Свидание в Самарре - О'Хара Джон. Страница 12

Доктор был членом всех обществ в округе: окружного медицинского общества, медицинского клуба Филадельфии, гиббсвиллской торговой палаты, городского казначейства (директор), ассоциации детских приютов (пожизненный жертвователь), ассоциации христианской молодежи (директор), общества по изучению истории округа Лантененго, городского клуба (член правления), загородного клуба (член правления), гиббсвиллской Ассамблеи (приемная комиссия), объединения приходов Филадельфии, общества древних и арабских рыцарских орденов, ложи шотландских масонов и почетным членом еще какого-то сектантского общества. Кроме того, он был одним из директоров городского банка, гиббсвиллской компании по выдаче займов для строительства, городского отделения фирмы «Кадиллак», окружной лесозаготовительной компании и гиббсвиллской инструментальной фирмы. Он принадлежал к епископальной церкви, был членом республиканской партии, увлекался гольфом и стрельбой по летящей мишени. И все это помимо работы в больнице и частной практики. Конечно, частная практика у него теперь была меньше, чем прежде. Он сам мало-помалу отказывался от нее и специализировался в хирургии. Обычные недуги, а также принятие родов и удаление гланд он передал молодым врачам, которые только начинали свою деятельность.

Единственное, что он любил, кроме жены и сына, это — хирургию. Он занимался ею в течение многих лет, еще в те времена, когда вместо машин «скорой помощи» на шахтах были высокие черные фургоны, открывающиеся сзади и запряженные двумя черными мулами. От шахт до больницы фургон тащился почти целый день. Порой раненый истекал кровью и умирал в пути, несмотря на оказанную ему первую помощь. А иногда столько времени фургон трясся по ухабам, что обычный перелом осложнялся гангреной. Но если это случалось, доктор Инглиш приступал к ампутации. Даже когда гангрена была под сомнением, доктор Инглиш делал ампутацию. Он не любил сомнений. Если же случалась черепная травма и доктор Инглиш вовремя об этом узнавал, он обращался к человеку, которого ненавидел больше всех на свете: «Послушайте, доктор Мэллой, я велел подготовить операционную к пяти часам. Из Кольеривилла привезли человека со сложной черепной травмой. По-моему, это очень интересный случай, и было бы желательно, чтобы вы, если у вас есть время, тоже присутствовали». И Майк Мэллой во времена существования запряженных мулами фургонов «скорой помощи» обычно учтиво отвечал доктору Инглишу, что с радостью будет присутствовать. Доктор Мэллой облачался в белый халат, следовал за доктором Инглишем в операционную и фразами вроде: «Мне кажется так, доктор Инглиш» — или: «Мне думается этак, доктор Инглиш», направлял действия доктора Инглиша во время трепанации черепа. И так шло до той поры, пока доктор Инглиш не услышал, как одна хирургическая сестра сказала другой: «Сегодня будет трепанация черепа. Дай бог, чтобы Мэллой был поблизости, если Инглиш будет делать операцию». Сестру потом уволили, застав ее полуодетой в комнате практиканта. Подобное преступление она совершала много раз, но на него смотрели сквозь пальцы, потому что она разбиралась в медицине не хуже, по крайней мере, половины врачей в больнице, а в хирургии лучше многих хирургов. Но и без ее помощи доктор Инглиш из года в год продолжал оперировать, и несколько человек даже остались живы после трепанации черепа. Увольнение сестры имело одно последствие: доктор Мэллой перестал разговаривать с доктором Инглишем. «Ну, что тут можно сказать?» — спросил доктор Инглиш, рассказывая жене о странном поведении доктора Мэллоя.

III

С первого взгляда на отца Джулиан понял, что старик ничего не слышал про ссору в курительной загородного клуба. Доктор поздоровался с ним почти как обычно, коротко поздравив с рождеством, но Джулиан иного и не ждал. Все в порядке, подумал он, увидев, что белые усы старика не топорщатся, а вокруг глаз, укрытых за стеклами очков в роговой оправе, сбежались морщинки в улыбке, предназначенной только Кэролайн.

— Ну-с, Кэролайн, — сказал доктор, взяв одной рукой ее за руку, а другую положив ей на плечо, — позвольте мне помочь вам раздеться.

