Звезда надежды - Норамли Гленда. Страница 50

На мгновение воцарилась тишина — тишина затаенного дыхания, замершего движения, нарастающего страха. Керис смутно видела какую-то огромную тень у двери, неуклюжую и темную.

Кто-то застонал, и в этом тихом звуке прозвучал непередаваемый ужас. Темная фигура заполнила дверь, отгородив людей от ночи. Запах мускуса, мокрой шерсти, застарелой мочи обжег горло Керис, чуть не заставив ее закашляться.

Потом темная масса качнулась и исчезла.

— Ушел! — не веря себе, прошептал кто-то.

Слуга принес лампу, осветив проем, где раньше была дверь, — в нем никого не было. Защитники осторожно двинулись во двор; Даврон и Скоу присоединились к ним. Пикль громким голосом начал отдавать приказания, требуя от слуг молоток и гвозди, доски из кладовой.

— Пошевеливайтесь, вы, меченые лентяи!

Слуги забегали, подгоняемые окриками хозяина, а Керис опустилась на ступеньку лестницы и прислонилась головой к неструганому дереву перил. Она не отводила глаз от следов когтей на притолоке двери: массивные доски были процарапаны на глубину пальца, и края царапин обуглились. В воздухе висел запах горелого дерева, смешивавшийся с мерзкой вонью Подручного.

Кто-то сел на ступеньку рядом с Керис, и она, оглянувшись, увидела Хамелеона.

— Теперь можно расслабиться, а? — сказал он.

— Где ты был? Я тебя не видела.

— О, я просто слился с деревом стен, — жизнерадостно ответил Квирк. — Я становлюсь в этом настоящим мастером. Не думаю, что такая уловка хоть чуточку мне помогла бы, возьмись за меня чудище, но так я чувствовал себя гораздо спокойнее.

Керис против воли улыбнулась:

— Ох, Квирк… Но что случилось? Гравал…

— Он вроде как взбесился. Он весь вечер торчал во дворе, а потом мастер Пикль сказал ему, чтобы он шел в дом, потому как пора запирать дверь на засов. Гравал и вошел, а тут наставник Портрон со своим кинезисом… Гравал быстренько шмыгнул в общий зал и заказал выпивку — он все время ежился, как будто замерз, вертелся на месте и потирал руки… а потом на него накатило. Он выскочил в прихожую и накинулся на Портрона, ругая его на все корки, схватил стул и начал колотить всех, кто совершал кинезис. Тут в дверь стала рваться та тварь, а Гравал попытался то ли сам выбраться из дому, то ли ее впустить… — Хамелеон при воспоминании об этом начал дрожать. — Ну, остальное ты знаешь.

Мелдор, который все еще стоял на площадке лестницы и со спокойным интересом слушал рассказ Квирка, заметил:

— Здесь для него было слишком много постоянства. Кинезис, который затеял Портрон, стал, должно быть, последней каплей.

— Так ты знал, что он Приспешник? — спросила Керис, не стараясь скрыть осуждения.

— Нет, конечно, хотя должен был заподозрить. Его неуклюжесть… Он нарочно старался заставить нас держаться от него подальше. Если бы кто-то из нас — леувидцев — коснулся его, все сразу стало бы ясно. Мы почувствовали бы его скверну, его зловредную леу. И то, как он никак не мог справиться со своей лошадью… Бедное животное, должно быть, чувствовало его сущность и все время ужасно боялось.

— Но для чего вообще он присоединился к товариществу?

— Чтобы шпионить, — для чего же еще? Как ты думаешь, Керис, каким образом Разрушитель узнает о том, что происходит в Неустойчивости, если не из докладов Приспешников?

— Я думала… я думала, он похож на Создателя — всевидящий и всезнающий…

Мелдор слегка улыбнулся:

— Это святотатство, Керис. Лучше, чтобы Портрон не слышал твоих разговоров о подобном сходстве.

— Но… Он же знал… обо мне. Как он мог все это узнать? Что я чувствую, чего больше всего хочу…

— Да. Когда человек оказывается лицом к лицу с Карасмой в потоке леу, Разрушитель любого из нас читает, как раскрытую книгу.

— Он знал, что моя мать все еще жива!

— Нет, едва ли… Но ему могло быть известно, что ее нет среди мертвых.

— Какое же тут различие?

