Властелин мира - Мютцельбург Адольф. Страница 30

Компания расходилась. Дебрэ, Шато-Рено и Бошан ушли втроем.

— Должно быть, этот Лупер здесь в последний раз, — заметил граф. — Я о нем очень невысокого мнения.

— И я к вам присоединяюсь, — констатировал Дебрэ. — А что вы скажете о доне Лотарио?

— По-моему, он честный, достойный юноша, — отметил Бошан. — Нам следует предостеречь его от Лупера. Почему этот барон так увивается вокруг него. Он иностранец, в Париже новичок. Лупер его разорит!

— Разве у дона Лотарио не было рекомендации к аббату Лагиде? — спросил Шато-Рено.

— Больше того, это основная его рекомендация, — ответил Бошан. — Поэтому именно за него можно ручаться. Мне еще не приходилось слышать, чтобы аббат Лагиде протежировал подозрительному человеку.

— Это правда, — согласился Дебрэ. — И как я слышал, молодой человек наведывается к аббату довольно часто. Нужно сказать Лагиде, чтобы он предостерег юношу от Лупера и ему подобных.

Тем временем оба, дон Лотарио и Лупер, не ведая о том, что о них говорят, молча шли рядом, направляясь на левый берег Сены, где поселился молодой испанец. Было уже за полночь. На улицах ни души. Дон Лотарио насвистывал какую— то мелодию и курил сигару. Лупер мрачно шел рядом, сжав кулаки.

— Лотарио, — прервал он молчание, — вы должны ссудить мне до завтрашнего вечера десять тысяч франков.

— Думаю, что не смогу этого сделать, — простодушно ответил испанец.

— Черт побери, и вы увиливаете! — вспылил барон. — Вы должны дать мне денег.

— Но, любезный друг, сперва надо обдумать, могу ли я себе это позволить! — несколько раздраженно ответил дон Лотарио. — Сегодня я проиграл сумму, которой мне должно было хватить до конца месяца. Дома у меня примерно четыре тысячи франков. На эти деньги мне жить в Париже. Я не могу еще раз идти к своему банкиру. Я и так уже потратил здесь гораздо больше, чем следовало. Из-за вас мне пришлось бы отказаться от своих планов и снова требовать денег. Честно говоря, это мне будет нелегко.

— Ну что же! Больше я у вас просить не стану! Между нами все кончено! Прощайте, дон Лотарио!

Однако высокомерный тон, каким барон это произнес, на сей раз не дал результата, равно как и те несколько шагов, которые он сделал, удаляясь от своего собеседника. В доне Лотарио заговорила гордость.

— Господин барон, — крикнул он вслед Луперу, — если из-за этого вы намерены прекратить наше знакомство — извольте! Я рад, что узнал вас с такой стороны. Всего наилучшего!

Казалось, Лупер намеревался что-то возразить, но, поскольку испанец продолжил свой путь, ему осталось только направиться в противоположную сторону. Однако через несколько шагов он остановился.

— Проклятье! — пробормотал он. — Мой кошелек пуст. Я мог бы выкачать деньги из этого заносчивого испанца. Впрочем, все еще впереди. Попробую сделать то, что уже давно задумал. Ведь когда-нибудь нужно начинать. А теперь мне как раз нужны деньги, много денег. Дать их мне может только она. Смелее!

Решительным шагом он направился правым берегом Сены и вскоре добрался до Итальянского бульвара. Оказавшись у прекрасного особняка, он поднял глаза на окна второго этажа. Они были ярко освещены — вероятно, там еще продолжался прием.

Лупер принялся не спеша прогуливаться по бульвару,временами посматривая на окна. Он увидел, как подкатили несколько экипажей и затем поехали вниз по бульвару. Наконец свет в окнах (похоже, это были окна самого просторного из салонов) погас.

Дождавшись этой минуты, барон вошел в переднюю. Последняя коляска отъехала от парадного входа, и Лупер растворился в темноте, окутавшей внутренние покои особняка.

XIII. ТЕРЕЗА

Тем временем молодой испанец невозмутимо продолжал свой путь. Многое в Лупере было ему не по душе. То, как обошлись с бароном сегодня вечером Дебрэ и Шато-Ре-но, не могло не привлечь внимание дона Лотарио и озадачило его. Он почувствовал, что Луперу не доверяют, и это обстоятельство заставило и его насторожиться.

