Песнь Огня - Николсон Уильям. Страница 3
– Фу! – закричал мальчик и выплюнул орех. – Фу! Горько!
– Горы видишь? – окликнул Бомена снизу отец.
– Нет, не вижу.
Все разочарованно вздохнули.
Анно предложил встать на привал под деревьями. Запыхавшаяся Пинто подбежала к брату и взяла его за руку.
– Сколько нам еще идти, как думаешь?
– Не знаю, – ответил Бомен.
– Я не устала, я только спросила!
Хотя Пинто было всего семь лет и на каждый шаг Бомена ей приходилось делать два, девочка терпеть не могла, когда ее жалели.
Кестрель жестом подозвала Бомена. Ее спутница, девушка, которая когда-то была принцессой, встретилась с ним взглядом и тут же отвела глаза. Всю жизнь она была гордячкой. Теперь же, лишившись всего, даже своей красоты, она сохранила гордость, но гордость ее стала иной. Большие и блестящие янтарные глаза бывшей принцессы смотрели на мир, словно говоря: «Я ничего не прошу и ничего не жду». А шрамы! Эти мягкие багровые раны на щеках, две бороздки от скул до углов рта завораживали Бомена. Они полностью изменили когда-то прелестное личико. Человек, нанесший их, сказал: «Я убил твою красоту!», однако ему не удалось сделать принцессу уродливой, вместо былого очарования она обрела иную красоту: более суровую, зрелую, удивительную.
Кестрель отвлекла Бомена от этих мыслей, заговорив о матери, которая как раз приближалась к стоянке.
– Глянь на нее, Бо. Она еле идет!
– Она будет идти, покуда хватит сил, – сказал Бомен. – Она сама так хочет.
– Ты знаешь, что высасывает ее силы.
Конечно, он знал. Пророк Аира Мантх однажды сказал: «Мой дар – моя болезнь. Предсказания убьют меня». Эту тайну знали все в народе мантхов, но никто не произносил вслух. Аира умирала от тепла, которое чувствовала на лице.
– Она сама так хочет, – повторил Бомен.
– Ну а я – не хочу. – Кестрель злилась на собственную беспомощность. В словах брата ей послышалось то же смирение, что и в тихом голосе матери. Словно оба решили страдать за других и добровольно принесли себя в жертву. – Лучше никогда не добраться до родины, чем видеть маму такой!
– Не думаю, что у кого-то из нас есть выбор.
– Тогда пусть неизбежное случится поскорее! Как можно скорее!
Тук! Тук! Тук! По холодной равнине разнесся звонкий стук топора Таннера Амоса. Таннер с Мелецом Топлишем валили дерево на дрова.
Кестрель вернулась к женщинам у повозки, которые уже развели костер. Госпожа Холиш пошарила среди скорлупы на земле, нашла ядрышко и после недолгого осмотра объявила:
– Это кислосмольное дерево. Орехи можно есть. Бранко Так уже попробовал.
– Есть? Эту гадость? Да они небось ядовитые!
– А кто ест их сырыми? Нужно снять скорлупу и отварить ядра. Получится смола.
– Съедобная? – спросил Анно.
– Конечно. И даже очень вкусная.
Анно поручил детям собрать орехи и очистить от скорлупы. Самый большой котел заполнили водой до половины и поставили на огонь. Мальчишки Мимилиты заметили, что кое-где орехи еще не упали, и полезли за ними наперегонки.
– Осторожнее, мальчики! Смотрите, чтобы ветки выдержали!
– Отходи! Дерево падает!
За криком Таннера Амоса последовал оглушительный треск, и срубленное дерево наконец повалилось на землю. Втроем с Мелецом Топлишем и Мампо они принялись рубить ветви для костра.
Госпожа Холиш сидела у котла и помешивала кипящие на небольшом огне орехи. Редок Зем распряг лошадей и отпустил их пощипать вместе с коровами скудную и жесткую траву. Женщины разложили у костра одеяла и стали шить спальные мешки к надвигающимся холодам.
Бомен стоял поодаль и смотрел. «Всем будет лучше, если я буду держаться от нее подальше», – напомнил он себе. Йодилла Сихараси из Гэнга, бывшая принцесса, а теперь просто Сирей, сидела рядом с полной женщиной – Ланки, своей бывшей служанкой, которая, несмотря ни на что, продолжала ей прислуживать. Сирей молча склонила голову над шитьем, но спину держала прямо. Каждый день Бомен ожидал, что она вот-вот сломается от трудностей перехода, но время показало, что он ошибался. Сирей работала больше, чем от нее ожидали, ела меньше, чем давали, и никогда не жаловалась. Бомен вспомнил разговор с Мампо. Так не годится.
