Рыцарь Золотого Сокола - О'Бэньон Констанс. Страница 35

Он потерся щекой об ее щеку и закрыл глаза. Тонкий аромат ее кожи, казалось, проник уже во все его поры. Его пальцы продолжали ласкать ее груди, покуда из ее уст не вырвался стон исступления.

Торопливо сорвав с себя остатки одежд, они снова упали на ложе. Теперь он навалился на нее всем телом, и ей пришлось ухватиться за него обеими руками. Он вошел в нее с такой силой, что дыхание перехватило. От мощных толчков все ее тело сотрясалось, и она все крепче и крепче цеплялась за Райена, чтобы не слететь на пол.

— Хочешь быть племенной кобылой? — со злостью прохрипел он ей в ухо. — Так получай же, что хотела!..

Джиллиана пыталась подыскать достойный ответ, но не смогла, потому что в эту минуту движения Райена сделались более плавными, но одновременно он начал словно бы вырастать внутри ее, проникая все глубже, глубже, так что она едва сдерживалась, чтобы не закричать во весь голос. Она не знала, что это было — боль, наслаждение или наслаждение болью, — хотелось только, чтобы он не останавливался: за каждым толчком следовал бы еще один, и еще, и еще.

В ее неопытном теле просыпались новые, неведомые ей прежде ощущения. Что-то происходило в ней — но что?

Содрогаясь, она еще крепче вцепилась в его плечи и неистово закричала «Райен!» — но его губы безжалостно зажали ей рот.

Райен собирался вложить в этот поцелуй весь свой накопившийся гнев, но едва ее губы раскрылись ему навстречу, он, забыв обо всем, слился с ее ртом, ибо желал владеть ею безраздельно.

Скоро их обоих охватила неудержимая дрожь, и, тесно прижавшись друг к другу, они вместе познали миг ослепительного блаженства.

Джиллиана как-то слышала, как одна из сестер в монастыре рассказывала другой, что дети не рождаются без боли. Может быть, они имели в виду это? Нет! Нет! Откуда монахине было знать, что ощущает женщина, когда мужчина совершенно сливается с нею, так что ей принадлежит каждый его вздох, каждое биение его сердца, а он нежно шепчет ее имя?..

А что она, Джиллиана, чувствует к Райену? В этом она не могла окончательно разобраться, но твердо знала одно, что, когда придет час расставания, для нее это будет все равно, что проститься навсегда с частью себя самой.

Он приник губами к ее груди, и она закрыла глаза, чтобы полнее насладиться блаженством. Только бы дитя не появилось слишком скоро. Ей хотелось, чтобы их союз длился долго, очень долго.

— Райен, как ты думаешь, во мне уже есть ребенок?

На миг он словно одеревенел, потом медленно отстранился от нее.

— Если и после этой ночи его не будет, то — должен вас огорчить, миледи, — вы бесплодны, — резко сказал он и сел на краю ложа.

Нежность, только что переполнявшая Джиллиану до краев, мгновенно сменилась бурным негодованием.

— Надеюсь, мы покончили с этим. Не такая уж великая радость плыть за тобой Бог весть куда ради того только, чтобы получить твое семя.

Райен снова почувствовал прилив необъяснимого гнева. То, что ей от него был нужен только ребенок, уязвляло его гордость. Он не мог почувствовать себя рядом с нею настоящим мужчиной, и от этого ему хотелось причинить ей острую, мучительную боль. Он нашел нужные слова.

— Будь проклят тот день, когда ты выбрала меня себе в мужья!

Джиллиана вздрогнула, как от удара.

Значит, только что, когда их тела были объяты пламенем страсти, его душа оставалась холодна? Что ж, возможно, для него это было обычное совокупление двух тел, про себя же она знала, что никогда не сможет испытать ничего подобного ни с кем, кроме Райена.

Отворачиваясь от него, она думала теперь лишь о том, чтобы скрыть свои слезы.

Райен оделся и неторопливо направился к выходу.

— Сегодня я буду спать в другом месте.

— Сегодня, завтра и всегда, — глухим, незнакомым голосом отвечала она. — В моей постели тебе больше делать нечего.

Сказав это, она отодвинулась в дальний угол ложа и зажала уши руками, чтобы не слышать, что он ответит.

