Охота на изюбря - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 47

Человек с водянистыми глазами подумал.

– Ты сказал, «Тойота» была куплена на имя Денисовой?

– Так указано в техпаспорте.

– А поехала она на метро?

– Да. «Тойота» осталась во дворе.

– Кто проживает на четвертом этаже дома на Большой Бронной? – спросил человек с водянистыми глазами.

Шофер пожал плечами.

– Мы не занимались этим вопросом.

– Почему?

– Иннокентий Михайлович, ну какой это имеет смысл? Если девка от него убежала…

– Если генеральный директор пятого по величине в мире меткомбината после переговоров, на которых с него требуют восемнадцать миллионов долларов, отправляется на лекцию в МГУ, это обязательно имеет смысл, – ровным голосом сказал Иннокентий Михайлович. Выясните, кому принадлежит квартира на Большой Бронной и где Денисова. У тебя все?

– Еще за ним следили.

– Кто?

– Ребята на белой «Пятерке». Принадлежит детективному агентству «Сентябрь». Пара бывших ментов, специализируются на слежке за неверными женами. Дешевки.

– Они тоже следили за девушкой?

– Нет. Остались у дома. Уехали утром за Извольским. Можно на них надавить и узнать имя заказчика.

– Отставить, – покачал головой Иннокентий Михайлович.

Получив от Коваля приказ следить за Извольским, Витя Камаз особо не мудрствовал. Ребят в бригаде было достаточно мало, и они были заняты важным делом укрепления авторитета бригады, а именно – выбиванием дани из приподнявших было голову владельцев прикрученных точек.

За прошедшие три дня имел место целый ряд неприятных инцидентов, связанных, как полагал Камаз, не столько с безвременной смертью прежнего бригадира, сколько с жалкими результатами железнодорожной разборки. О том, как офоршмачился Камаз, «забив стрелку вертушке», знала уже чуть не вся Москва. А узнав – бросилась отбирать точки.

Вите Камазу пришлось вести себя нагло и жестко. На следующий же день на одной из стрелок, забитой в приличном на вид ресторанчике, Витя хладнокровно сунул в печень собеседника тонкий и широкий нож, а ребята его повыхватывали волыны и повышибали довольно много стекол и мозгов. За Камазом мгновенно, словно вспыхнувшая от спички бензоколонка, укрепилась слава беспредельщика, и слишком многие убедились, что если Камаз получил по мозгам от металлургического Левиафана – это еще не повод думать, будто он не справится с любой из московских бригад.

Тем не менее отвлекать в таких условиях силы на слежку за Извольским было бы глупо, не говоря уже о том, что слежка вышла бы непрофессиональной и Извольский ее мгновенно бы засек. Поэтому Камаз, недолго думая, нанял парочку бывших ментов из охранного агентства, сильно сомневаясь в полезности всего предприятия: ну какие, в самом деле, новые черты в характере директора можно обнаружить, отследив его перемещения из Белого Дома в ресторан «Максим» и обратно?

Но слежка дала крайне неожиданные результаты: детективы известили, что после встречи в РАО и до встречи в «Росторгбанке» директор поехал… в Московский государственный университет, на исторический факультет. Поскольку заподозрить Извольского в желании получить третье – историческое – образование было трудно, то, очевидно, дело было не в том, что Вячеславу Аркадьевичу приспичило узнать о взаимоотношениях гвельфов и гибеллинов, обстоятельствах воцарения на византийском троне Льва Исавра или тому подобных вещах, – а в девице, которая отправилась обедать с ним в ресторан «Федерико» и которой была торжественно вручена новая «Тойота». Детектив представил Камазу фотографию девицы, и Камаз сразу просек то, что отсутствовало в докладе мента. Девица была на удивление плохо одета, джинсы и китайские кроссовки с вещевого рынка явно не соответствовали статусу любовницы Ахтарского хана, и объяснение тому могло быть одно – гендиректор еще не успел закидать красавицу подарками.

