Военные катастрофы на море - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 58

Командира убрали с подводной лодки перед самым присвоением ей звания гвардейской. Бескозырки с георгиевскими лентами матросы «Фрунзевца» наденут в марте 1943 года, буквально спустя две недели после ухода своего командира. На мостике гвардейского минзага Грищенко сменил воспитанный им капитан-лейтенант В. Коновалов. В дальнейшем он трижды выведет «Фрунзевец» в боевые походы, потопит десять и повредит один транспорт. Станет Героем Советского Союза.

Спустя много лет станет известен окончательный итог уничтоженных неприятельских кораблей и судов в бытность командования Л-3 Грищенко. Он более впечатляет, даже если сравнивать его с безумными тоннажами атлантических побед немецких подводников, ведь условия, в которых сражался и побеждал Грищенко, не идут ни в какое сравнение с самым настоящим избиением беззащитных транспортов в первые годы войны командованием лодок Деница: восемнадцать уничтоженных неприятельских вымпелов, более шестидесяти пяти тысяч тонн, отправленных на морское дно, – этого рекорда не удалось больше повторить ни одному из отечественных подводных асов Великой Отечественной… Но награждать Грищенко за этот подвиг почему-то не торопились. Более того, сразу же после войны его начали активно вытеснять с действующего флота. Кто? Да те, кто всю войну просидел на береговых должностях, а с наступлением мирных дней стал делать служебную карьеру, расталкивая локтями боевых, но неспособных к интригам офицеров. Увы, наш флот здесь не исключение. Так было, к сожалению, везде и всегда. К чести Грищенко, он не опустил руки. Отстраненный от действующего флота, он начинает серьезно заниматься наукой, анализируя тактику действий подводных лодок во Второй мировой войне и вырабатывая рекомендации для подводников нового поколения, защищает диссертацию. Затем были годы преподавания в военно-морских училищах. Шло время, и новые руководители отечественного флота старались не особенно часто вспоминать прославленного подводника.

Правда, периодически флотскую общественность будоражили документы некоторых непосредственных начальников Грищенко: «…1. Достоин выдвижения на должность начальника военно-морского училища. 2. Достоин присвоения звания контр-адмирала. 3. В целях справедливости… считаю необходимым возбудить ходатайство перед ГК ВМФ о представлении товарища Грищенко к званию Героя Советского Союза… Заместитель начальника ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова, капитан 1 ранга Недоедаев…». Но все робкие попытки восстановить справедливость не приводили абсолютно ни к чему. Кому и когда перешел дорогу Грищенко, не ясно до сих пор. Среди ветеранов подводного флота до сегодняшнего дня ходят слухи о том, что якобы на одном из вечеров отдыха только что вернувшийся из боевого похода Грищенко увел первую красавицу Кронштадта из-под самого носа у одного из балтийских адмиралов, и тот, взбешенный, самолично порвал уже подписанное представление к званию Героя Советского Союза на командира Л-3… Ходят слухи о том, что, может быть, свою роль здесь сыграла строка в автобиографии командира подводной лодки о проживании сестры первой жены Грищенко в Нью-Йорке, куда та уехала еще в далекие двадцатые годы. Говорят, что возможна и самая прозаическая причина – пресловутая разнарядка. Вначале Грищенко просто не повезло попасть в число представленных на героев, а затем его уже попросту вычеркивали по инерции. Сам же бывший командир подводного минзага в силу своей скромности никогда о себе вопроса не поднимал и о причинах столь длительной нелюбви начальства к себе распространяться тоже не любил. Дотошные активисты-ветераны подсчитали, что командира Л-3 представляли к званию Героя Советского Союза более десяти раз… Рекорд, достойный книги Гиннесса!

