«…И я увидел другого зверя», или два года в Кремле - Олейник Борис Ильич. Страница 31

Плохо это или не совсем? Твердо скажем: совсем нехорошо, но историю не перепишешь. Так было. И неприязнь в восточных регионах, пусть неосознанная, все-таки живет в генетической памяти населения. И задача интеллигенции — терпеливо разрушать сей стереотип, а не подталкивать экспансию католицизма на восток, к той опасной черте, за которой — не приведи Господь! — неосознанная неприязнь трансформируется в сознательную вражду на поле веры. К сожалению, вспышки молний, предвещающие грозу, уже налицо.

Президент как отец нации и его команда должны сделать все во имя сохранения единства нации. Пусть все идет своим чередом, без нажима, без посыпания солью старых ран. Пусть каждый молится единому Богу по-своему, не загоняя в свою веру силком. Пусть рядом возвышаются православные храмы, синагоги, мечети и костелы на своих исконных и новых местах, но только там, где для их произрастания взрыхлена почва, то бишь природным, естественным образом.

И пусть, наконец, примирятся УПЦ и УАПЦ во имя высшей, Богоравной цели — Соборной Украины!

Вплотную к осознанию единства при многообразии и автономности позиций ради высшей цели — Соборности — подошел Председатель УРП Михайло Горынь. Цитирую из его доклада, фрагменты которого опубликованы в газете «За вільну Україну» от 8. VIII. с. г. М. Горынь, в частности, сказал (подаю подстрочный перевод):

В том же конструктивном, созидательном ключе трудится мужественный правозащитник, глубокий ученый и писатель, политик с государственным мышлением Иван Дзюба. Об этом же с присущей ему заостренностью говорил на недавнем Всемирном Форуме Украинцев Президент Леонид Кравчук:

Читатель, наверное, почувствовал в подтексте этих и многих других высказываний остро сквозящую тревогу. Может, это всего лишь упреждающий ход?

Да нет, к сожалению — тревога исходит из весьма суровых реалий нашей сермяжной жизни. И тем более печально, что модель ее — не сегодняшнего покроя.

Вспомним междоусобицы накануне глобального нашествия. Сколько ни взывали и стольный князь киевский, и гениальный автор «Слова о полку Игореве…», и церковь, сколько не увещевали князей и их «партии» наступить на горло личных амбиций во имя единства перед грозящей бедой — и всуе. Чем это закончилось — все знают. И — знали. Знали после победы в Великой Освободительной войне, когда забрезжил рассвет независимости. Но опять же, после смерти Богдана, взыграли амбиции в претензии на булаву, на монополию единственно правильного видения вождей то Правого, то Левого берега, то правого, то левого толка. Вцепившись в жупаны один другого, сосредоточив налитый кровью взгляд на булаве, — так и не заметили, как пришел… третий, и забрезжившая, было, независимость скрылась в тумане на долгие столетия, или, если хотите, под шлейфом Екатерины.

Знали, в 1917-м, когда уже и не забрезжил, а и вправду заиграл рассвет реальной независимости, но вместо укрепления ее и обустройства державы всем миром сообща, опять начали сводить счеты, кто больше, а кто меньше любит Украину. Причем, иные для удостоверения именно своей, самой настоящей любви, призывали в свидетели чужеземцев. И так вцепились один в другого, сводя счеты, что не заметили, как пришел третий и накрыл эту самую независимость своим полувоенным картузом.

Да зачем так уже далеко ходить! Великий украинец, крупный писатель и политик Иван Багряный, отмучившийся в сталинских лагерях, по воле судьбы попавший после войны за границу, по праву ненавидя большевистскую систему, потеряв Родину, — не потерял государственного мышления и видения, как это случилось с другими его же собратьями по несчастью.

К вящей печали, «отечественный» вирус раздора, ведущий родословную со времен княжеских междоусобиц и борьбы за булаву, поразил и эмиграцию. Даже там, вдали от Родины, «левый берег» и «правый берег» просто левые и правые, продолжали выяснять, кто больше, а кто меньше любит Украину, у кого мандат на истину о единственно верном обустройстве грядущей свободной Украины. Причем, известная часть эмиграции ненависть к системе переносила чуть ли не на весь народ, «зараженный комидеологией». По сей модели выходило, что строить новую Украину имеют право только они, эмигранты, и они же призваны учинить суд над целой нацией, которая, выходит, уже виновата тем, что по крайней мере, не эмигрировала.

Иван Багряный, как подчеркивает И. Дзюба, «последовательно развенчивал кастовый характер некоторых отломов украинского национализма и соответствующие элитарные теории». С глубоким государственным видением, исходя не из желаемого, а из реалий действительности, обладая перспективным мышлением, Иван Багряный, касаясь проблемы кадров грядущей Украины, говорит, ссылаясь на тезис из возглавляемой им УРДП:

Заметьте: это сказано в мае 1949 года, на чужбине, далеко от Украины, но с такой провидческой силой, словно глаголено только что, на исходе 1992-го, кафедры… Всемирного Форума Украинцев. И прямо адресовано всем тем, нынешним, «хто жахається слова „марксизм“, „матеріалізм“ i ладен був ycix, хто під впливом цих „ізмів“ виростав, згори вішати й викорінювати; шамотню тих, хто від одного слова „пролетаріат“ приходить у сказ i трактуе це, як більшовизм, i готуе розправу кулею i шибенецею. Розправу з мільйонами!».

И если один из нынешних лидеров, почти слово в слово повторяя всех тех бывших, обещает после прихода к власти учинить суд, к примеру, над компартией, то пусть послушает Ивана Багряного, чем сие закончится: