Тройка мечей - Нортон Андрэ. Страница 7

Леди Крисвита глядела поверх наших голов, будто желая проследить путь Криты. Она взяла себя в руки, губы её плотно сжались.

— Вы можете проследить её путь? — спросила она.

— Мы так и сделали, — ответила Леди Дагона, — но конец её пути оказался вон там!

Она жестом указала на вершину, стены которой спускались в Долину почти отвесно.

— Но почему именно Крита? — требовательно вопрошала моя приёмная мать. — И кто её похитители? Её непременно нужно найти!

— Почему Крита? — усмехнулась Леди Дагона.

— Потому что она хранит в себе зародыш ещё не развитой Силы. И находится в том возрасте, когда эту Силу могут использовать другие. Откуда оно пришло — зловонное дыхание фасов? Они обладают многими способностями, о которых мы можем только догадываться, и развивают их до неизвестной нам степени. Где сейчас находится девушка, я не знаю, но попытаюсь выяснить с помощью магического кристалла, потому что передо мной глухая стена, за которой простым взглядом ничего не видно.

Я думал о фасах, которых видел во время сражения, когда их наступление было отражено потоками воды. Ростом они ниже людей, их приземистые тела покрыты жёсткой корнеподобной растительностью. У людей они вызывают отвращение, подобно легендарным демонам. Как если бы они были не рождены, но сделаны. И жутко представить себе, что именно они утащили Криту!

В тот момент я совсем забыл, что являюсь вассалом своего господина, что я воин и подчиняюсь приказу. Не раздумывая, я протянул руку к небрежно слепленной кукле, которую всё ещё держала Леди Дагона.

— Йонан! — Леди Крисвита уставилась на меня, будто я внезапно принял облик одного из жителей подземного мира. — Что с тобой?

Но я уже больше не был тем Йонаном, которого она вырастила, слабаком, обязанным всей своей жизнью её заботам. Едва мои пальцы коснулись сырой холодной глины, я почувствовал, что где-то глубоко внутри меня, как тогда во сне, что-то шевельнулось. Во мне находился ещё кто-то, сильный и свободолюбивый, не то, что слабак Йонан, и теперь обе эти половинки слились воедино, сделав меня сильным и смелым. Я даже не ответил Леди Крисвите, ибо не мог снова раздвоиться.

— Где именно вы потеряли её след на вершине? — обратился я к Леди Зелёного Безмолвия.

Я говорил с ней, как равный с равным. Она взглянула на меня, и глаза её расширились, мгновение она колебалась, а леди Крисвита успела тем временем промолвить:

— Йонан, ты же не можешь… Я обернулся, забыв приличия.

— Это моё дело! Либо я верну Криту, либо умру.

На этот раз удивление превзошло гнев и страх, только что владевшие ею.

— Но ты…

Я сделал ей знак помолчать и вновь обратился к Леди Дагоне.

— Где? — повторил я резко.

Её глаза изучали моё лицо, как мне показалось, слишком уж долго. Затем она сказала:

— Ни один человек не может без риска для жизни пробраться через норы фасов. Это их земля, и она помогает им.

— Разве? Я не верю этому, Леди.

Моя левая рука легла на грудь, закрытую кольчугой, и я будто наяву ощутил, как рукоять древнего меча шевельнулась у меня на теле. Дагона закусила нижнюю губу. Её правая рука поднялась и начертила в воздухе какой-то символ. Там, где она провела рукой, сначала возникло слабое свечение, а потом медленно растаяло. После этого Дагона кивнула.

— Рискуй, воин. Но помни, что даже мы не осмеливаемся вторгаться в норы фасов без высшей защиты, какой сейчас не располагаем. Может быть, фасы похитили Криту для того, чтобы присвоить себе её расцветающий талант, а может, и для того, чтобы ослабить наши воинские силы, необходимые для защиты Долины.

— С уходом одного человека ваша защита ослабнет ненамного, Леди. С вашего позволения или без него — но я это сделаю!

