Охотники Гора - Норман Джон. Страница 41

— И все же я не верю, что в вас не проснется жалость к рабыне, которая некогда являлась гражданкой Ара, какой бы ничтожной она теперь ни была.

— Верно, — согласился Марленус, — и я действительно выпущу ее на волю или, точнее, распоряжусь о том, чтобы ее выпустили. — Он задумчиво повертел в руках кубок и снова взглянул на меня. — Я пошлю кого-нибудь освободить ее, когда мы готовы будем вернуться в Ар.

— Понятно, — ответил я.

— Однако думаю, нам следует поохотиться здесь еще несколько дней.

Я пожал плечами.

— Конечно, убар. Это гораздо важнее.

Марленус щелкнул пальцами и указал на опустевший кубок. Стоявшая в углу палатки на коленях рабыня тут же подошла и наполнила его из большого двуручного кувшина. Она была очень красива.

— Мне тоже налей, — велел я.

Она наполнила мой кубок. Наши взгляды встретились. Рабыня опустила глаза. На ней была короткая прозрачная накидка из желтого шелка, сквозь которую ясно различалось рабское клеймо на левом бедре. На шее у нее, наполовину скрытый густыми светлыми волосами, виднелся узкий металлический ошейник.

— Оставь нас, рабыня, — распорядился Марленус.

Девушка поспешно удалилась. Сегодня вечером эту девушку наказали плетьми за попытку побега. Марленус вместе с двумя охотниками обнаружил ее уже через ан. С детских лет привыкший к охоте, убар стал непревзойденным мастером читать следы. Ускользнуть от него было невозможно. Не удалось и этой девчонке, так и не сумевшей понять, каким образом ее так быстро поймали и водворили назад, в лагерь.

Марленус передал беглянку своим людям и распорядился, чтобы ее наказали плетьми. Девушку привязали к столбу посредине лагеря и отсчитали десять ударов плетью. Ни сам Марленус, ни большинство находившихся в лагере не выразили к экзекуции никакого внимания. Это обычное наказание для рабыни, и девушка отделалась так легко, поскольку речь шла о первой попытке к бегству. К тому же она недавно носила ошейник и еще не успела в полной мере осознать свое новое положение.

Во время ее наказания мы с Марленусом разыгрывали очередную партию. Он как раз забрал одну из моих фигур, и я вынужден был отступить. После наказания девушку оставили стоять привязанной к столбу в течение двух анов. Затем Марленус приказал освободить ее и молча наблюдал, как она, морщась, растирает затекшие запястья.

— Никогда больше не пытайся бежать, — наконец предупредил убар девушку и отошел прочь.

Интересно, послушает ли Вьерна его совета? Из нее получится превосходная рабыня. Она великолепно сложена, в высшей степени сообразительна и горда. Марленус обращался с ней так же, как с любой другой новообращенной рабыней, не делая между ними никаких различий. Это не могло не бесить Вьерну, одну из самых известных разбойниц Гора. Однако в лагере Марленуса она была всего лишь обычной рабыней.

Больше года тому назад, когда он впервые поймал Вьерну во время охотничьей экспедиции, Марленус доставил девушку в Ар с почестями, как подобает достойному противнику, и обратил ее в рабство на официальной церемонии, устроенной на площади перед Центральным городским Цилиндром Ара. В этот раз он надел цепи на Вьерну и ее разбойниц в первый же вечер по прибытии в свой лагерь, так, словно она была самой обычной его пленницей. Вьерна прошла процедуру клеймения одиннадцатой, в порядке очереди, образовавшейся по мере доставления девушек в лагерь. Точно так же, без всякой церемонии, на нее был надет ошейник.

Тем не менее Марленус делал некоторое различие в обращении с девушками-пантерами и Вьерной, в отношениях с которой он держал себя как с самой обычной рабыней, подчеркивая при этом, что она — всего лишь женщина. Остальным разбойницам, хотя они продолжали содержаться в цепях, позволили носить в лагере Марленуса шкуры пантер. Вьерна же была облачена в прозрачные шелка рабыни. Марленусу казалось важным отделить ее от остальных девушек. Но это было только частью его плана; другой, думаю, не менее важной причиной для облачения ее в шелка послужило его желание, желание хозяина, видеть тело своей рабыни и наслаждаться ее красотой.

