Рыцарь Золотого Сокола - О'Бэньон Констанс. Страница 33

— Поэтому вы и вышли за принца Райена? — спросил сэр Ройс.

— Да, это одна из причин. Далее, я хочу сказать вам вот что: любой из вас может сейчас ехать, причем с моего благословения. Нет никакой необходимости в том, чтобы все вы так надолго отрывались от своих семей. — Она вгляделась в обветренные лица рыцарей. — Кто из вас желает вернуться в Талшамар?

После долгого молчания послышался голос сэра Хэмфри:

— Любой из вас может сейчас же, не роняя своего достоинства, возвращаться. Многим так или иначе придется сделать это, когда мы доберемся до побережья. Не думаю, чтобы королева Мелесант была рада видеть вооруженную охрану королевы Джиллианы в таком количестве у себя на Фалькон-Бруине.

Снова воцарилась тишина, которую в конце концов нарушил сэр Ройс:

— Ваше Величество, надеюсь, вы не приказываете нам покинуть вас. Мы все поплывем с вами на Фалькон-Бруин и вернемся на родину только вместе с вами, когда вы к этому будете готовы.

На сердце у нее вдруг потеплело. Она готова была обнять и расцеловать каждого рыцаря.

— Я дорожу вашей преданностью и молю Бога, чтобы он позволил мне оказаться достойной ее. Рыцари молчали, но их лица, застывшие в немой почтительности, говорили Джиллиане, что для каждого из них она — достойнейшая из королев.

После ужина Джиллиана расспрашивала лордов об их семьях, детях и поместьях. И медленно, подобно вновь создаваемому гобелену, в ее сознании начали проступать очертания родного Талшамара.

Когда все со столов было убрано, она послала пажа за Райеном. Принц вскоре появился. Она попросила его сесть рядом с собой, и он опустился на скамью с холодно-безучастным видом. Но вместо того чтобы заговорить с ним, Джиллиана снова обратилась к своим подданным:

— Любезные лорды, каждый из вас окажет мне неоценимую услугу, явив преданность моему мужу, принцу Райену. Согласны ли вы служить ему так же верно, как и мне?

— Да.

— Да.

— Да, — повторяли друг за другом суровые воины.

От неожиданности Райен не нашелся, что ответить, и Джиллиана пришла ему на помощь.

— Я благодарю вас, — сказала она, — и уверена, что Его Высочество так же, как и я, благодарен вам за оказанное доверие и честь. — Она поднялась из-за стола. — Достойнейшие лорды! Понимая, что вы устали и желали бы поскорее отойти ко сну, я все же прошу вас остаться еще на некоторое время и выслушать слова, которые исходят из самой глубины моего сердца. Я хочу воздать соответствующие почести заслугам того, кто ради меня стойко терпел все невзгоды и много лет жил вдали от дома и родных.

Лорды оживились и начали подниматься со своих мест, а сэр Хэмфри, явно застигнутый врасплох, смущенно смотрел на свою королеву.

— Встаньте, сэр Хэмфри, и подойдите ко мне. — Это была первая, после коронации, торжественная речь Джиллианы, и она очень старалась, чтобы голос ее звучал твердо.

— Сэр Хэмфри в большом волнении остановился перед королевой.

— Будь мы с вами в Талшамаре, мы устроили бы сегодня настоящее торжество, — продолжала она, — но судьба распорядилась иначе. Сэр Хэмфри, перед лицом собравшихся здесь лордов я жалую вам титул графа Болдриджа и, кроме того, почетное звание палатина, коего испокон веку удостаивались в Талшамаре лишь самые уважаемые и доблестные рыцари. Отныне вы можете сидеть в моем присутствии и высказывать свои мысли в любой момент по собственному разумению. К вам переходят все привилегии, а также земли, замки и денежные доходы, сопряженные с титулом графа Болдриджа. Это — дань благодарности верному вассалу за все, что он сделал для Талшамара и его королевы. — Королева закончила речь и медленно обвела взглядом собравшихся.