Тем удивительнее было следующее известие: Извольский приехал к девице в тот же день, на ночь глядя, а буквально через час после его приезда девица выскочила из подъезда как ошпаренная, с одной не очень большой сумкой и, не взглянув даже на подаренную «Тойоту», полетела к метро. Ленивые сыщики, еще на своей ментовской службе привыкшие работать от забора и до обеда, за девицей не проследили, и куда она делась – было неизвестно.

Эта история Камаза очень заинтриговала. Он вертел ее и так и сяк, но случившееся не вписывалось в ясные рамки. Если Извольский с девицей поругались – то квартиру покинуть должен был Извольский. Если бы девица на него обиделась – то Извольский должен был бы бежать за ней следом. И даже если бы он за девицей не побежал, то он должен был выждать часик-другой и уехать. Что ему делать в грязной бетонной новостройке? Но он нарисовался в подъезде только утром, помятый и небритый.

Словом, между Извольским и девицей явно приключилась какая-то непонятка, и девицу следовало отыскать. Имя и место работы профессорши выяснили еще сыщики. Поразмыслив, Камаз снял трубку, позвонил на кафедру и, говоря с сильным иностранным акцентом, попросил к телефону Ирину Денисову.

– А кто ее спрашивает, – подозрительно осведомились на том конце.

– Я есть Майкл Канкрин, из университета Анн Арбор, – сказал Витя Камаз, – я сейчас в Москве два дня и очень хотел видеть мисс Денисову, мы хотеть пригласить мисс Денисова на симпозиум, в Мичиган.

– Ирины сегодня нет в университете, – ответили ему.

– Но я звонил домой, дома телефон не отвечает, – посетовал американец Канкрин, – может быть, можно подсказать, где она есть? Может, подруга или друг?

– Нет, – ответили ему, – подсказать нельзя.

– Но почему? Это очень важно, наш симпозиум каждый год собирать лучших специалистов по Ренессанс…

– Потому что Ира просила ни с кем не разговаривать, особенно если кто представится Вячеславом Извольским или американским профессором с деланным акцентом, – и нахальный голос тут же сменился короткими гудками.

Камаз поразмыслил немного, почесал бритую голову и спустился вниз, туда, где в машине ждал его верный соратник Перчик.

– Поехали в университет, – сказал Камаз.

Спустя двадцать минут Камаз вступил на знакомую территорию МГУ. Правда, путь его лежал не к главному зданию, а к гуманитарному корпусу, похожему на поставленный на попа коробок спичек. Новый костюм и безукоризненно повязанный галстук придавал Камазу достаточно благообразный вид, который для людей знающих, несомненно, портила короткая стрижка. Но Камаз рассчитывал, что знающих людей на историческом факультете не окажется.

Камаз успел вовремя: в тот момент, когда он поднялся на лифте на третий этаж, сорокалетняя женщина в пышной черной юбке и туфлях на высоких каблуках поворачивала ключ в двери кафедры истории средних веков.

Лицо у женщины было вытянутое и увядшее, в волосах сидел огромный, как у куклы Мальвины, бант. Витя Камаз мгновенно представил, как он сдает этой даме экзамен и как она вкатывает ему пару: все-таки университетские годы бригадир помнил очень хорошо.

– Простите пожалуйста, – обратился к ней Витя Камаз, – это не с вами я разговаривал по телефону?

– А вы кто? – подозрительно спросила женщина, и Камаз мигом узнал давешнюю чуть привизгивающую манеру говорить.

– Я представился как американец, – улыбнулся Камаз.

– Вы удивительно быстро адаптировались в России, мистер Канкрин. За двадцать минут вы потеряли весь акцент.

– Простите, – сказал Камаз, осторожно завладевая рукой дамы и оттаскивая ее к окошку, – как вас зовут?

– Любовь Ивановна.

– Простите, Любовь Ивановна, за недавний обман, но Иру действительно надо разыскать. И срочно.

– Простите, а почему? Она что, что-то натворила?

Дама вела себя очень агрессивно. Наверное, она собиралась разводиться или только что развелась.

– Ирина ничего не натворила, – покачал головой Камаз, – а вот с ней могут натворить. Если мы ее не разыщем.

– Вы – это кто? Милиция? Прокуратура?

– Служба безопасности Ахтарского металлургического комбината, – ответил Камаз.