Первый среди крайних - Орлов Андрей Юрьевич. Страница 42

Пока бежали, Толмак объяснил, что пуляющая лучами штуковина не имеет отношения к городу мертвецов. Просто ехала по дороге. Явление нечастое, но всегда встречающееся в самый неподходящий момент. Дальние родственники шаровых молний, аккумулирующие мысли убитых ими людей, носятся, как ошалелые, по всему Орханту, и поди пойми, что у них на уме. Следуют четко в однажды избранном направлении, но в редких случаях разворачиваются – кто знает, вдруг и эта гадость к ним привяжется?

Задыхаясь, они выбежали из города и под протяжный хохот из дозорной башни рванулись в лес. Махнули через строевой сосняк, кустарник, выбежали на поляну и встали, испытав новый шок.

На этот раз приятный. Посреди поляны, застряв колесом в канаве, стояла сбежавшая тачанка. Вытягивать себя из западни конягам, очевидно, надоело. Двое меланхолично щипали травку, а третий тряс гривой и одобрительно косил на вернувшихся хозяев.

Подарок судьбы, конечно, знатный. «Не вписывается ли это в схему моего везения?» – озадачился Верест, наблюдая за реакцией команды. Арика, рыдая, как дитя, обнимала жеребца за шею, Прух отбрасывал коленца, а Толмак ковырялся в повозке, прикидывая ее ездовые качества.

Мешки оказались в сохранности, арбалет с карабином валялись под лавкой, но на этом положительные моменты обрывались. Развить былую скорость тачанка уже не могла. Левый борт отсутствовал; правое заднее колесо согнулось восьмеркой, а вся конструкция корпуса практически распалась на фрагменты.

Пришлось заняться ремонтом несущих частей. Но и после «косметики» живучесть этой стреляющей телеги оставляла сомнения. Выбора не было – воспоминания о пешей прогулке вызывали в лучшем случае икоту. Поднатужившись, сняли телегу с «ручника» и под уздцы повели лошадей к дороге.

Ехали медленно, на божьей молитве, объезжая колдобины и заросшие чертополохом ловушки. К наступлению темноты за бортом осталось криллов сорок-пятьдесят. Раза два по столько одолели до города мертвых, элементарный расчет подсказывал, что Змеиный хребет не за горами. С продвижением к югу менялась растительность: северные сосны попадались реже, уступая место причудливым широколистным с «завязанными» стволами и хаотичным переплетением скученных у вершин ветвей. Зеленые рощи чередовались кустарниковыми пустошами, встречались болота с благоухающими аммиаком окнами. Менялся и животный мир, не становясь, однако, более дружелюбным. Из гнилых топей неслось подозрительное чавкание, краснокожие змеи оплетали стволы древовидных, шипя и извиваясь, звенел гнус. Неправильные пчелы размером с небольшие боеголовки вились вокруг гигантских цветов с лиловыми чашками. Бутоны, словно локаторы, поворачивались вокруг цветоножки, наблюдая за проездом повозки.

Дважды на плетущуюся телегу пытались покуситься. Серо-бурое существо, гибрид медведя с носорогом, путаясь в собственной шерсти, выбралось из кустов, побрело на дорогу. На заклятье оно явно чихало. Получив стрелу в ногу, вздело к небу рог, заревело. Получив вторую, развернулось, похромало обратно, продолжая трубно реветь.

Какие-то макаки с демоническими рожицами, облепившие деревья вдоль дороги, кидались палками. Пришлось сбивать хулиганок с ветвей – забросай они лошадок, те снова понесут, и телега тогда просто развалится. Приматы оказались трусливым народцем, невзирая на устрашающие оскалы: побросали палки, умчались в чащу, откуда долго еще неслась заполошная ругань.

Главная тема дня: каким образом организовать ночлег – так и осталась темой. Помог счастливый случай: причудливая скала у обочины прятала во чреве просторную площадку с двумя вполне подходящими подъездами. Деревья смыкались над головой, образуя непроницаемый полог. Туда и загнали повозку, развернув лошадиными мордами к дороге, на случай срочного бегства. Снабдив жеребцов сухой травой, вздохнули свободно. Арика тут же уснула, остальные принялись тянуть жребий – кому дежурить первому. Досталось, разумеется, Вересту.

Зато поднялся позже всех, когда лес за пологом уже звенел на разные голоса. Коротышка слезал со скалы, потрясая стрелой с насаженной на нее какой-то сомнительной птицей. Арика грела бок, обрезая ножом обломанные ногти. Толмак оставил в покое рессору повозки, которая упорно не желала ремонтироваться, и озабоченно смотрел на Пруха.

– Предлагаю сделать дичь, – заявил коротышка, бросая добычу на лавку.

– Можно мыть руки перед едой? – пошутил Верест.