Юноша подошел к костру. Какое-то время, делая вид, что греется, он постоял возле Ланки и ее госпожи. Сирей сшивала толстые одеяла мелкими аккуратными стежками. По бороздке, которую игла выдавила в пальце девушки, Бомен видел, как сильно ей приходится нажимать на иглу, чтобы проколоть плотную ткань. Он видел и изящный изгиб ее шеи, и грудь, которая поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом…
– Хорошее дело, – заговорил Бомен. – Так мы не замерзнем.
Сирей подняла на него серьезный испытующий взгляд.
– Меня научил портной, – ответила она. – Я стараюсь, как могу.
– Пальцы портишь.
– Разве? – Она посмотрела на палец, словно не замечая, как игла продавила нежную кожу. – А, ничего.
Раздался стук падающих орехов, и Бомен, задрав голову, увидел, что Пинто последовала примеру Мимилитов. Дети уже обобрали все нижние ветки и теперь лезли выше, каждый по своему дереву. Сирей не отрывала глаз от шитья, разговор зачах, и Бомен снова отошел. Когда он приблизился к повозке, Дымок, серый кот, дремавший калачиком на свернутой палатке, спрыгнул вниз и потерся о ноги юноши.
– Ну что, – сказал кот, – почти приехали?
– Нет, Дымочек. Сначала хоть бы до гор добраться.
Кот говорил не вслух, да и Бомен отвечал ему молча – однако оба прекрасно друг друга понимали. Этот вопрос кот задавал каждый день и каждый день слышал один и тот же ответ. Горы все не показывались, и Дымок решил, что юноша скрывает истинную цель похода. Он знал, что Бомен наделен большой силой, даже большей, чем отшельник, с которым кот жил раньше, хотя отшельник, в отличие от юноши, умел летать. Невозможно, рассуждал Дымок, чтобы такой человек, как Бомен, вел других по трудному и долгому пути, сам не зная куда. Значит, цель держат в тайне, заключил кот – он был хитер, но не мудр.
– За горами – ваша родина.
– Да. Так мы думаем.
– Наверное, там очень хорошо.
– Посмотрим.
– А тамошние коты умеют летать?
– Не знаю, Дымок. Я даже не знаю, есть ли там коты. Впрочем, если есть – едва ли они на это способны.
– Я их научу.
Бомен улыбнулся и погладил кота по голове. Дымок обиделся. Кот всегда мечтал научиться летать, и однажды ему удалось прыгнуть так далеко, что это можно было назвать полетом. Дымок похвалился Бомену, и тот сказал, что верит, хотя по глазам было ясно: юноша просто притворяется из вежливости.
– Ты мне не веришь.
– Если ты говоришь, что летал, Дымок, то я верю.
– Я и летал!
По правде говоря, и кот не был в этом до конца уверен. Слишком мало он пролетел, а короткий полет очень похож на длинный прыжок.
– Пинто, осторожно!
Кричал Анно. Пинто заметила крупный орех на самом верху и решила, что ветки ее выдержат. Взглянув на соседнее дерево, она увидела, что Мо Мимилит не отстает, а тот увидел ее. Дети тут же, не сговариваясь, устроили соревнование.
Мо Мимилит был на три года старше Пинто и гораздо тяжелее. Сначала он обогнал ее, потому что оказался сильнее. Но потом ветви начали под ним гнуться, и Мо понял, что дальше залезть не сможет. Худенькая Пинто, которую держали самые тонкие веточки, забралась выше всех.
Пинто посмотрела вниз: у повозки лошади и коровы жуют чахлую траву. От котла с кислой смолой доносится странный остро-сладкий аромат. Мать сидит на земле рядом с отцом, который гладит ее руки. Пинто обернулась и увидела, что Мо Мимилит слезает со своего дерева.
«Я победила!» – обрадовалась Пинто.
Только теперь ей пришло в голову: раз уж она забралась так высоко, можно извлечь из этого пользу. Пинто всмотрелась в даль – холмы, холмы… А за ними, далеко-далеко, сквозь облака ясно проступает гряда остроконечных снежных вершин.
– Горы! – закричала она. – Я вижу горы!
Никому больше сюда не подняться, поэтому нужно смотреть за всех. Пинто старалась запомнить то, что увидела.