Опасный спутник - Нортон Андрэ. Страница 40

— Ты можешь безболезненно избавиться от нас, — сказала я ей. — Но если нам придется защищаться, мы не отступим — и мы это уже доказали. Покажи нам выход из этого мира, и мы больше не потревожим тебя.

— Ты — может быть, и Между наверное тоже. Но Оомарк — он теперь уже один из нас. К тому же, у меня нет ключа к вратам мира… Не с этой стороны.

Я почувствовала приступ страха. А что если врата открываются только с той стороны?

— Но у твоей Мелузы есть. Иначе как она нашла тебя там?

Бартаре облизала губы. Она уже больше не вырывалась.

— И если Мелуза это сделает, вы правда уедете и не будете нам докучать?

— Определенно. — Меньше всего на свете я снова хотела увидеть эту планету-кошмар. Но не было у меня и намерения оставлять Бартаре. Честно говоря, не верилось, что в ней течет неземная кровь, как и в то, что ее оставили на Чалоксе с какой-то инопланетной целью. Пожалуй, когда придет время, я приложу все силы, чтобы она последовала с нами. Это был старый-престарый космический закон, действовавший с тех пор, как люди впервые покинули родительскую планету — ту легендарную Терру. Даже если твой спутник — злейший враг тебе, нельзя оставлять его на враждебной планете. Надо рисковать собственной жизнью, лишь бы освободить его и улететь с ним.

Я не испытывала к Бартаре привязанности, но и не оставила бы ее здесь, если бы нам обломился огромный кусок удачи — найти врата. Удастся ли мне взять с собой ее и Оомарка в измененном обличии — я не знала. Но пока что достаточно было заключить с ней соглашение, чтобы она не так сильно отягощала нас.

— Я не совсем тебе верю, — сказала она. — Однако… — Она не сказала того, что собиралась добавить. Вместо этого она изменилась в лице — это было единственным предупреждением, из-за которого я повернулась взглянуть, что там подкрадывалось.

Шаку удалось найти компаньона, так что теперь у него было вместе с кем побороться за добычу. Как человек, имевший доступ к библиотеке Лазка Волька, содержащей описания множества странных чудес, я думала, что меня ничем не поразишь, но это невообразимое чудище было худшим из всего, что я могла представить.

У моей расы врожденное отвращение к рептилиям, хотя после выхода в космос удалось несколько ослабить его в общении с такими расами, как закатане и еще несколько других, чьи предки были покрыты чешуей в те времена, когда наши носили мех. Но во мне укоренилось достаточно этого первобытного страха, чтобы на секунду или две удержать меня от того, что могло оказаться фатальным.

Это существо было тошнотворной смесью гуманоида и рептилии. У него было зеленокожее тело, усыпанное бородавками и опухолями. Вытянутые руки были четырехпалыми, с дискообразной присоской на внутренней стороне каждого пальца. Тело было обрюзгшим, живот свисал, ноги — короткими и согнувшимися, будто под весом этого пуза. Голова большая и круглая; очень большие глаза посажены почти на макушку. Ушей не было видно, но рот раззевался огромной пастью, и оттуда изнутри…

Инстинкт, возможно, усиленный всем тем, что произошло раньше, спас меня. В момент нападения я вытянула ветку, и язык, этот длинный скользкий шнур, хлыстнувший вперед, разбрызгивающий отвратительную желтую слизь, коснулся одного из соцветий.

Он мгновенно защелкнулся обратно в пасть, которая с шумом закрылась. Существо необыкновенно человеческим жестом поднесло к пасти обе руки, шатаясь, подалось назад, раздирая руками губы-полоски более темно-зеленого цвета, размахивая из стороны в сторону пузырчатой головой, очевидно, в агонии.

— Пошли! — Бартаре потянула меня. Я пошла, временами оглядываясь на чудовище, продолжая отступление. Оно упало там, у холма, и все еще разрывало пасть; казалось, оно полностью забыло о нашем существовании.

Мы пробирались вдоль земляной стены как можно скорее. А что если там уже ждал Шак? В последний раз бросив настороженный взгляд на зеленое чудище, я устремила взор вперед. Никакой черной фигуры. Но все-таки мы направлялись в туман; за его пеленой могло скрываться все, что угодно.

