Речные заводи (том 1) - Най-ань Ши. Страница 113

– А кто был ее любовником? – спросил У Сун.

– Вот уж этого я точно сказать не могу, – отвечал Хэ Цзю-шу. – Слышал, будто один паренек Юнь-гэ, что торгует грушами, ходил вместе с У старшим в чайную, чтобы застать их на месте преступления. Мальчишка живет на нашей улице, и всякий его знает. Если вы, господин начальник, хотите узнать обо всем поподробнее, надо бы вам расспросить этого Юнь-гэ.

– Правильно, – согласился У Сун, – пойдемте-ка вместе к нему, – с этими словами У Сун спрятал свой кинжал, серебро и кости и, расплатившись за вино и закуски, отправился вместе с Хэ Цзю-шу к Юнь-гэ.

Не успели они приблизиться к дому, где жил мальчуган, как увидели самого Юнь-гэ с плетеной ивовой корзиночкой в руках. Он ходил за крупой и теперь возвращался из лавки. Хэ Цзю-шу окликнул его:

– Юнь-гэ! Знаешь ты этого уважаемого начальника?

– Знаю его с тех самых пор, как он убил тигра, – отвечал Юнь-гэ. – А зачем это я вам понадобился? – спросил он в свою очередь.

Но так как он уже почти обо всем догадался, то тут же добавил:

– Только я вот что хочу вам сказать. Моему отцу шестьдесят лет, и, кроме меня, кормить его некому. Поэтому я не могу таскаться с вами по судам.

– Вот что, братец, – сказал У Сун и, вытащив из кармана пять лян серебра, передал их Юнь-гэ. – Возьми-ка это для отца, а сейчас пойдем потолкуем немного.

Увидев серебро, Юнь-гэ подумал: «Пожалуй, этих денег хватит моему отцу на три, а то и на все пять месяцев. А раз так, то почему бы мне не помочь им?»

Он отнес отцу серебро и крупу, купленную в лавке, а сам отправился вместе с ними.

Завернув за угол, они вошли в кабачок и поднялись наверх. У Сун заказал слуге еды на троих, а затем, обращаясь к Юнь-гэ, сказал:

– Вот что, братец! Хоть ты и молод, но сердце у тебя отзывчивое, и ты уже сейчас помогаешь своему отцу. Деньги, которые я дал тебе только что, израсходуй на что нужно. Ты мне еще понадобишься, а когда дело будет закончено, я дам тебе еще пятнадцать лян серебра, и ты сможешь потратить их на свои нужды. А сейчас расскажи мне поподробнее, как ты ходил вместе с моим старшим братом в чайную, чтобы накрыть любовников.

– Я расскажу вам все, – обещал Юнь-гэ, – только прошу вас выслушать меня спокойно. В тринадцатый день первой луны я раздобыл корзиночку отборных груш и пошел разыскивать господина Си-Мынь Цина, чтобы продать их ему и что-нибудь заработать. Я нигде не мог найти его, и, когда стал расспрашивать людей, мне сказали: «Да он на улице Красных камней, в чайной старой Ван, любезничает с женой торговца лепешками У старшего. Он крутит с ней и целыми днями пропадает там». Услышав это, я направился прямо в чайную. Однако эта ведьма, старуха Ван, задержала меня и не пустила в дом. Тут я высказал старой все, что о ней думаю, а она набросилась на меня с кулаками и вытолкала взашей да еще вышвырнула на улицу мои груши. Я, конечно, разозлился и пошел искать У старшего, которому обо всем и рассказал. Он хотел было сразу же идти к старухе, чтобы накрыть любовников, но я сказал ему: «Одному тебе не справиться. Си-Мынь Цин здоровенный парень, и если не удастся его одолеть, тебе же худо придется, только и всего. Давай-ка лучше, – предложил я ему, – повстречаемся завтра на улице, а ты испеки в этот день поменьше лепешек. Когда я увижу, что Си-Мынь Цин уже забрался в чайную, так сразу туда и войду. Ты же тем временем оставь где-нибудь свое коромысло и жди. Как увидишь, что я выбросил корзинку за дверь, вбегай в дом и задержи любовников». На следующий день я снова прихватил корзинку с грушами, отправился в чайную и принялся ругать эту старую ведьму. Старуха бросилась меня бить, а я выбросил свою корзинку на улицу и, упершись головой старухе в живот, прижал ее к стене. Когда У старший ворвался в чайную, старая хотела преградить ему дорогу, но я так крепко держал ее, что она могла лишь крикнуть: «У старший пришел!» Однако те двое успели закрыться изнутри, и брат ваш не мог туда проникнуть, а только стоял у дверей и бранился. Неожиданно Си-Мынь Цин распахнул дверь, выскочил из комнаты и повалил его ударом ноги. Потом я видел, как из комнаты выбежала жена У старшего, хотела было поднять его, да не смогла. Тут уж я поспешил убраться. А через неделю услышал, что У старший умер. Только отчего он умер, не знаю.