Когда Вьерну только облачили в прозрачную шелковую тунику, охранник провел ее в наручниках мимо бывших соплеменниц, выстроенных в ряд возле частокола и расправляющих на себе шкуры пантер. Разбойницы встретили свою предводительницу издевательскими насмешками.

— Из тебя получилась очень хорошенькая рабыня! — кричали они ей вдогонку. — Старайся как следует!

Вьерна попыталась пнуть их ногой, но охранник без труда удержал ее рядом с собой: в конце концов, она всего лишь женщина.

Под градом насмешек Вьерна проследовала за охранником до палатки, отведенной под кухни. Здесь она проводила большую часть времени, обучаясь готовить пищу и накрывать на стол, а когда Марленус садился обедать, она неизменно прислуживала ему, стоя неподалеку и ожидая его малейшего жеста или взгляда, чтобы сменить блюдо или наполнить кубок вином.

— Вы еще не использовали ее? — поинтересовался я у Марленуса.

Вьерна наполняла его кубок, но это не мешало нашей беседе: при рабах можно говорить свободно.

— Достаточно, — остановил ее Марленус, и девушка подхватив кувшин с вином, поспешно отошла в сторону и опустилась на колени, дожидаясь, когда она понадобится вновь.

Марленус обернулся и проводил ее взглядом.

— Нет, я ее еще не использовал. Она совершенная дикарка, ничего не знает и не умеет.

Вьерна, стоя на коленях, не сводила с него пылающих ненавистью глаз. Ее горло стягивал ошейник убара. Шелковые одежды Марленуса жгли ее тело. Она судорожно сжала кулаки и отвернулась.

— На первый взгляд, — продолжал Марленус, изучивший за свою жизнь тысячи женщин, — может показаться, что она уже готова к использованию. Но это впечатление ошибочно. Обрати внимание на то, как она держится, на ее скованность, на эти опущенные плечи. Она слишком неуклюжа.

Девушка крепче стиснула ручки кувшина с вином. Костяшки ее пальцев побелели.

— Сними с себя одежды и поднимись, — приказал Марленус.

Вьерна послушно встала на ноги.

— Ты видишь? — спросил Марленус.

Я окинул ее внимательным взглядом. Девушка опустила глаза. Она была невероятно красива. Однако чувствовалось в ней нечто такое, что крайне невыгодно отличало ее красоту от нежности, мягкости и искреннего желания доставить радость, неизменно ощущаемых в таких девушках, как, например, Кара.

Возможно, это ощущение возникало из-за особого разворота плеч или не по-женски грубых, мускулистых рук, которые, свисая словно плети, казались случайно прилепленными к телу. Обычно ладони стоящей девушки покоятся у нее на бедрах.

— Положи ладони на бедра, — сказал ей Марленус.

— Животное, — процедила она сквозь зубы, неуклюже кладя руки на бедра. В каждом ее движении ощущалась неестественность и напряженность.

— Повернись, — распорядился Марленус. Она повиновалась.

Я с удовольствием рассматривал все изгибы тела рабыни.

— Она великолепна, — не замедлил я поделиться своими впечатлениями.

— Да, — согласился Марленус. — Но обрати внимание на то, как она стоит.

— Вижу, — сказал я.

Вьерна действительно являла собой интересное зрелище. Голова ее с подчеркнутым высокомерием была откинута назад, плечи расправлены, как у воина на параде, руки сжаты в кулаки, а вес тела перенесен на пятки, что придавало угловатости всей ее фигуре.

Я представил, как стояла бы на месте Вьерны Кара, с каким грациозным изяществом повернулась бы она, зная, что ее плавные естественные движения радуют глаз хозяев, и получая от этого особое удовольствие. Мы внимательно рассматривали Вьерну. Ничто не могло укрыться от наших глаз.

— Повернись к нам, — приказал Марленус.

Едва сдерживая раздражение, девушка повернулась к нам лицом.

— Теперь ты видишь, — сказал Марленус, — что, хотя эта женщина и красива, она совершенно ни к чему не готова.

Я не мог с ним не согласиться.

— Одевайся, — бросил Вьерне Марленус.

Рабыня, кипя от ярости, наклонилась, подхватила с пола шелковую накидку и нацепила ее на себя, после чего с недовольной гримасой снова подняла на нас глаза.