Император всего - Олдридж Рэй. Страница 25
– Теперь спи. Потом позовешь меня, если я тебе понадоблюсь.
Руиз спал неспокойно и проснулся от запаха завтрака, который автоповар подавал ему на стол.
Он ел медленно. Он намазывал маслом последнюю пышку, когда холоэкран ожил и зазвенел.
Женщина, которая на нем появилась, была стройна и высока, а в лице ее была нежная сила и уверенность, которые делали ее прекрасной, несмотря на то, что черты ее лица были не совсем правильны.
– Привет, Руиз Ав, – сказала она, словно они были старыми знакомыми.
– Привет. Кто ты? – спросил Руиз.
Она рассмеялась, показав очаровательно неровные зубы.
– Разве ты меня не узнаешь? Разумеется, я Хемерте.
Внезапно Руиз Ав поймал то воспоминание, которое относилось к Глубокому Сердцу, он с трудом выволок это воспоминание из подсознания. Теперь он знал, где они были, и что именно хотели от него обитатели этого странного места. Однако, подумал он, могло быть и хуже.
– А, – сказала она, – ты про нас знаешь?
– Да, полагаю, что да.
– Хорошо, хорошо. Это означает, что к испытанию ты не придешь неподготовленный.
Руиз, казалось, вновь потерял нить того, о чем идет речь.
– Испытание?
– Иди за роботом, когда он за тобой придет, – сказала Хемерте и растаяла на экране.
Робот остановился перед следующей дверью. Когда дверь отошла в сторону, вышла Низа. Увидев Руиза, он бросилась к нему.
– Странное место, – сказала она, прижавшись к нему.
– Правда, – сказал он, пригладив рукой ее блестящие волосы.
К ним присоединился Дольмаэро, потом Мольнех и Фломель.
– Как спали ночь, Старшина Гильдии? – спросил Руиз.
– Вполне сносно, – Дольмаэро, казалось, был бледен и не уверен в себе. Руиз снова подумал, все ли у того в порядке со здоровьем.
– Еда была великолепная, – сказал, ухмыляясь, Мольнех.
К фломелю вернулась его былая самоуверенность, он ничего не говорил, но Руиз прекрасно видел, что его ненависть к Руизу не потеряла своей силы и ярости.
Они пошли следом за роботом по еще более неприметному коридору.
Дольмаэро шагал рядом с Руизом.
– Что тебе удалось узнать, Руиз Ав? – спросил он.
– Кое-что. Я вспомнил немногое, что знал про это место, Глубокое Сердце, и про тех, кто здесь живет. Они называют себя Делящимися.
Дольмаэро выпятил губы.
– Звучит высокопарно… но неопределенно. Делящиеся чем? А как их называют другие?
Руиз улыбнулся.
– Очень по-разному… но больше всего и чаще всего их называют Трахальщиками.
– Непристойно, – заметил Дольмаэро, – а что это значит в самой их ситуации, применительно к тому, что они делают?
– Да, что это может значить, Руиз? – Низа легонько потрясла его за руку.
Руиз стал думать, как лучше объяснить им.
– Ну… это такие люди, которые возвели в культ сексуальные переживания. Это очень трудно поддается краткому объяснению, но они считают, что самое высокое человеческое предназначение – это давать и получать сексуальное удовольствие. Все их законы и организации направлены на то, чтобы распространять это мнение.
Низа пожала плечами.
– Я знавала таких людей. Что такого особенного в этих Трахальщиках?
Выражение ее лица ясно говорило о том, что она не находит ничего ужасного в таких воззрениях.
Руиз немного растерялся, но он продолжал объяснять.
– Они заходят весьма далеко в том, чтобы как можно больше разнообразить свои переживания. Они считают, что человеческие существа сделаны так, что наивысшее удовольствие они получают с новыми и новыми любовниками, поэтому они нашли способ максимально усилить эту новизну, новизну своих совокуплений.
– И все же они не кажутся мне такими необычными и странными, – ответила Низа.
На лице Дольмаэро было написано легкое отвращение.
– Они не составляют постоянные связи и союзы между любящими? Они проводят каждую ночь с другим любовником?
