Капитан первого ранга - О'Брайан Патрик. Страница 47

— Да. Смею предположить, что к настоящему времени Джек уже знает свою судьбу. Он должен находиться за одним из тех высоких окон, что слева.

— Величественное здание, — заметила Софи. — Можем мы подойти к нему поближе? Хочется по достоинству оценить его монументальность… По словам Дианы, Джек очень похудел и не вполне здоров на вид. Стоптался, как она сказала.

— Джек не юноша, а годы идут, — отвечал Стивен. — Но он по-прежнему ест за семерых. Хотя я не назвал бы его сейчас слишком тучным, до худобы ему очень далеко. В отличие от вас, дорогая моя. — Софи действительно похудела; ей это было к лицу: исчезли последние следы детскости, во внешности сильнее ощущалась скрытая сила ее характера; но в то же время исчез отстраненный, таинственный, как бы затуманенный взгляд. Теперь она превратилась в молодую взрослую женщину. — Если бы вы видели его вчера вечером в салоне леди Кейт, вы бы не стали беспокоиться. Правда, он потерял остаток уха на борту «Лорда Нельсона», но это пустяки.

— Потерял ухо! — воскликнула, побледнев, Софи и встала как вкопанная посередине Пэрейд.

— Вы стоите в луже, дорогая. Позвольте вывести вас на сушу. Да, ухо, правое ухо, вернее, то, что от него осталось. Но это пустяки. Я снова пришил его, и, повторяю если бы вы видели его вчера, вы бы так не волновались

— Какой вы хороший друг, доктор Мэтьюрин. Его остальные друзья так благодарны вам.

— Что правда, то правда — время от времени я пришиваю ему уши.

— Слава Провидению, что у него есть вы. Боюсь, что иногда он рискует очень безрассудно.

— И это тоже правда.

— И все-таки не думаю, чтобы у меня хватило духа увидеть его. Когда мы виделись последний раз, я была очень недобра к нему. — Глаза девушки наполнились слезами. — Как это ужасно — быть недоброй: потом постоянно помнишь об этом.

Стивен посмотрел на нее с глубокой нежностью: это прекрасное создание и впрямь было несчастно, ее широкий лоб перерезала скорбная складка. Но он удержал себя от ответа.

Над Вестминстером стали бить часы, и Софи воскликнула:

— Мы же страшно опаздываем. Матушка будет волноваться. Давайте поторопимся.

Стивен протянул ей руку, и они поспешили через парк. Доктор поддерживал Софи, потому что глаза ее были полны слез, и через каждые три шага она оглядывалась на окна Адмиралтейства.

В основном, это были окна кабинетов членов Совета Адмиралтейства. Те же, за которыми ждал бумаг Джек Обри, находились в дальнем конце здания и выходили во двор. Он сидел в приемной, где за годы службы успел провести немало тревожных часов. После последней встречи с Первым лордом Джек, убивая время, успел насчитать сто двадцать трех мужчин и двух женщин, входивших и выходивших из-под арки. Вместе с ним в помещении находилось множество других офицеров, которые в течение дня то и дело менялись. Но некоторые из них, и он сам, продолжали ждать, засунув за пазуху назначения и другие документы. Привратники с любопытством поглядывали на капитана Обри: уж слишком он засиделся.

Джек находился в глупом положении. В одном кармане у него лежала расчудесная бумага, которая предписывала ему явиться на борт шлюпа Его Величества «Поликрест», а в другом — тощий кошелек с ничтожной суммой, поскольку все остальные деньги ушли на обычные в таких случаях подарки. Назначение на «Поликрест» в перспективе сулило безопасность, во всяком случае, он так полагал, но почтовое судно в Портсмут отчаливало лишь в одиннадцать вечера. Ему необходимо было добраться из Уайтхолла до Ломбард-стрит, избежав ареста. Видный джентльмен в ярком мундире, он должен был пересечь весь Лондон. Но прежде всего следовало как-то связаться со Стивеном, который ждал его в их коттедже. Однако он не решался покинуть здание; если бы его схватили за порогом Адмиралтейства, он бы повесился от злости. Джек и так успел не на шутку перепугаться, идя по холлу из кабинета секретаря, когда привратник сообщил ему, что «какой-то коротышка в черном плаще и занюханном парике спросил капитана, назвав его имя».

— Послали бы вы его подальше. Скажите, а Том здесь?

— Нет, сэр. Том заступит на дежурство только в воскресенье вечером. Вон тот юркий малый в черном, сэр.

