Будь моим гостем - Найт Дэймон. Страница 17

И это должно было быть то, чего они хотели, опять – «они»; существа, которые создали карантин, удерживая его от того, чтобы он рассказал о том, что знает. На глоток больше, чем надо. Последний глоток. Очень просто: передозировка витамина окажется ядом.

Кип открутил пробку, но все еще колебался. Позвать их? Зачем… Чтобы произнести предсмертную речь, десять бессмертных слов с икотой посередине?

Обезьяны умерли в конвульсиях. Черт с ним, черт с ним, у него нет времени на вежливости. Он умрет как попало.

Кип заколебался опять. После того, как он откупорит бутылку и глотнет, при том, что его душа теперь, без сомнения, грязна, он наверняка окажется сидящим в чьем-то затхлом черепе, копающемся в старых привычках и желаниях?

Не задавай мне вопросов, и я не буду отвечать тебе ложью. Не обращай внимания, откуда взялось это вещество, и что оно сделает с тобой. Если у тебя нежный желудок, заткни нос.

Он поднял бутылку, открыл рот и глотнул. Жидкость пошла вниз так, как разливается желчь, и некоторая часть ее попала в дыхательное горло.

Задыхаясь, Кип упал на колени и сбросил лампу, стоявшую на краю стола. Шнур от лампы врезался ему в живот, когда Кип падал. Он рухнул, уронив на пол ноги, руки и всю эту дурацкую связку кишок, которую человек зовет своим телом. Кип был печален заглушающей все печалью, и радостен острой радостью, что он скоро освободится от всего.

Он начал чувствовать легкое головокружение и онемение, и если таков был процесс умирания, то это было вовсе неплохо. Но ему показалось, что он уже чувствовал себя так когда-то; и он боялся этого, еще сам не зная почему. Затем он услыхал, что началось бормотание, и даже тогда он не понял, хотя он ощущал, что голоса не были внутри него…

Лампа на потолке зажглась. В проеме дверей, ведущих в холл, стояла Нэнси и смотрела вниз на него. А на ее плечах скрючились четыре крошечных туманно-голубых фигурки. Две на левом плече, колдуньи с тонкогубыми злыми ртами, пели: «Это грех! Это грех!»

Две справа, неопрятные, распустили слюни: «Сделай это! Сделай это!»

Голоса усиливались, становились все громче и громче, они звучали со всех сторон, проникая через стены, потолок, пол…

Что бы Нэнси ни говорила в этот момент, все утонуло в грохоте. Потом Кип увидел, что за ней стоит Анжелика, и у нее есть привидения, толпящиеся на ее плечах.

Одним глотком больше, чем надо.

На улице ему было не лучше. Тщетно закрывая руками уши, открыв рот в молчаливом крике, он бежал, шатаясь, на подгибающихся ногах к своей припаркованной машине. Он упал на переднее сиденье, завел мотор с третьей попытки, зубчатая передача заработала и он полетел, как сумасшедший, по Фигероа.

Кип выбирал направление инстинктивно. Через двадцать с лишним кварталов он подъехал к святая святых – университетскому городку. Он проехал вглубь территории как можно дальше и остановился, склонившись на руль дрожащим телом.

Он был опять заселен. Он слышал противные тонкие голоса, которые трепались внутри него; но к этому он уже привык. По сравнению со всем остальным, это было почти приятно.

Теперь он знал, что существуют вещи гораздо худшие, чем быть населенным компаниями завсегдатаев кабаков, хулиганов и сводников. Все предыдущее было лишь быстрым, коротким скольжением туда, где он находился теперь. Здесь были глубины такие черные и пустые, как беззвездная ночь. А люди жили себе, женились и рожали детей, платили ренту и налоги, гуляли на свежем воздухе и никто не пытался их подвергнуть лечению или надеть им наручники.

Что должен испытывать в больнице для душевнобольных человек, обреченный видеть и слышать наяву весь их бред? Раньше Кип не мог себе этого вообразить.