— Спасибо, папа Инглиш, — ответила она и, сложив подарки на стол в холле, разрешила старику снять с нее норковую шубу.

Старик повесил шубу на вешалку под лестницей.

— Мы не виделись, наверное, недели две, — сказал он.

— Да. Готовились к рождеству…

— Знаю, знаю. А мы на сей раз не очень много покупали. Я подумал и сказал миссис Инглиш, что тем, кому удобно, лучше дать деньги, они им нынче больше пригодятся…

— Док-тор! — раздался голос.

— А вот и она, — сказал доктор.

— С рождеством! — крикнула Кэролайн.

— С рождеством, мама, — повторил Джулиан.

— Наконец-то явились, — сказала миссис Инглиш, спускаясь по лестнице. — А я только собралась сказать, что надо вам позвонить. Ну как, весело было в клубе?

Джулиан заметил, что у отца изменилось выражение лица. Миссис Инглиш поцеловала Кэролайн, а потом Джулиана.

— Сначала выпьем коктейль, — сказала миссис Инглиш, — а потом попросим Урсулу подавать, пока все горячее. Вы опоздали. Что вас задержало? Неужели так поздно явились вчера домой? Как прошли танцы?

— У меня машина не заводилась, — сказал Джулиан. — От холода.

— Что? Не заводилась? — переспросил старик. — А я-то думал, что тот прибор у тебя в гараже…

— Машина была не в гараже. Я оставил ее на улице на ночь, — сказал Джулиан.

— У нас замело выезд, — объяснила Кэролайн. — Мы ведь живем почти в деревне. Снегу намело до крыши.

— Вот как? — удивился доктор. — Что-то я никогда не слышал про такие сугробы. Удивительно. Мне мартини, пожалуйста. А вам, Кэролайн? Тоже мартини?

— С удовольствием, — ответила Кэролайн. — А ты что будешь пить, Джулиан?

— Можете не спрашивать, — сказал доктор. — Он пьет все, и вам это хорошо известно.

— Видели нашу елку? — спросила миссис Инглиш. — Одни палки, а сколько с ними хлопот. Мне нравится голубая ель, но с ней хлопот еще больше. Когда детей в доме нет, по-моему, не стоит устраивать елку.

— У нас тоже есть маленькая елочка, — сказала Кэролайн.

— Джулиан, ты помнишь елки, которые мы устраивали, когда ты был ребенком? И вы, Кэролайн, наверное, приходили к нам на елку?

— Нет, по-моему, не приходила. Джулиан меня тогда ненавидел, вы забыли?

— Забавно, правда? — откликнулась мать Джулиана. — Действительно, если припомнить, вы правы. Он не любил играть с вами, но о ненависти не могло быть и речи, помилуй бог. Он вас боялся. И мы тоже. И до сих пор испытываем страх.

Кэролайн обняла свою свекровь.

— Правда, правда, мама Инглиш, — сказала она, — Джулиан меня ненавидел. Может, потому что я была старше.

— Зато сейчас этого не скажешь, — ответила миссис Инглиш. — Не скажешь, что он вас ненавидел, и уж, конечно, не скажешь, что вы старше. Джулиан, почему бы тебе не походить в спортивный зал? Ну-ка, повернись. Да, у тебя растет второй подбородок.

— У меня и так много забот, мама, — сказал Джулиан.

— Прошу, Кэролайн, — сказал доктор. — Попробуйте этот коктейль, а перед тем как сесть за стол, мы с вами выпьем еще по стакану.

— Мы все выпьем еще по стакану, — сказала его жена, — а лучше давайте возьмем наши стаканы к столу. Мне бы не хотелось задерживать девушек. Но это вовсе не значит, что вы должны проглотить свой обед. Вредно для желудка.

— Расщепление питательных веществ… — начал было старик.

— Доктор, прошу вас забыть про медицину, — сказала его жена. — Пищу надо как следует жевать — вот и все. Кто скажет тост?

Доктор поднял свой стакан.

— Да благословит всех нас господь, — сказал он.

И на мгновенье посерьезнев, они в задумчивости выпили свой коктейль.