Черная Книга Арды - Васильева Наталья. Страница 60

Бессмертный поднял деревянную чашу, выпил остававшиеся в ней капли зелья.

— Полынь, ахэнэ, къет'Алхоро, красавка, спорынья… анхоран, — проговорил без выражения; и с какой-то ожесточенной горечью: — Дети неразумные… Давно он это пьет?

— Избранников Ворона приучают к напитку духов, едва им минет четырнадцать полных лун. Я пил его уже дважды, — гордо ответил мальчишка, сопровождавший шамана. Вала стремительно обернулся к нему:

— Ты?!

— Избранник Ворона, миновав порог двадцати восьми полных лун, находит тех, кто наделен Даром… Когда Избранник уходит, один из них занимает его место, в свой час становясь Избранником…

— Понятно, — оборвал распевную речь мальчишки Вала. — Тот, кто не умрет и не сойдет с ума, станет говорить с духами. У-хаш-ша! — сказал непонятно — как сплюнул. Внезапно развернулся к нему, впился взглядом в зрачки: — Сколько вы живете? Сколько?! Сорок лет? Тридцать?!

— Избранники платят свою цену за право говорить с духами… — испуганно пролепетал парнишка.

— Сколько?!

— Редко кто… редко кто доживает… до сороковой луны… — парнишка судорожно сглотнул; ясно было, что он готов рухнуть на колени и молить разгневанного бога о пощаде.

— Сорок лун… тридцать семь лет… — Вала стиснул виски, проговорил тихо: — А вы не думали о том, чтобы просто убивать ваших Видящих в колыбели?

— Что случилось, Йанто? — нерешительно спросил Дан-Волчонок.

— Что случилось… — повторил Вала. — Ну, полынь и чернобыльник тут ни при чем — их, должно быть, просто считают колдовскими травами. Что-то вроде — «горек корень знания». Къет'Алхоро усиливает способности Видящего, обостряет все чувства. Спорынья и красавка вызывают видения. Анхоран — яд, не гасящий сознания: не знаю, зачем еще и он, надо думать, чтобы никто, кроме шаманов, не смог выпить ни капли… этого. Вместо того чтобы развивать способности Видящих, они усиливают их этим вот зельем… как вы его называете? — обернулся он к мальчишке.

— Морэнни ррэн'Коррх, — потерянно проскулил парнишка.

— Черная роса с крыльев Ворона… красиво как, верно? — без выражения. — Должно быть, сначала поили просто дурманом с полынью, а уже здесь отыскали пятилистник. Если такое вот запить чашей вина…

— Избранники не пьют хмельного, — пискнул парнишка.

— Хоть до этого додумались, — горько усмехнулся Вала. — Детей у них нет, конечно.

— Избранникам не должно касаться женщин…

— Неудивительно. А что еще делают Избранники?.. Нет, Дан йарннари эр'Лхор-йанто, не спеши уходить — тебе полезно послушать. — Вала снова присел возле шамана, положив руки ему на лоб и на грудь. — Ну, будущий Избранник, говори, что же ты?

— Смотрят в кристаллы темного хрусталя…

Гортхауэр, не сдержавшись, протяжно, совершенно по-мальчишески присвистнул.

— Дым вдыхают…

— Конопли, — услужливо подсказал фаэрни и — угадал.

— Когда надо видеть грядущее — берут силы у камня-Черной звезды…

— Анхорэнно, шерл, — пояснил Вала недоуменно воззрившемуся Гортхауэру; тот беззвучно взвыл, схватился за голову и, кажется, совершенно перестал воспринимать дальнейший разговор. Не вовремя, надо сказать — потому что тут Раг Крыло Ворона решил прийти в себя.

— Я видел, — слова были как мелкий сухой песок, царапающий горло. — Безвременье видел. Мир в твоих руках видел. Тебя видел — в венце из грозовых стрел. Видел звезду, которая есть — ты. Радость видел. Войну, которая была, — и войну, которая будет. Железный венец твой видел. И огонь в твоих руках. Смерть твою видел. Зачем к нам пришел — знаю теперь. Ты не бог, ты — сильнее бога. Прости меня… — закашлялся; беззвучно: — эран.

Вала прикрыл глаза, опустил голову.

— Что он сказал? — прошептал Дан.

— Он сказал… — Гортхауэр обнял мальчика за плечи, его голос дрогнул, — он сказал — отец.

…Раг-шаман из Твердыни ушел, несмотря на все увещевания, однако помощника своего оставил — теперь в учениках у Мелькора было двое Видящих. Легче от этого, однако, не стало.