– И вот это ты собрался есть? – Толмак сморщился и судорожно сглотнул.

Птичка была кошмарная. Собой невелика, но больно уж импозантна. Когти мощные, расцветка адская – красные молнии на черном оперении, клюв широченный – не клюв, а челюсть динозаврика. И глаза – близкопосаженные, презлющие.

– Легко, – помедлил Прух. – Любую птицу можно есть. Даже если она похожа на медноклювого Фрокса из сказки про мальчика Фруэлла и преисподнюю.

– Любую птицу можно есть, – согласился Толмак. – Даже если отравишься. Но только не крокопура, которого и птицей-то назвать трудно. Это ящер, приспособленный к современным условиям – не смотри, что такой маленький. Он насквозь пропитан ядом – так называемой неолиновой кислотой. Это желчь, которую вырабатывает селезенка. Некоторые колдуны ею лечат, но им знакома рецептура, а у тебя, Прух, полагаю, кроме спичек, только умная голова, да?

– Ладно, – покладисто согласился Прух. – Будем считать охоту зарядкой. А как у нас насчет консервов?

Насчет консервов было не очень. Повод для паники был, но паники еще не было. На скорую руку перекусили, тронулись в путь, и чуть не с первых же метров угодили в ливень с градом. Погода в Орханте непредсказуема – всеми днями бродят тучи, дождевые не подписаны, а штормовое предупреждение послать некому. Возвращаться – плохая примета, поехали дальше, надеясь на чудо. Но дождь усилился. Засвистел ураганный ветер. Пришлось сворачивать с дороги и гнать коней под исполинский дуб, с ужасом наблюдая, как в соседней рощице за дорогой ураган рвет с корнями и швыряет в небо молодые деревца.

Шторм закончился внезапно – отвалил за горизонт вместе с дождевой мглой. Опять застучали колеса.

Разочарование поджидало через несколько часов, когда позади остались десятки криллов, ворчание разумных и не вполне существ, черные тени над болотами, переправа по двум каменным балкам через очередную реку с «архозаврами», очень похожими на крокодилов. Дорога завершилась! Последние метры большака упирались в странный холм, заросший у основания пышным бурьяном. Исполнившись дурных предчувствий, объехали преграду, и на обороте наткнулись на хмурый нелюдимый лес. Возвышенность явно не геологического происхождения – рукотворная насыпь из нескольких «культурных» слоев, самый нижний из которых состоял из песка, щебня и камня – всего того, что нужно для прокладки второй очереди тракта. Недостроили. Тысячелетия назад всё пришло в упадок. Исчезли города и люди. Сгинула промышленность. Остались недотянутые на юг дороги, как символы хрупкости любых, даже самых мощных и высокоразвитых цивилизаций.

– Не надо печалиться, – утешал загрустившую ватагу охотник. – В любом случае на квадратных колесах мы далеко не уедем.

Какое, к черту, утешение. В глубоком унынии собирали пожитки, распрягали жеребцов – гуляйте, коняшки. Бессердечно бросать животных на верную погибель, но куда их? Пусть хоть перед смертью подышат свободой.

Умные кони понимали людей. Никто из них не рвался на волю. Они терлись носами, косили с надеждой. Брели за ними до опушки и жалобно ржали. Гнедой попытался войти за людьми в лес – сунул морду в кустарник, но, обжегшись шипами, попятился, замотал гривой…

Они опять бежали, подгоняемые страхом. Изворчавшийся на весь свет коротышка опять не мог не отличиться. Скорее всего, намеренно, от избытка злости, он саданул посохом в нору под корнями. В норе звонко хрустнуло. Истошно завопил детеныш. Не успели опомниться, как вздыбилась земля и рассвирепевшая мамаша явилась во всей своей убивающей красе. Сократи ее раз в восемь, ликвидируй челюсти, когти, иззелена-черную раскраску и гребень ирокеза на макушке, получилась бы ящерица. Не вступая в полемику, это исчадие ада вцепилось Пруху в штанину. Ногу не прокусила лишь благодаря плотной прорезиненной ткани и трехслойному утеплителю, но шороху наделала. Верест выхватил из-за пояса тесак, наступил твари на хвост и рассек ее на две половинки. Одна осталась на земле – извивалась, прыгала на четырехпалых конечностях, другая продолжала кромсать штанину. С ней коротышка и мчался по лесу, когда ожили соседние норы и целая тьма нечисти поперла за отмщением. Они не только бегали, но и прыгали по веткам! Одна спикировала на голову Арики, но порезвиться там не успела – Толмак сбил ее прикладом, а Верест набил свинцом приятельниц, уже летящих на подмогу. Ободранные, покусанные вырвались на опушку и, не успев отдышаться, вляпались в болото, гостеприимно чавкающее и испускающее смрадную вонь.