Больше не приходилось удивляться, что книги, которые покупает большинство так называемых нормальных людей, и кинофильмы, за просмотр которых они платят, были на самом деле и по определению психоневротическими. Нечего было удивляться ни тому, что законы, составленные людьми для людей, являлись по существу орудием пыток, ни тому, что толпы честных граждан могли превращаться в безумные ревущие толпы. Удивительно то, что во Вселенной вообще существовало понятие здравого рассудка.

Думай. Думай.

В то время как одна часть его разума металась, как преследуемая крыса, другая его часть холодно и с любопытством рассматривала беспорядочно перемешанные части головоломки мира, в котором прежде жил Кип, пытаясь подобрать их, чтобы составить новый рисунок.

Странная пустота, которую вы неоднократно замечали в глазах среднестатистического человека – бесцветного, ни умного, ни глупого человека, который продавал вам бакалейные товары или наполнял ваш газовый резервуар. Автоматические элементарные ответы и ничего не значащая улыбка. Мое окно отмечено крестом, что означает – транзитная гостиница. Слишком много обитателей; слишком много лиц, накладываясь друг на друга, сливаются в смутное пятно.

Принудительные пьяницы, насильники, плывущие по течению: они не получают от своих поступков удовольствия. Но кто-то получает.

Deja vu. Вы никогда не были здесь раньше; но кто-то был.

Аллергии, функциональные расстройства, «психосоматические» болезни. Симптомы борьбы между владельцем и теми, кем владеют. Или же ваши жильцы – фермер, который при жизни выращивал хлопок, и по сей день ненавидит шерсть; домохозяйка, ненавидящая пыль; любитель птиц, ненавидящий котов.

Ровные характеры, внутренняя уверенность людей, которые унаследовали фамильные профессии и должности. Память не наследуется, но обитатели могут наследоваться, и через много поколений, населяя членов одного и того же семейства, жильцы могут утрястись в стабильную, хорошо приспособленную группу, которая не будет доставлять хлопот владельцам.

Большое количество случаев неврозов, чувства неуверенности, меланхолий и всяких других сдвигов наблюдается в больших городах, где уже было сложившиеся группы жильцов разбиваются и смешиваются роковым образом.

Гомосексуализм: результат того, что в мужчине поселилась женская община или мужское братство в женщине?

Неземное спокойствие, которое иногда можно наблюдать в глазах людей, страдавших долго и сурово. Это люди, принявшие решение оставаться незанятыми, превратиться в дом, в котором никто не захочет жить.

Или случаи, когда люди выбрасываются из окна или перерезают горло лезвием бритвы…

Еще не все. Следуй аргументам, собирай данные.

Если ответа не существует, то и карантин был впустую!

До сих пор Кип думал об основании пирамиды человечества, потому что именно там он находился сейчас и потому что алгебраические давления выдавливали здесь монстров; это было достаточно естественно. А вот как насчет верхушки?

Всегда существовали люди, у которых в голове провода были соединены неправильно. Эти неправильности придавали им автоматически неправильную форму в любой ситуации: квадратную, когда нужна была круглая, и круглую, когда нужна была квадратная. А были люди, которые скользили по жизни так, как будто все двери были вырезаны специально по их мерке. Люди, которые родились у процветающих родителей в процветающей стране; которые имели крепкие кости, чистую кожу и белые зубы; которых никогда не волновала цена на продукты питания; которые никогда не опаздывали на поезда, разве что если должно было случится крушение; которые жили долго и от всего получали наслаждение. Высокие, стройные, счастливые люди без морщин.

Заботливо построенные и ухоженные дома для бездельничающих мертвецов.

Вот постулат: карантин не есть состояние, навязываемое спонтанно какой-либо новой группой жильцов. Система работает слишком гладко. Она организована, а это означает, что где-то должен быть организатор.

Где?

То есть как где? Внутри самого красивого, самого здорового, самого богатого и самого счастливого человеческого существа…

Стремительный поток голосов обрушился на него снова, как только он выехал с территории университета. Каждое замечание крохотного стрекочущего человечка было отчетливым и ясным; не было смысла закрывать уши, они проникали через любые заслоны, выстроенные разумом. Кип должен был слушать, корчась за баранкой.