнение в зале быстро стихли. Опоздавшие занимали места. Серена была изумлена тем, что все так быстро и спокойно закончилось. Она уже понимала, что в этом городе царят свои законы.

– Надеюсь, тебе это понравится, – произнес Даррел, когда по залу пронесся легкий шепот.

На сцену вышла стройная привлекательная женщина, и зал зааплодировал. Только она начала читать поэму, как вдруг воздух наполнился страшным грохотом. Складывалось впечатление, что по стенам и крыше театра барабанит неистовый град. Серена закричала и вцепилась в руку Даррела.

– О Господи! – воскликнула она. – Что это? Даррел успокаивающе улыбнулся:

– Ветер. Как не вовремя, не правда ли?

– Это не град?

– Нет. Просто ветром сносит камни. Ничего особенного.

Еще некоторое время зал напряженно внимал актрисе, с трудом различая ее голос за грохотом камнепада. К счастью, когда занавес поднялся и колокольчик зазвонил, возвещая начало действия, ураган стих.

Ли По был большим поклонником оперы и поэтому постарался приурочить свой очередной визит в Вирджиния-Сити к открытию сезона в Оперном театре Магуайра. Обычно китайцам вход в театр был заказан. Но Ли По хорошо знал магическую силу денег. В театре было четыре закрытых ложи. Одна из них принадлежала Сэнди Бауэрсу, богатейшему рудному магнату во всем Комстоке. В эти дни Бауэрс с женой путешествовали по Европе. Ли По не составило большого труда договориться с управляющим, что за порядочную сумму он пустит его в эту ложу. Единственным условием была строгая секретность – Ли По с двумя телохранителями должны были проскользнуть на свои места еще до того, как театр заполнится народом.

Экипаж поджидал его на боковой улочке в паре кварталов отсюда. По окончании представления Ли По уезжал в Сан-Франциско. Он старался не задерживаться в Вирджиния-Сити больше чем на день или на два. Это место вызывало у него омерзение. Грязный городишко, грубые нравы, да и с китайцами здесь обращались как с рабочим скотом. В Сан-Франциско с этим было полегче. Он был практически пограничным городом, и у белых там было гораздо меньше предрассудков. Ли По жил там припеваючи, как король маленькой страны. И старался свести свои контакты с восточными штатами к минимуму.

Он даже не поинтересовался заранее, что это за спектакль, полагая, что в оперных театрах действительно дают оперу. И был сильно разочарован, когда женщина начала читать поэму. Ли По уже собирался потихоньку выскользнуть на улицу, когда его взгляд случайно упал на одну из девушек неподалеку. Светловолосая фея в розовом платье была очень привлекательна. Приоткрытые плечи были словно выточены из мрамора. Почувствовав на себе внимательный взгляд, она обернулась в его сторону, и он увидел ее лицо с необыкновенно большими глазами и тонкими чертами. Ли По почувствовал неодолимое влечение. И вместо того чтобы уйти, он остался, не спуская глаз с прелестной юной особы, словно пытаясь навечно запечатлеть ее лицо в памяти.

Очень немногие из его приближенных знали об увлечении Ли По красивыми белыми женщинами. Он получал необычайное удовольствие, забавляясь с ними, иногда даже мучая, пока они полностью не покорялись его воле. Он знал себя достаточно хорошо и понимал, что удовольствие ему частично приносит их унижение. Это была месть белым за их отношение к китайцам. Проблема, куда девать женщину, когда она ему надоест, его не беспокоила – одним из его тщательно скрываемых занятий была торговля белыми рабами.

Ли По сидел и любовался девушкой, абсолютно не обращая внимания на сцену. И только перед самым концом представления он махнул рукой двум телохранителям, все это время стоявшим у него за спиной, и бесшумно, как призраки, они выскользнули из театра.

Представление закончилось под шумные аплодисменты и свист. Даррел пригласил Серену поужинать и выпить шампанского в ресторанчике на Си-стрит. Ужин был отменным. Девушка впервые пробовала шампанское, и оно ей понравилось. Правда, ее одолевал беспричинный смех.

Серена весело размышляла о том, как быстро меняется мир вокруг. Всего лишь несколько дней назад она не могла такого представить даже в мечтах. Прошлым вечером она ужинала со Спенсером Хардом и Мадлен Дюбуа. Сегодня в новом роскошном платье, которое ни за что не одобрили бы ее родители, она была в театре с привлекательным молодым человеком, а теперь впервые в жизни пьет шампанское.

Разговор зашел о сегодняшней постановке. Даррел, как оказалось, был заядлый театрал. Он рассказал ей, что уже видел этот спектакль в других театрах, иногда даже с музыкальным сопровождением. Смотрел он его и на сценах плавучих театров на Миссисипи.

– Ты хорошо знаешь Миссисипи? – спросила Серена.

– Еще бы, – сухо ответил он. – Я родился в Луизиане. И большую часть жизни проработал там на речных судах, пока не стал профессионалом.

– Профессиональным игроком, ты имеешь в виду?