Когда он ушел, ее тело затряслось от беззвучных рыданий, которые она так долго сдерживала. Наплакавшись до изнеможения, она наконец уснула..

Джиллиана вышла из шатра и невольно зажмурилась от ударивших прямо в лицо солнечных лучей, но скоро глаза привыкли к яркому свету, и она огляделась. Весь лагерь был в движении: слуги уже скатывали шатры и седлали лошадей.

Сэр Хэмфри подвел королеве ее лошадь.

— Надеюсь, вы хорошо почивали, — сказал он, словно не замечая кругов у нее под глазами и припухших век.

— Да, спасибо. — Взгляд ее рассеянно скользил по лицам, пытаясь отыскать Райена. Наконец она увидела его: он стоял рядом со своей сестрой, оба оживленно о чем-то беседовали. Когда, смеясь, он подхватил Кассандру и водрузил ее на лошадиную спину, у Джиллианы вдруг тоскливо защемило сердце. У нее никогда не было старшего брата, который бы о ней заботился, и никогда не было семьи.

— Пора, — оборачиваясь к своему старому рыцарю, проговорила она, притворяясь ко всему равнодушной.

Он кивнул и без малейших усилий, словно она ничего не весила, подсадил ее в седло. Что-то произошло между королевой и принцем — впрочем, этого и следовало ожидать. Их брак начался не ахти как удачно, думал Хэмфри, но, возможно, они еще полюбят друг друга. Во всяком случае, он очень на это надеялся. Как ни странно, принц Райен все больше нравился ему. У него, безусловно, были твердые понятия о чести и достоинстве, вполне возможно, он еще мог стать хорошим мужем для королевы Джиллианы.

Они ехали весь день и останавливались лишь изредка, чтобы поесть и дать отдых лошадям. Во время последней остановки Джиллиана попросила самого красивого рыцаря, сэра Эдварда Маркема Брисбанского, ехать с нею рядом. Ей очень надо было показать Райену, что она обойдется и без него, что она может нравиться другим мужчинам.

Сэру Эдварду, впрочем, она не просто нравилась: он ее боготворил. До сих пор королева сказала ему всего лишь несколько слов мимоходом, и то, что теперь она выбрала его в попутчики, превосходило его самые смелые ожидания.

До позднего вечера она заливисто смеялась его шуткам, хвалила его посадку в седле и ни разу не обернулась взглянуть на Райена.

Когда они остановились на ночлег, сэр Эдвард, а не Райен помог ей спешиться и подвел к шатру. Она приказала подать ей ужин и сразу же легла спать, в этот вечер она предпочла быть одна.

Джиллиана была теперь вполне довольна собой: она сумела показать Райену свое безразличие. Он больше ей не нужен, пусть убирается к своей драгоценной Катарине, ей нет до этого никакого дела.

16

После ссоры прошло уже три дня. Джиллиана видела Райена лишь издали, и это вполне ее устраивало. Любезность сэра Эдварда нравилась ей куда больше, чем холодное равнодушие принца. Сэр Эдвард был неизменно внимателен и всегда заботился об ее удобствах. Она и не подозревала, что в мужчине можно встретить столько обходительности.

По ночам она с трудом добиралась до постели после долгих часов, проведенных в седле, все тело ее разламывалось от усталости, и хотелось только одного — немедленно уснуть. Но сегодня вечером ей почему-то было очень одиноко. Она даже хотела заглянуть в шатер Кассандры, но передумала — там мог оказаться Райен, который Бог весть что подумает.

— Ваше Величество, вы позволите войти? — послышался у входа знакомый голос. Оживившись, она любезно пригласила лорда Хэмфри войти и с улыбкой указала ему на скамью.

— Как кстати, что вы ко мне заглянули. Мне как раз хочется с кем-нибудь поговорить. Я устала от собственного общества. Садитесь же!

Он, однако, продолжал стоять, уставившись на носки своих коричневых рыцарских сапог, и Джиллиана догадалась, что у него к ней серьезный разговор.

— Садитесь, друг мой, и расскажите мне, что случилось.

Наконец он опустился на скамью и поднял глаза на свою королеву.

— Это касается сэра Эдварда… — нехотя произнес он, видно было, что эта беседа давалась ему с трудом.