— Что ж, ты сам определил свой путь, — заметила она серьёзно, — но вот о чём я хочу предупредить тебя. Не исключено, что фасы похитили Криту не по своим побуждениям, а по желанию кого-то из Тёмных. Человек немного может противопоставить Тьме. Учти это!

— Учту, — сказал я. — Но кто знает, укладываясь спать, что принесёт ему восходящее солнце?

Слова эти принадлежали не мне, их произнёс кто-то другой во мне, тот, кто внезапно пробудился и потрогал рукоять меча.

Внезапное шипение заставило вздрогнуть нас обоих. Слева от меня поднялся Тсали. Его яркие глаза на мгновение встретились с моими, после чего он перевёл взгляд на Леди Дагону. Я знал, что между ними сейчас происходит разговор, которого мне не дано услышать. Захотев было смять омерзительную куклу из глины, волос и куска материи, я тут же спохватился, что в действительности никогда этого не сделаю. Мне было известно, как проявляет своё воздействие Тьма, потому не следовало пытаться уничтожить глиняную куклу. Это могло лишь навредить той кого я так хотел защитить и спасти. К тому же кукла олицетворяла хоть какую-то связь с Критой. Мою грудь наполнило тепло и ощущение единства с моей второй, более значительной половиной, которую я пока что ощущал в себе весьма смутно.

— С тобой пойдёт Тсали, — объявила Леди Дагона.

Настала моя очередь удивляться. Народ Ящериц любит солнечный свет и ненавидит сырую темноту подземных нор, тогда как у фасов всё обстоит наоборот.

— Он сумеет помочь тебе, как ни один человек, — продолжала Дагона. — И он добровольно вызвался пойти с тобой.

Я ещё не решил, принять это предложение или отказаться. Какую пользу может принести мне Ящерица в скрытых от дневного света обиталищах фасов? Однако та половина во мне, которая была Йонаном, более нерешительная, воспрянула от этого предложения. К тому же только Тсали знал тайну рукоятки меча. И разве дело в том, что его кожа чешуйчатая, а моя — гладкая, что он может передавать свои мысли, а я — нет? Я почувствовал, что Тсали прав, и я должен взять его с собой.

Я надел ранец с провизией, взял две фляги с водой, а из оружия — только меч. Арбалет я решил оставить, их и так недоставало для защиты Долины.

Леди Дагона принесла мне мешочек со снадобьями для врачевания ран, и я прикрепил его к поясу. Леди Крисвита напутствовала меня, поскольку Лорд Хорван находился в дозоре. Я уже собрался идти и тут снова услышал голос Леди Крисвиты:

— Она уже помолвлена, Йонан.

Моя приёмная мать говорила торопливо, будто ей было трудно и она стремилась побыстрее высказать то, что её тяготит.

— Знаю, — коротко сказал я.

— Если бы Имхар был здесь…

— Он поступил бы точно так же. Но его нет, а я — здесь. И тогда она сделала то, чего не делала с тех пор, как я перестал быть хилым болезненным ребёнком, — взяла в ладони мои щёки. Сквозь тонкую кольчугу, свободно свисавшую со шлема, я чувствовал тепло её рук.

— Йонан-Йонан, — повторяла она, — на что ты идёшь? Прости мою слепоту. Мы с Критой одной крови, но в ней есть что-то, чуждое моему духу. В ней живо то, что умерло в других, то, что принадлежало девам Эсткарпа. Другой бы этого не понял, а ты — поймёшь. И всё-таки она из моего рода и…

— И помолвлена с Имхаром, — продолжил я мрачно. — Миледи, я полукровка, но чести своей расы не утратил. Крита вернётся, или я умру. Но клянусь, что если она вернётся, я и тогда не стану домогаться её.

В глазах Леди Крисвиты блеснули слёзы, а она не из тех, у кого глаза на мокром месте. Тихо и грустно она вновь произнесла:

— Йонан-Йонан…

В имя моё она вложила всё своё одобрение и всю тревогу.