А, кроме того, как мне найти Косгро и Оомарка без ориентира? Или… я посмотрела на Бартаре.

— Можешь найти брата? — Если он мог отследить ее в этом мире, то уж она конечно сможет сделать то же самое.

Она ответила не сразу, я за это время задумалась, могу ли вообще как-нибудь заставить ее давать мне информацию? Если я и контролировала ее, то очень слабо.

— У тебя то, что отпугивает Темных, — сказала она наконец. — Но не всех из них можно контролировать. Не думаю — зная, что ты собой представляешь, — что ты пойдешь дальше и оставишь меня с ними. Вы так не поступаете. И потом — может, я и вправду немного изменилась, живя с людьми. Да, я могу найти Оомарка, и если он с Между, то и того тоже. Идем!

У меня не было иного выхода, кроме как поверить ей, хотя мучительно было отбросить иллюзию безопасности, которую придавал мне холм за спиной. Но на самом деле ведь не он спасал от Шака или другого бородавчатого существа. Самое лучшее свое оружие я держала наготове в руке, и должна не терять бдительности, не только по отношению к любому враждебному движению Бартаре, но и к тому, что, может быть, движется в тумане.

Мы подошли к скользкому склону, с которого я свалилась; взбираться было трудно. Обе руки у меня были заняты, и я не держала Бартаре. Если она снова сбежит, я пропала.

Но наконец-то мы взобрались наверх — перед нами был песчаный подъем. Потом, помня о трюке, которому научил меня Косгро, я разворачивалась через каждые несколько шагов и прометала заметусом по нашему следу, надеясь таким образом остановить погоню.

— Туман рассеивается, — заметила Бартаре; так и было, но я уже начала уставать, и единственное, о чем могла думать, это что мы должны найти место, где бы укрыться. Самым надежным, безусловно, была рощица заметуса, если только удастся уговорить Оомарка и Бартаре. А там, может быть, Косгро удалось бы сыграть какой-нибудь трюк с иллюзиями, и это на время решило бы нашу проблему.

И вот, мы вернулись на тот самый участок скалы у гребня. И — все оказалось замечательно! Косгро не ушел искать меня, а сидел с Оомарком, который стал уже почти таким же волосатым, и опирался о него, обняв его рукой.

Когда мы подошли, они встали на ноги. Косгро вопрошающе смотрел на меня. Я уже хорошо знала его грубые черты и научилась распознавать малейшие изменения в выражении лица. Но он ничего не спросил, пока я не развернулась и не промела за нами последний раз.

Потом он сказал:

— Компания?

— Да, и такая, что дышит в спину.

— Ну, тогда неплохо бы пойти куда-то.

— Туда, — я указала на обрыв. Я ожидала, что Оомарк станет возражать, но он ничего не сказал. Он так и держался за мужчину, не отпуская его большую руку.

Но когда Бартаре подошла к краю скалы, она заартачилась. Возможно, запах заметуса был для нее предупреждением.

— Нет! Не пойду! — Теперь ее протест выражал голос упрямого ребенка.

Я не знала, угрожать ли ей веткой; но ей возразил Косгро:

— Пойдешь! — сказал он с уверенностью. — Или останешься здесь — одна.

Раз она уже убегала в туман, я не видела в этом какой-то угрозы, способной подействовать на нее. Но снова оказалось, что все эти трое обладали каким-то знанием, которого я была лишена.

Косгро поднял руку:

— Слушайте!

Мы слушали. Шум с той стороны, где был убит падучий червь, раньше приглушаемый туманом, становился громче. Рычание и рев — чего-то очень грозного.

— Они покончили с тем, что послал им случай, — сказал Косгро Бартаре. — Те, кто пришли под конец, лишь раздразнили аппетит и хотят его утолить. Скоро они отыщут дорогу и пойдут по нашему следу.

Она перебила его:

— Темные охотятся только когда туман сгущается. — Она была как загнанный зверек, бросающий быстрые взгляды направо и налево в поисках спасения. Я стояла между ней и дорогой, которой мы только что пришли.

— Когда они голодны, то охотятся в любое время. А ниже есть лишь одно безопасное место. Туда они не пойдут ни под каким давлением.