– Ты правду рассказываешь? – спросил У Сун. – Смотри, не обманывай меня! – добавил он.

– Если б я стоял перед самим начальником уезда, то и тогда рассказал бы то же самое! – отвечал Юнь-гэ.

– Вот и молодец! – похвалил его У Сун и приказал подать угощение.

Когда они поели и вышли из кабачка, Хэ Цзю-шу оказал:

– Разрешите мне попрощаться с вами!

– Нет, я попрошу вас обоих пойти со мной, – сказал У Сун, – быть моими свидетелями, – и он повел их в уездное управление.

Когда начальник уезда увидел их, он спросил:

– О чем вы хотите доложить мне, начальник У Сун?

– Мой брат У старший был обманут Си-Мынь Цином, – любовником моей невестки. Они сговорились и отравили его, – сказал У Сун. – Эти люди могут засвидетельствовать достоверность моих слов. Вот я и пришел просить вас, господин начальник, рассудить это дело.

Начальник уезда принялся расспрашивать Хэ Цзю-шу и Юнь-гэ, а затем в тот же день устроил совещание со своими судебными советниками. А надо сказать, что все чиновники уездного управления так или иначе были связаны с Си-Мынь Цином, не говоря уже о самом начальнике уезда. Поэтому на совещании все чиновники в один голос заявляли, что разобраться в этом деле очень трудно. Тогда начальник вызвал к себе У Суна и сказал ему:

– Начальник У Сун, вы сами служите в уездном управлении и возглавляете охрану. Разве вы не знаете законов? Ведь еще в старину люди говорили: «Не пойманный – не вор. Чтобы уличить любовников, надо застать их на месте преступления, а если обвиняешь кого в убийстве, так покажи убитого». Тело вашего брата предано огню. Ведь сами вы не застали их на месте преступления. А теперь вряд ли мы имеем право, полагаясь на показания этих двоих, возбудить дело об убийстве. Не советую вам поступать необдуманно. Лучше сначала хорошенько взвесить все это, и если можно будет что-нибудь сделать, мы сделаем.

Тогда У Сун достал из-за пазухи хрупкие почерневшие кости, слиток серебра и записку Хэ Цзю-шу и сказал, передавая их начальнику:

– Осмелюсь доложить вам, господин начальник, что эти вещи вы не можете счесть моей выдумкой.

Начальник уезда взял вещи, осмотрел их и сказал:

– Встаньте с колен и обождите здесь, пока я посоветуюсь со своими помощниками. Если можно что-нибудь предпринять, то я начну ради вас это дело.

Затем У Сун отправился к себе, пригласив Хэ Цзю-шу и Юнь-гэ.

В тот же день об этом узнал Си-Мынь Цин. Он немедленно послал доверенного человека в уездное управление и пообещал чиновникам богатые взятки. На следующее утро У Сун снова явился в уездное управление со своей жалобой, требуя от начальника, чтобы он арестовал обвиняемых. Но кто мог подумать, что начальник уезда так жаден до взяток? Возвращая У Суну кости и слиток серебра, он сказал ему:

– Начальник У Сун! Не советую вам поддаваться на подстрекательство других людей и наживать себе врага в лице Си-Мынь Цина. Это дело очень темное, и в нем трудно разобраться. Недаром древние мудрецы говорили: «Даже то, что видишь своими глазами, не всегда истина, так можно ли верить тем, кто нашептывает за спиной». Обдумайте-ка лучше это дело на досуге.

А начальник тюрьмы, присутствовавший при этом разговоре, добавил:

– Начальник У Сун, когда возбуждают дело об убийстве, должно быть пять доказательств, а именно: тело убитого, его раны, свидетельство о болезни, орудие убийцы и какие-либо следы преступления. И когда все эти пять улик налицо, уездное управление может начать следствие.

– Что ж, – сказал У Сун, – если вы, господин начальник, отказываетесь принять мою жалобу, то я сам подумаю, как мне быть, – и, забрав серебро и кости, он вернул их Хэ Цзю-шу.

Покинув уездное управление, У Сун побрел к себе и, позвав стражника, приказал ему приготовить кушанье и накормить Хэ Цзю-шу и Юнь-гэ.