Забавы Палача - О'Рейли Виктор. Страница 77

— Иво… — напомнил Медведь.

— Да, конечно, — сказал фон Бек. — Так о чем же говорится в его записке?

— Это типичное послание Иво, — ответил Медведь, — прямо ничего не говорится. Рисунки, стихи и так далее. Тем не менее смысл ясен: он хотел бы встретиться с Фицдуэйном завтра в полдень в кафе “Хай Нун”, что на Беренплац. Фицдуэйн должен быть один. Никакой полиции. Иво хочет поговорить о Клаусе Миндере. У него есть информация о его убийце.

— Иво — сумасшедший, — сказал фон Бек, — и он уже убил человека. Стоит ли рисковать? Стоит ли посылать на верную гибель нашего ирландца, тем более что он еще не заплатил за дверь в Ленке. Хотя шефу криминальной полиции это наверняка доставило бы радость.

— Конечно, опасность есть, — согласился Медведь, — но, я думаю, не слишком серьезная. Иво симпатизирует Фицдуэйну, и я не думаю, что он очень буйный. Могу поспорить, что он был спровоцирован на убийство Обезьянки.

— Рискнете? — спросил фон Бек Фицдуэйна. — Мы вас прикроем.

— Только если город заплатит за дверь в Ленке.

На лице фон Бека появилось страдальческое выражение.

Вошел смеющийся Хенсен.

— Прогресс, — объявил он, — мы еще раз все просмотрели. Если наша эвристика верна, то нам удалось уменьшить количество подозреваемых до восьми тысяч.;

— Ненавижу компьютеры, — мрачно изрек фон Бек и вышел из комнаты.

— Что с ним? — спросил Хенсен. — Я же пошутил.

— Проблемы с бюджетом, — ответил Медведь.

Фицдуэйн поставил стакан на стол. Его автомат лежал в кейсе, прикрытый бутылками с пивом. Иво не было видно.

Он посмотрел на часы — без трех минут двенадцать. Он вспомнил слова фон Бека: “Иво — сумасшедший, но он швейцарский сумасшедший”. Иво придет точно в назначенное время.

Медведь, сам фон Бек и шесть детективов, включая одного, взятого напрокат в Федеральной полиции, должны были обеспечить прикрытие Фицдуэйну. При первоначальном обсуждении плана Фицдуэйн полагал, что нет необходимости в столь мощной команде, но теперь, глядя на толпу и территорию, которую надо было контролировать, он изменил точку зрения.

Он мысленно перебрал в уме все детали плана. Беренплац представляла собой открытый прямоугольник с рядами кафе по солнечной стороне. Центр площади был закрыт для проезда и заполнен торговыми лотками, и теперь вовсю шла торговля. Здесь продавались цветы, экологически чистые продукты, домашняя выпечка, изделия из кожи и прочее. Примерно в тридцати метрах от Фицдуэйна толпа собралась, чтобы поглазеть на жонглеров и глотателя огня.

Нет, Беренплац никак не могла сойти за милую обувную коробку с одним выходом. Совсем наоборот: ее невозможно было оцепить, не использовав гораздо больше людей, чем было задействовано в операции. Одним концом она выходила на Спиталгассе — улицу, заполненную магазинами, где можно было без труда скрыться; другой конец площади граничил с Буидесплац, еще более открытым пространством перед зданием Федерального парламента. В довершение всего, Иво наверняка будет на роликовых коньках, что даст ему выигрыш в скорости перед полицейскими. Фицдуэйн обсудил эту проблему с фон Беком, но тот рассмеялся и ответил, что, когда шефу криминальной полиции предложили поставить полицейских на ролики, того чуть не хватил удар.

Решили, что два детектива будут на мотоциклах. И все-таки Фицдуэйна не оставляло недоброе предчувствие при взгляде на плотную толпу, жонглеров и глотателя огня. Но, с другой стороны, он признавал, что был пристрастен: ему доставил бы удовольствие вид Медведя, раскатывающего на роликах.

Кафе “Хай Нун” располагалось на углу Беренплац в нескольких ярдах от Кефигтурм, Тюремной Башни, которая разделяла улицу на две — Спиталгассе и Марктгассе.

Иво поставил условие, чтобы не было полицейских, и Медведь, который хорошо его знал, был непреклонен: чтобы не спугнуть Иво, прикрывающие должны были быть хорошо замаскированы.