Потрясенный, сэр Хэмфри смотрел на Джиллиану, не в силах произнести ни слова. Так вот почему она так подробно выспрашивала у него недавно о том, какие титулы в Талшамаре после смерти главы семьи и за отсутствием наследников отошли к короне. Только теперь он понял, для чего ей это было нужно.

Джиллиана шагнула к сэру Хэмфри и вынула из ножен его тяжелый меч.

— Преклоните колени, сэр Хэмфри.

Он опустился на колени и низко наклонил голову, чтобы никто не заметил слез в его глазах. До сих пор он плакал лишь однажды в жизни — в ночь, когда погибла королева Фелисиана, а он вынужден был бежать, спасая драгоценную жизнь принцессы.

— Конечно, было бы лучше, если бы все жители Талшамара могли видеть сейчас, сколь велика моя благодарность вам, но, увы, — мы далеко от родины. — Она дотронулась стальным лезвием до его плеча и улыбнулась. — Встаньте, лорд Болдридж, и обернитесь к равным себе.

Он встал, пряча от нее полные слез глаза.

— Прошу вас и в дальнейшем быть моим мудрым советником и хранителем Большой печати Талшамара.

Он снова упал на колени и поднес к губам подол ее платья.

— Я навеки ваш преданный вассал и буду служить вам, покуда Господь не призовет меня к себе.

— Ну, полно, — с улыбкой сказала Джиллиана. — Не будем говорить о смерти в столь радостный час. Пусть лучше нам принесут вина, чтобы все присутствующие могли выпить за здоровье вашей светлости!

В шатре опять стало шумно, и скоро менестрель, ударив по струнам лютни, запел родные песни Талшамара. В эти минуты Джиллиана по-настоящему ощутила, что она едина с этими людьми. То чувство, которое впервые зародилось в ней на коронации, еще больше окрепло. Глядя, как ее рыцари поздравляют смущенного лорда Хэмфри, она радовалась от всей души.

— Приятно ли быть щедрой властительницей и раздавать почести вассалам, которые и без того тебя обожают? — спросил Райен, холодно улыбаясь. — Что до меня, то мне ни к чему ни их преданность, ни служба, слава Богу, у меня есть своя страна и в ней свои подданные. А за королевский титул мы еще поборемся.

Она резко обернулась к нему.

— Прошу тебя, Райен, пусть твоя неприязнь ко мне останется между нами. Не думаю, что мои подданные смогут понять твои чувства.

Неприязнь? Он снова нахмурился. С чего она взяла, что она ему неприятна?

Джиллиана встала, и все лица обернулись к ней.

— Пожалуй, мне пора пожелать вам всем спокойной ночи, но пусть мой уход не помешает общему веселью.

Райен вместе с ней перешел в королевский шатер. Пока она снимала корону с головы и расстегивала верхнюю юбку, он молча следил за ней.

— Джиллиана.

Она подняла на него вопрошающий взор.

— Да?

— Я не испытываю к тебе никакой неприязни. Ты ошибаешься.

— Ошибаюсь? Не думаю. Все время, начиная с нашей первой встречи, ты выказываешь одно только презрение, если не ненависть ко мне. Я понимаю причину таких чувств с твоей стороны, но это мало что меняет.

Он шагнул к ней и взял ее за руку.

— Джиллиана, поверь мне, я искренне восхищаюсь тобой.

Его сильные пальцы переплелись с ее, тонкими и нежными, в голосе слышалось искреннее волнение.

— Та первая ночь, когда мы были вместе, — я помню каждую ее минуту. Ты тогда так вскружила мне голову, что я до сих пор не могу думать ни о ком другом.

Джиллиана не знала, верить ему или нет. А как же его Катарина? Его возлюбленная?

— Неужели любая женщина может так легко вскружить тебе голову, Райен?

— Не любая… только та, у которой волосы цвета воронова крыла и губы, готовые раскрыться навстречу поцелую.

Он притянул ее к себе, и она упала в его объятия, не успев сказать, что и ее неотступно преследуют видения той первой ночи.