— …А что могут Помнящие?

— Многое. Хранят память — читают память земли, как свиток. Могут исцелить разум человека. Избавить его от кошмаров — войдя в его сны, как это сделал я…

— А Видящие? — подал голос Хъета: Вороненок по-прежнему смотрел на Валу с благоговейным восторгом и робостью.

— Предвидеть то, что будет. Предупреждать несчастья — как, должно быть, у вас не раз было…

— И мы все это сможем? Сможем знать все, что знает земля?

— Многое. — Вала посмотрел на учеников пристально, тяжело. — Знание сжигает. Всего вы просто не успеете узнать. Ты еще не передумал. Дан?

— Нет, Тано!

— Хорошо. Но учиться придется долго. Закалять разум, как клинок меча. Не год, не два. Согласен?

Согласен-то он был согласен — но юность нетерпелива. Хотелось всего. Хотелось слышать землю и живущих на земле. Хотелось видеть так же далеко, как Ворон-шаман. Конечно, он будет умнее, чем Раг Крыло Ворона, — ведь его, Дана, учит сам Ннар'йанто! И потом — ведь у него уже получается, даже Тано сказал…

— Ну и зачем ты это сделал?

— Я… ты же сам говорил… я видеть хотел…

— В следующий раз сперва думай, потом делай. Настой къет'Алхоро — не мед, между прочим. Ты того шамана Воронов видел? Таким же хочешь стать?! — Глаза Учителя горели добела раскаленной сталью. — Снов наяву тебе захотелось, да? Я же говорил, что можешь не проснуться! Говорил или нет?

— Говорил… файэ-мэи, Тано…

— Как-нибудь. И не думай, что я добрее стану, если ты на Ах'энн со мной говорить будешь. Сколько настоя выхлебал, сознавайся?

— Глоточек один всего…

— «Один всего» я тебе десять дней назад давал, на первом испытании. Так что — не один. Да еще из лунной чаши.

— Так все же тогда хорошо прошло, ты сам сказал!.. Ох… — мальчишка скривился. — И ты сказал, что отведешь меня туда… ну, где Память… чтобы я понял.

— И отведу. Лет через десять. Когда научишься управлять видением и не хвататься за что не надо.

— Но мне Гортхауэр разрешил!

— Ты бы еще камешки в короне потрогал!

— А почему нельзя? — в голосе Дана послышалось любопытство. Глаза Валы потемнели.

— Ослеп бы на всю жизнь, вот почему. Проверить хочешь? — очень ровно поинтересовался. У Волчонка мурашки по спине забегали от этого спокойного голоса; он съежился, отводя взгляд, сжался в комочек под одеялом.

— Не бей… — жалобно. — Отец драл… теперь ты будешь?

— Надо бы. — Вала смотрел в сторону. — Рука не поднимается. А жаль.

Дан счел за благо побыстрее уйти от неприятной темы:

— А я смогу видеть то, что впереди? Или так и буду назад оглядываться? Можно видеть то, что будет… ну, завтра?

— Завтра, — суховато ответил Вала, — ты будешь лежать. И послезавтра. А потом пойдешь в лес с Гартом — травы собирать. Заодно и поучишься ходить, как подобает охотнику. Пока что ты способен только все зверье распугать на несколько къони вокруг. Тебя и колченогий заяц, на оба уха глухой, услышит. И удрать успеет.

Парнишка обиженно засопел:

— И неправда! Я в запрошлом годе лиса добыл! Сам!

Вала иронически прищурился:

— Да ну?

— Ну… почти… с братом со старшим… — смутился Дан.

— Именно что — с братом. И обижаться не на что. Ты танец фэа-алтээй видеть хотел? Хотел. Думаешь, они тебя подпустят?

— Не-а… Ну правда, можно видеть?

— Можно. Но тебе дано видеть то, что было, не то, что будет. Ты не пророк, ты — таир'энн'айно. Летописец. Думаешь, этого мало?

— Не…

— А если «не», то будь добр, во-первых, больше не притрагиваться к зельям, а во-вторых, не испытывать свои способности на подобных вещах. В следующий раз выгоню. Если сойдешь с ума, то уж не по моей вине. Я не шучу. Ты понял?

Волчонок шмыгнул носом:

— Понял, Тано. А ты мне ничего не дашь от головы? Болит жутко…

— Секира тебе будет в следующий раз от головы, — мрачно вмешался в разговор Гортхауэр, уже некоторое время стоявший в дверях. — Вообще, Тано, на твоем месте я бы с ним по-другому побеседовал. Драли его в детстве мало, вот что.