— Церковь учит, что все души сначала проходят через руки Разрушителя, прежде чем попасть в царствие Создателя. Карасма отлавливает те души, на которые у него есть право. Поэтому он мог знать, что твоя мать еще не приходила к нему. Но помимо этого, его власть вне потоков леу ограничена. Он может действовать только через Приспешников, их Подручных и слуг, которым платит. Они его глаза и уши. Впрочем, я никогда раньше не слышал, чтобы он подсылал Приспешника в товарищество: это показывает, как важен для него хотя бы кто-то один из нас. Не так легко найти Приспешника, который мог бы выдержать постоянство — даже в такой помойной куче, как Набла, — достаточно долго, чтобы обмануть проводника и присоединиться к товариществу. Гравал, должно быть, обладал особыми способностями. К нему можно бы было испытывать восхищение, не выбери он столь гнусное приложение своим талантам.

Керис стиснула зубы, стараясь не вспоминать скрежет, с которым лезвие ножа рассекло горло Гравала.

Со двора вернулся Даврон, неся в руке мертвую курицу, одну из несушек Пикля. Ее шея была перегрызена.

— Нашли вы следы… той твари? — спросила его Керис, не сводя глаз с окровавленного тельца.

— За ней тянулся кровавый след. Думаю, обе наши стрелы попали в цель. Мы прошли до частокола, но тем и ограничились. Ни у кого из нас не хватило духа выйти за ограду — по крайней мере сегодня ночью. Не думаю, что этот Подручный снова сунется сюда.

— Наверняка, — спокойно подтвердил Мелдор. — Он ранен и лишился хозяина. Но почему ты принес… э-э… цыпленка, Даврон?

Хамелеон и Керис обменялись взглядами. Бесполезно гадать, каким образом старик знает, что Даврон что-то держит в руках.

— Потрогай, — сказал Даврон и протянул тушку старику. Мелдор поднял руку и коснулся перьев.

— Ах вот в чем дело! Ритуальная жертва. По-моему, птица мертва уже несколько часов.

— Что? — переспросил Квирк.

Керис попыталась рассмотреть Хамелеона. Его голос исходил, казалось, из ниоткуда; в полутемной прихожей молодой человек совсем сливался со ступенями лестницы и с бревнами стен, которые местами были покрыты, как пятнами проказы, неочищенной корой.

Мелдор вытер руки платком.

— Единственный способ для Приспешника связаться со своим господином, когда рядом нет потока леу, — совершить довольно отвратительный ритуал: принести жертву, которая медленно умерла бы от потери крови. Я удивляюсь, что Гравал ограничился курицей: чем больше жертва, тем лучше контакт с Карасмой. Нам повезло, что он не взял одну из наших лошадей — а то и человека.

— Думаю, не хотел поднимать шум, — сказал Даврон. — Он ведь не рассчитывал, что впадет в неистовство и будет убит. Он собирался продолжать шпионить. — В дверях показался Пикль, и Даврон вручил ему курицу. — Раз уж так случилось, стоит сварить из нее суп.

— Одна из моих лучших несушек, — печально сказал Пикль. — Знали бы вы, как трудно держать здесь кур и не дать им стать мечеными!

— Отныне, — сказал Даврон, старательно отводя глаза от Керис, — нужно, чтобы ты, Пикль, предупреждал всех проводников, которые будут тут бывать, чтобы они проверяли, нет ли среди членов товарищества Приспешников, прежде чем они покинут Постоянство. Посоветуй им заставлять всех раздеться до пояса — все Приспешники носят медальоны с символом Карасмы.

— Ох, женщинам это придется особенно по вкусу, — заметил Квирк. — Ты собираешься предложить Корриан завтра снять одежду, мастер Даврон?

Даврон при этих словах поморщился, и Пикль расхохотался:

— Мне почему-то кажется, что Корриан освидетельствовали достаточно многие, так что Даврону не обязательно прибегать к этой мере.

— Давайте-ка ложиться спать, — сказал Мелдор; он неожиданно стал казаться чем-то очень огорченным, и печаль состарила его.

Они молча поднялись по лестнице — первыми Мелдор и Хамелеон, следом за ними Керис и Даврон. Пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по своим комнатам. По крайней мере так считала Керис; однако, войдя к себе, девушка обнаружила, что Даврон стоит у нее за спиной. Керис не сдержала недовольной гримасы.