Несмотря на то что уже наступила осень, ночь была теплой. Дон Лотарио поднялся на Новый мост. Когда он приблизился к памятнику Генриху IV, установленному прямо посередине моста, у него выскользнула трость, и он наклонился за ней. Тут же заметил у перил женский силуэт.

Одинокая фигурка, застывшая у парапета, заинтересовала его. Он неслышно подошел к перилам и перегнулся через них в нескольких шагах от незнакомки. При этом с любопытством посматривал время от времени на свою соседку, которая, казалось, совершенно не замечала его присутствия.

Ее лицо было почти полностью скрыто от его глаз шляпой, по моде тех лет очень широкополой. Лотарио окинул взглядом ее наряд. Он был прост, однако, насколько мог судить дон Лотарио, свидетельствовал о прекрасном вкусе, и если зрение не обманывало нашего героя, легкий шелковый плащ скрывал очаровательную фигурку. Незнакомка так сильно наклонилась, что не могла не видеть воду. Дона Лотарио она не заметила, но невольно сделала едва уловимое движение в его сторону, и молодому человеку представилась возможность разглядеть ее.

В неверном свете дальних фонарей он различил тонкое бледное лицо, прекрасные, гладко зачесанные волосы, небольшой, но приятный лоб, маленький, красивой формы нос и тонко очерченный рот с плотно сжатыми губами. В целом это создавало впечатление скорее привлекательности, нежели броской красоты. Но именно такие лица нравились дону Лотарио.

Некоторое время молодой испанец надеялся, что незнакомка взглянет на него. Увы, надежды оказались тщетными. Его соседка словно застыла. Взор ее был прикован к волнам, а рот по-прежнему плотно сжат. По всей вероятности, она не догадывалась, что за ней кто-то наблюдает.

Дону Лотарио пришлось дать знать о своем присутствии и подождать развития событий. Он опять уронил свою трость, на этот раз намеренно, и тут же поднял ее, не сводя глаз с незнакомки.

Она рассеянно оглянулась, нисколько не испугавшись. Выходит, она знала, что он рядом.

— Простите, сударыня, — сказал дон Лотарио, — я помешал вам.

Ответа не последовало. Женщина вновь приняла прежнюю позу, будто не слышала, что к ней обратились, или не заметила, что обратились именно к ней.

— Возможно, мы оба поклонники искусства, — продолжал испанец. — Вероятно, вы, как и я, изучаете световые блики на воде. Здесь прекрасная возможность заниматься этим, и к тому же никто не мешает.

— Вы изучаете световые блики? — насмешливо спросила неизвестная особа.

— Совершенно верно, — поспешно подтвердил дон Лотарио, чрезвычайно обрадованный тем, что ему удалось разговорить незнакомку. — Смотрите, как замечательно отражается в воде эта цепочка фонарей!

— В самом деле, очаровательное зрелище, — согласилась молодая женщина. — Вы намерены рисовать Париж именно отсюда? Картина должна получиться весьма непривычной.

Дон Лотарио рассмеялся, тем более что в словах незнакомки слышалась откровенная ирония. Впрочем, он достиг своей цели — разговор завязался.

— Жаль, что вы не поклонница искусства, — сказал он. — А я был уверен в обратном. Это первое, что пришло мне в голову, когда я увидел молодую женщину в такое время и в таком месте.

— Нет, я не художница. Я не изучаю отражение в воде света газовых фонарей. Я просто люблю наблюдать за отражением, которое отбрасывает на этих темных волнах моя собственная душа.

Теперь дон Лотарио не сомневался, что встретил женщину, пережившую какое-то горе. Его потряс суровый, строгий тон ее голоса. Ему никогда не приходилось слышать из женских уст ничего подобного.

— И вы пришли сюда, чтобы без помех предаться своим ночным мыслям? — спросил он.

— Может быть, — ответила она. — Впрочем, на этой земле есть огромный недостаток: здесь даже нельзя углубиться в собственные мысли — тебе непременно помешают.

— Если это упрек мне, я спокойно принимаю его, — сказал дон Лотарио. — Я даже ставлю себе в заслугу, что мне удалось отвлечь молодую и красивую женщину от печальных мыслей.