В отличие от Александра Маринеско, которого обвиняли во всех смертных грехах, Грищенко официально никогда никто не обвинял. Наоборот! Все до одного его бывшие начальники отзываются о нем в самых восторженных тонах. Адмирал Флота Советского Союза И. Исаков: «Причинами боевых успехов Л-3 были мужество командира, отвага и спаянность экипажа». Бывший командующий Балтийским флотом адмирал В. Трибуц: «…По искусству кораблевождения и использования оружия, по тактике – словом, по всем боевым показателям поход Л-3 (имеется в виду знаменитый четвертый поход Грищенко. – В.Ш.) не имел себе равных…». Более тридцати лет после войны один из ее выдающихся героев кочевал по коммунальным квартирам и только за несколько лет до своей смерти, наконец-то получил от столичных властей квартиру. Флот же и здесь почему-то оставался в стороне.

Умирал Грищенко на руках своего самого преданного и верного друга – жены. В последний путь из флотских начальников тоже проводить никто не явился. Были лишь старики ветераны да офицеры-подводники, для кого бывший ас морских глубин был кумиром. Тайну своего удивительного везения на войне и не менее удивительного невезения в мирное время он унес с собой. И кто знает, может быть, все-таки настанет время, когда правда о триумфе и драме лучшего из подводных асов нашего отечества станет наконец известной, а свершенное им будет по достоинству оценено потомками.

Враг Гитлера №1 (Подвиг жизни Александра Маринеско)

Море манит в свои бескрайние просторы. Для моряка море – это жизнь и работа, и все это неразрывно связано с романтикой, приключениями и стихиями. Люди слабые постепенно уходят на материк, а в море остаются те, у кого достаточно сил и мужества, чтобы преодолевать сложности и трудности морской службы.

В годы войны море становится грозным, поскольку оно подвергается массовому минированию. Так было и с Балтийским морем, где заливы, фьорды и фарватеры были закрыты минными заграждениями.

Плавание для кораблей и судов стало смертельно опасным. Обе воюющие стороны очищали свои коммуникации, а где было возможно – переводили плавание кораблей на другие, более безопасные фарватеры.

Германское командование стремилось к тому, чтобы советскому Балтийскому флоту, базирующемуся в Ленинграде и Кронштадте, закрыть выход в Балтийское море. Для этой цели противник тщательно заминировал финское побережье залива. Например, в районе острова Гогланд было выставлено около 6 тысяч мин, в районе острова Наргин (теперь – Нейссаар) – около 2 тысяч.

Фарватеры для выхода из Финского залива были не только заминированы, но и перекрыты противолодочными сетями.

Все, кто воевал на Балтике, считали, что воды Финского залива были как «суп с клецками».

И не случайно немецкий контр-адмирал Арнсвольд счел очень смелыми операциями прорывы русских подводных лодок через минные поля Финского залива.

Именно в Финском заливе «пропадали без вести» многие наши подводные лодки. После таких событий родным о погибших сообщали: «…Пропал без вести». Всего за период войны 70 процентов лодок подорвались на минах.

Командиры подводных лодок были знакомы с этой трагической статистикой, но никто из них не мог предвидеть достоверных подробностей гибели, а по опыту своему и других мореплавателей делали лишь правдивые предположения, которыми сами же и руководствовались в боевых походах.

Один из командиров лодок, ясно понимая подстерегающие опасности и, может быть, предчувствуя гибель, перед боевым походом написал личное завещание, которое вызвало улыбки у сослуживцев, но эта лодка погибла, и, значит, улыбки оказались неуместными.

На Балтике в числе действующих состояло тринадцать подводных лодок типа «С». Но из них до Победы уцелела лишь одна – С-13 под командованием капитана 3 ранга А.И. Маринеско.

К началу финской кампании Маринеско командовал подводной лодкой М-96. Он добился отличной боевой подготовки экипажа, например удачно снизил норматив срочного погружения с 35 секунд до 19,5 секунды. Его опыт переняли командиры других лодок, что не раз выручало их в тяжелых случаях при внезапных встречах с кораблями и авиацией противника и при торпедных атаках.

Успехи экипажа были высокими. За эти достижения командующий флотом выделил экипажу премию в размере 3900 рублей, а сумма эта в то время была огромной, и, кроме того, народный комиссар ВМФ наградил командира лодки Маринеско именными золотыми часами.