– Еще того похлеще, – сказал Руиз.
Они озадаченно посмотрели на него.
– Они проводят каждую ночь с другим любовником, но еще и в новом теле.
– Как такое может быть? – спросил Дольмаэро.
– У них есть способы меняться личностями от тела к телу. Так же легко, как вы можете сменить одежду. Для них это очень разнообразит сексуальные переживания, которые им доступны. Но они всегда ищут новообращенных, потому что… – Руиз заколебался. Сколько он должен им сказать?
– Они никогда не умирают – их разум живет столько, сколько они того хотят. Поэтому они должны находить себе новых любовников где-то еще, чтобы избежать излишней повторяемости. Вечность – долгая штука.
Они казались потрясенными.
– Они разве никогда не стареют? У них не бывает несчастных случаев? – казалось, Низа настолько захвачена этой мыслью, что глаза ее расширились от потрясения.
Он глубоко вздохнул.
– На пангалактических мирах люди живут столько, сколько они могут себе позволить – зажиточные могут вообще жить вечно, если захотят. А если Делящиеся теряют тело в каком-нибудь несчастном случае, то они всегда могут заменить его каким-нибудь телом со стертой памятью, купленным на невольничьем рынке. Или же особью из клона, у которого подавлены проявления личности.
Низа, видимо, терзалась какими-то побочными мыслями. Наконец она заговорила тихим голосом.
– А ты, Руиз? Сколько тебе лет?
Руиз мысленно обругал себя за то, что не увидел личных моментов в его потрясающих откровениях с ними.
– Я чуть старше, чем кажусь, – ответил он мягко.
После этого долгое время никто не заговаривал, словно они с большим трудом переваривали эти необычайные откровения.
9
В конце концов они дошли до большого зала. Внизу широкого амфитеатра была круглая сцена, на которой находились человек шесть поразительно красивых мужчин и женщин, которые поджидали их в левикреслах. Концентрические полукруги сидений уходили в темноту за сценой. Только первый ряд был занят прочими путешественниками с барж.
Руиз и его группа прибыли последними. Когда они уселись, женщина, которая сегодня звалась Хемерте, встала и заговорила.
– Приветствую вас, искатели, – сказала она с улыбкой и взглядом, который, казалось, на момент застывал на каждом из них. – Сегодня мы узнаем, как вы можете послужить Глубокому Сердцу. Мы должны применить отбор. Вечность бесконечна во времени, но не в пространстве. Остальные должны будут отдать нам свою свободу, чтобы покрыть наши расходы. В любом случае вы внесете свою лепту в самый грандиозный эксперимент в истории любви и желания.
«Невеликое утешение для тех, кто не будет избран», – подумал Руиз.
– Поэтому давайте начнем без долгих разговоров.
Она показала рукой, и робот ввез автокувез по проходу на сцену. В нем скорчился генч. Может быть, это был самый больной генч из всех, которых Руиз видел за свою жизнь. Его сенсорные пучки высохли и крошились, глазные пятна застыли на черепе в причудливых комбинациях. Его бесформенное морщинистое тело напоминало бумажный пакет гнилого мусора. Провода и трубки соединяли его с автокувезом, а на нижнем подносе автокувеза щелкали и жужжали моторы и приборы. За автокувезом плелись два робота, вооруженные мягкими манипуляторами и ловчими петлями.
– Что такое это существо? – прошептала Низа голосом, полным омерзения.
– Помнишь, я тебе рассказывал про генчей? Вот этот один из них, хотя явно не самый здоровый.
– Значит, они хотят взять в плен наши мозги? – спросил Дольмаэро.
– Думаю, что нет, – ответил Руиз. – Кажется, это существо слишком старо и нездорово, чтобы оно смогло пережить хоть одно такое усилие.
Трое бродяг с соседней баржи сидели слева от Фломеля. Крупный молодой человек злобно уставился на Руиза.
– Заткнись, – сказал он, – в этот священный миг не должно быть пустой болтовни.
Руиз спокойно посмотрел на него.
– Ты прав, вне всякого сомнения, – ответил он вежливо, – прими мои извинения.