— Иво, конечно, человек со странностями, — заметил Медведь, почесывая нос, — но он не дурак, к тому же у него хороший нюх: он запросто учует полицейского. Можете мне поверить.

Они поверили. И вся ответственность была возложена на Фицдуэйна и средства связи. Согласно плану Иво должны будут арестовать только после того, как он сообщит то, что собирался сказать. Только тогда, по сигналу Фицдуэйна, он попадет в капкан. Фицдуэйн отпил пива и попытался избавиться от неприятного чувства. Он чувствовал себя Иудой. Иво — одинокая душа, нуждающаяся в помощи больше, чем кто-либо другой, — доверял ему.

Его кожа зудела от прикосновения запрятанных проводов передатчика и ему хотелось почесаться, но он переборол себя. Он нажал на кнопку передатчика, которая была прикреплена к его левому запястью под запонкой. Со стороны это выглядело так, как будто он посмотрел на часы. Он услышал ответный щелчок Медведя, который вместе с федеральным полицейским сидел на веранде, на втором этаже чайной, почти напротив Фицдуэйна. Это давало возможность Медведю следить за ходом операции с высоты птичьего полета, и в то же время он не был в поле зрения Иво. Но он был слишком далеко от чайной, чтобы принять участие в аресте. Это должны были осуществить два детектива, упрятанные в кухне. Связь осуществлялась по радио. Один канал был предназначен для Фицдуэйна и Медведя, по второму Медведь поддерживал связь с остальными участниками операции. Схема должна была сработать прекрасно, если, конечно, Медведю удастся не перепутать кнопки.

Часы на Тюремной Башне пробили полдень.

Фрау Хунцикер удивленно посмотрела на открывшуюся дверь.

— Герр фон Граффенлауб, — недоуменно сказала она, — я не ждала вас раньше следующей недели. Я думала, вы в Нью-Йорке. Что-нибудь случилось?

Беат фон Граффенлауб мягко улыбнулся ей. Улыбка получилась натянутой, так как глаза его опухли от недосыпания и весь его облик говорил о том, что он чем-то обеспокоен. События последних дней его состарили. “Господи, да он уже старик”, — с горечью подумала фрау Хунцикер.

— Нам с вами, фрау Хунцикер, — сказал он, — надо кое-что привести в порядок.

— Не понимаю! — удивилась она. — Насколько мне известно, у нас все в полном порядке.

— Вы замечательная сотрудница, фрау Хунцикер, замечательная, просто замечательная. — Он остановился в дверях своего кабинета. — Я буду занят до обеда, потом вы мне будете нужны. А до этого прошу меня не беспокоить. Вам ясно?

— Да, герр фон Граффенлауб.

Она услышала, что он запер дверь, и забеспокоилась: герр фон Граффенлауб никогда не вел себя подобным образом, и выглядел он ужасно. Может, нужно что-то сделать? Она посмотрела на настенные часы — первый час дня, два часа до того, как она понадобится своему работодателю. Но выучка и дисциплинированность взяли верх, и она занялась бумагами.

Иво на большой скорости вылетел из-за жонглеров, грациозно объехал мамашу с щебечущим выводком ребятишек, покружился около цветочного киоска и подкатил к Фицдуэйну. Он приподнял шлем. Позади него глотатель огня начал проделывать какие-то непонятные манипуляции. Фицдуэйн надеялся, что мамаша держит всех своих деток в поле зрения, потому что самый младший приблизился к тому месту, где он легко смог бы поджариться.

— Привет, ирландец, — сказал Иво. — Я рад, что ты пришел.

— Надеюсь, что тоже не пожалею об этом, — ответил Фицдуэйн. — Во время нашей последней встречи меня чуть не пристрелили.

— Сегодня ничего не случится, — ответил Иво, — я невидим для моих врагов. Я обладаю особыми чарами, как тебе известно.

— Не принимай это близко к сердцу, — сказал Фицдуэйн, — но я беспокоюсь не о тебе. У меня нет волшебных коньков и даже нет метлы, а здесь много людей с очень неприятными привычками.

Иво уселся за стол напротив Фицдуйэна, с изощренностью фокусника извлек из недр своей гитары два ярко раскрашенных яйца и начал ими жонглировать. Фицдуэйн сообразил, что особые чары Иво не распространяются на его искусство жонглирования, и приготовился к неприятности. Лучше бы Иво воспользовался таймером, а не то ему понадобится чистая рубашка. Он завороженно следил за движениями Иво. Наконец одно яйцо отлетело в сторону и упало на стол перед Фицдуэйном.