Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий. Страница 62
(Если же правду сказать, были они хороши.)
Я говорил: «У подруги моей неизящные руки!»
320 (Если же правду сказать, были и руки стройны.)
«Ростом она коротка!» (А была она славного роста.)
«Слишком до денег жадна!» (Тут-то любви и конец!)
Всюду хорошее смежно с худым, а от этого часто
И безупречная вещь может упреки навлечь.
325 Женские можешь достоинства ты обратить в недостатки
И осудить, покривив самую малость душой.
Полную женщину толстой зови, а смуглую — черной,
Если стройна — попрекни лишней ее худобой,
Если она не тупица, назвать ее можно нахалкой,
330 Если пряма и проста — можно тупицей назвать.
Больше того: коли ей отказала в каком-то уменье
Матерь-природа, — проси это уменье явить.
Пусть она песню споет, коли нет у ней голоса в горле.
Пусть она в пляску пойдет, если не гнется рука;
335 Выговор слыша дурной, говори с нею чаще и чаще;
Коль не в ладу со струной — лиру ей в руки подай;
Если походка плоха — пускай тебя тешит ходьбою;
Если сосок во всю грудь — грудь посоветуй открыть;
Ежели зубы торчат — болтай о смешном и веселом,
340 Если краснеют глаза — скорбное ей расскажи.
Очень бывает полезно застичь владычицу сердца
В ранний утренний час, до наведенья красы.
Что нас пленяет? Убор и наряд, позолота, каменья:
Женщина в зрелище их — самая малая часть,
345 Впору бывает спросить, а что ты, собственно, любишь?
Так нам отводит глаза видом богатства Амур.
Вот и приди, не сказавшись: застигнешь ее безоружной,
Все некрасивое в ней разом всплывет напоказ.
Впрочем, этот совет надлежит применять с осмотреньем:
350 Часто краса без прикрас даже бывает милей.
Не пропусти и часов, когда она вся в притираньях:
Смело пред ней появись, стыд и стесненье забыв,
Сколько кувшинчиков тут, и горшочков, и пестрых вещичек,
Сколько тут жира с лица каплет на теплую грудь!
355 Запахом это добро подобно Финеевой снеди: [288]
Мне от такого подчас трудно сдержать тошноту.
Дальше я должен сказать, как и в лучшую пору Венеры
Может быть обращен в бегство опасный Амур.
Многое стыд не велит говорить; но ты, мой читатель,
360 Тонким уловишь умом больше, чем скажут слова.
Нынче ведь строгие судьи нашлись на мои сочиненья,
Слишком проказлива им кажется Муза моя.
Пусть, однако, они бранят и одно и другое —
Лишь бы читались стихи, лишь бы их пели везде!
365 Зависть умела хулить и великого гений Гомера —
Чем, как не этим, себя некий прославил Зоил? [289]
Да и твою святотатный язык порочил поэму,
Ты, кто из Трои привел к нам побежденных богов.
Вихри по высям летят, бьют молнии в вышние горы —
370 Так и хулитель хуле ищет высокую цель.
Ты же, кому не по вкусу пришлось легкомыслие наше,
Кто бы ты ни был, прошу: мерку по вещи бери.
Битвам великой войны хороши меонийские стопы,
Но для любовных затей место найдется ли в них?
375 Звучен трагедии гром: для страсти потребны котурны,
А заурядным вещам впору комический сокк. [290]
Чтоб нападать на врага, хороши воспаленные ямбы
С ровно бегущей стопой или хромые в конце. [291]
А элегический лад поет про Амуровы стрелы,
380 Чтобы подруга забав молвила «да» или «нет».
Мерой стихов Каллимаха нельзя славословить Ахилла,
Но и Кидиппу нельзя слогом Гомеровых уст.
Как нестерпима Таида, [292] ведущая роль Андромахи,
Так Андромаха дурна, взявши Таидину роль.
385 Я о Таиде пишу, и к лицу мне вольная резвость:
Нет здесь чинных матрон, я о Таиде пишу.
Если шутливая Муза под стать такому предмету,
То и победа за мной: суд оправдает меня.
Зависть грызущая, прочь! Стяжал я великую славу,
390 Будет и больше она, если продолжу мой путь.
Ты чересчур поспешила; дай срок, тебе хуже придется:
Много прекрасных стихов зреет в уме у меня.
Слава тешит меня и ведет и венчает почетом —
Твой же выдохся конь в самом низу крутизны.
395 Столько заслуг признала за мной элегия наша,
Сколько в высоком стихе знал их Вергилий Марон.
Вот мой ответ на хулу! А теперь натяни свои вожжи
И колесницу, поэт, правь по своей колее.
Если обещана ночь, и близится час для объятий,
400 И молодая спешит к милому сила труду, —
То, чтобы всей полнотой не принять от подруги отраду,
Ты в ожиданье того с первой попавшейся ляг.
С первой попавшейся ляг, угаси ею первую похоть:
После закуски такой трапеза будет не в сласть.
405 Лишь долгожданная радость мила: питье после жажды,
Свежесть после жары, солнце за холодом вслед.
Стыдно сказать, но скажу: выбирай такие объятья,
Чтобы сильнее всего женский коверкали вид.
Это нетрудная вещь — редко женщины истину видят,
410 А в самомненье своем думают: все им к лицу.
Далее, ставни раскрой навстречу свободному свету,
Ибо срамное в телах вдвое срамней на свету.
А уж потом, когда, за чертой сладострастных исканий,
В изнеможении тел, в пересыщении душ,
415 Кажется, будто вовек уж не сможешь ты женщины тронуть
И что к тебе самому не прикоснется никто, —
Зоркий взгляд обрати на все, что претит в ее теле,
И заприметив, уже не выпускай из ума.
Может быть, кто назовет пустяками такие заботы?
420 Нет: что порознь пустяк, то сообща не пустяк.
Тучный рушится бык, ужаленный маленькой змейкой,
И погибает кабан от невеликих собак.
Нужно уметь и числом воевать: сложи все советы
Вместе — увидишь, из них груда большая встает.
425 Но разнородны людские умы, как и лица людские:
И не для всех и не все годно в советах моих.
Может быть, то, что мимо тебя пройдет, не затронув,
В ком-то другом возмутит душу до самого дна.
В этом застынет любовь оттого, что случайно он взглянет
430 На непристойную часть в теле, открытом очам;
В этом — после того, как любовница, вставши с постели,
Взгляду откроет на ней знаки нечистых утех;
Вам, чья любовь легковесна, довольно и этих смущений:
Слабым пламенем страсть теплится в ваших сердцах.
435 Если же мальчик-стрелок тетиву напрягает сильнее
И пожелаете вы более действенных средств, —
Что, коли взять и тайком подсмотреть все женские нужды,
Коим обычай велит скрытыми быть от людей?
Боги, избавьте меня подавать такие советы!
440 Польза от них велика, но исполнять их грешно.
Кроме того, хорошо иметь двух возлюбленных сразу;