В течение последних сорока минут Джек видел, как этот плюгавый проныра, похожий на судебного исполнителя, неоднократно входил и выходил из Уайтхолла, заглядывал в кареты, едва они останавливались, и даже поднимался на ступеньки экипажей. Кроме того, Джек заметил, как он шушукается с двумя рослыми малыми — то ли ирландскими носильщиками портшеза, то ли переодетыми под них помощниками судебного пристава, — обычный прием судебных исполнителей.

В тот день он не осыпал привратников золотым дождем, однако они понимали затруднительность его положения и, естественно, держали сторону капитана против гражданских чиновников! Один из них, внеся со двора корзину с углем, негромко заметил:

— Ваш знакомец с ухом, похожим на кочан цветной капусты, все еще ошивается перед аркой, сэр.

Весть о человеке с похожим на цветную капусту ухом воодушевила Джека. Он бросился к окну и, как следует разглядев его, обратился к привратнику:

— Будьте любезны, попросите его подняться в холл. Я сейчас же выйду к нему.

Мистер Скрайвен, литератор, пересек двор. Он выглядел постаревшим и усталым, ухо его распухло до безобразия.

— Сэр, — произнес он дрожавшим от волнения голосом, — доктор Мэтьюрин просил передать, что на Сизинг-лейн все в порядке, а он надеется увидеть вас в трактире «Грейпс», что возле «Савой», если у вас нет других планов. Я должен подогнать карету ко двору. Я стараюсь выполнить данное мне поручение, сэр… Я надеюсь…

— Отлично. Великолепно. Давайте же, мистер… Загоните ее во двор, и я сяду вместе с вами.

При слове «Савой», этой благословенной гавани гурманов, привратник бескорыстно порадовался за капитана Обри. По его лицу расплылась одобрительная улыбка, и вместе с мистером Скрайвеном он поспешно вышел, чтобы найти извозчика, провести карету под арку (необычная просьба) и подогнать ее к ступенькам, дав возможность Джеку Обри сесть в нее незаметно.

— Может быть, вам стоит подстелить под себя этот плащ, сэр, — произнес мистер Скрайвен. — Он проутюжен, сэр, — добавил он, видя неуверенность офицера. — Мистер Мэтьюрин был настолько любезен, что обрил меня всего, вымыл горячей водой и одел во все новое.

— Жаль, что я вас так стукнул по уху, — произнес Джек, сидевший на соломе на полу кареты. — Очень больно?

— Вы слишком добры, сэр. Теперь я уже ничего не чувствую. Доктор Мэтьюрин смазал мне ухо мазью из восточной аптеки, что на углу Брутон-стрит, и оно почти не болит. А теперь, сэр, вы можете, если угодно, занять сиденье. Мы находимся в герцогстве.

— Каком еще герцогстве?

— Герцогстве Ланкастер, сэр. От Сесил-стрит до противоположной стороны Эксетер Чейндж территория герцогства. Это не Лондон и не Вестминстер, и законы здесь иные. Судебные повестки отличаются от лондонских. Тут даже часовня — королевская собственность.

— Вот как! — удовлетворенно произнес Джек. — Очень удобная штука королевская собственность, черт побери. Побольше бы ее было. Как вас зовут, сэр?

— Скрайвен, сэр, к вашим услугам. Адам Скрайвен.

— Вы честный малый, мистер Скрайвен. Вот мы и приехали, это «Грейпс». Вы можете заплатить кучеру? Великолепно. Стивен! — воскликнул он. — Как я счастлив вас видеть! У нас еще есть шанс — мы дышим! Мы надеемся. У меня есть корабль, дайте мне только добраться до Портсмута, и если он на плаву, то мы сделаем себе состояние. Вот мои документы, вот ваши. Ха-ха-ха. Как ваши дела? Надеюсь, вы не получили слишком плохих вестей? У вас какой-то подавленный вид.

— Ну что вы! — отвечал Стивен, улыбаясь через силу. — Я обналичил вексель Мендозы. С вычетом всего лишь двенадцати с половиной процентов, что меня удивило, но потом вексель был учтен. Вот восемьдесят пять гиней, — произнес он, подтолкнув к Джеку кожаный мешочек.

— Спасибо, большое спасибо, Стивен, — вскричал Джек, пожимая ему руку. — Какой чудесный звук! Он означает для нас свободу, ха-ха. Я голоден как волк, с самого утра ничего не ел. — Он принялся звать хозяйку заведения, которая сказала, что он может заказать славную пару уток или превосходный кусок холодной стерляди с огурцами, доставленной нынешним утром с рынка Биллингсгейт.