Слишком идеально - Ортолон Джулия. Страница 42

– Останься. Я хочу, чтобы ты осталась.

Она заключила его в объятия и поцеловала в макушку.

– Тогда я остаюсь.

Мир Эйми раскололся надвое: ночью она вела одну жизнь, а днем – другую. Эмоции она тоже испытывала двойственные: с одной стороны, она была влюблена, а с другой – знала, что это ненадолго.

Она и Гай ужинали точно так же, как в течение первой недели, только теперь дверь в башню была открыта. Эйми нравилось есть при свете, поэтому она сидела за столом Ланса до конца ужина, а затем поднималась в спальню к Гаю, где они занимались любовью и болтали часами.

Днем она по-прежнему занималась стряпней – ради удовольствия, а не ради платы. Но теперь у Эйми появилась новая обязанность, которая доставляла ей даже еще больше удовольствия, чем готовка. Во время второй ночи, проведенной с Гаем, она сказала, что пустые комнаты нагоняют на нее тоску. На следующее же утро Ланс объявил, что собирается покупать мебель, и спросил, не желает ли она пойти вместе с ним. Эйми подпрыгнула от радости.

Вместе они обшарили все лавки на Сент-Бартсе, скупая плетеные диваны и кресла, чтобы потом обставить гостиную, а также приставные и журнальные столики, лампы и вазы. Каждый день Эйми с нетерпением ждала ночи, чтобы рассказать Гаю о своем дне и о том, что им с Лансом удалось приобрести.

– Похоже, тебе нравится ходить по магазинам вместе с Лансом, – заметил Гай, когда подходила к концу вторая неделя Эйми на острове. Они, совсем голые, лежали на покрывале из сатина: Эйми на животе, опершись на локти, а Гай на боку, повернувшись к ней.

– Нравится. – Эйми согнула колени и принялась болтать ногами. Подвеска на ножном браслете при каждом движении бряцала. – Было очень весело.

– Он тебя больше не нервирует?

– Нет, уже не нервирует, – ответила она и поняла, что это действительно так. – Может, я к нему просто привыкла. Со временем перестаешь замечать даже феноменальную красоту.

Она задумалась. Тем временем Гай лениво водил пальцем по ее татуировке. Сейчас темное пятнышко на ее белоснежной ягодице было едва различимо, но оно, казалось, обладало способностью вводить Гая в транс. Эйми много раз твердила, что если включить свет, то он сможет разглядеть татуировку как следует. Гай, конечно же, не соглашался.

– Но мне кажется, что дело не только в этом, – продолжила она. – Теперь я воспринимаю себя по-другому, и за это нужно сказать спасибо тебе. – Эйми склонилась над Гаем и поцеловала его в губы. – Ты заставил меня почувствовать себя сексапильной.

– Ты и есть сексапильная.

Байрон провел пальцем по ее позвоночнику, снова заставив Эйми затрепетать от желания. Совсем недавно они лихорадочно занимались любовью, катаясь по постели, смеясь и задыхаясь от удовольствия. Эйми никогда не надоедало прикасаться к Гаю и чувствовать его прикосновения. Он заставил ее позабыть о своей закрепощенности, из-за которой она прежде не могла получать удовольствие от занятий любовью. Весь последующий день она краснела, вспоминая о страстной ночи.

Это была любовь. Даже когда они не говорили ни слова любовь чувствовалась в каждом их прикосновении. Они исследовали тела друг друга, пытаясь доставить другому как можно больше удовольствия. Эйми перевернулась на спину и Гай начал рисовать круги у нее на животе. Она по-прежнему не могла понять, чем ему нравится ее живот, но уже перестала его втягивать – иначе Гай ворчал.

– Никогда не думала, что могу быть голой рядом с мужчиной и при этом совсем не стесняться.

– Я рад, что ты не стесняешься. – Он поцеловал ее в пупок. – Я обожаю твое тело.

– Я тоже учусь его любить. Он умолк.

– Это означает… – Гай запнулся. Когда он продолжил, Эйми по голосу почувствовала, что он хмурится. – Это означает, что ты передумала никогда не выходить замуж? Теперь, когда поняла, что можешь получать удовольствие от близости с мужчиной? Когда ты вернешься домой, ты… найдешь мужчину, о котором когда-то мечтала? Такого, с кем можно путешествовать и заводить детей?

Господи, что за вопрос! Он что, хочет, чтобы она ответила: «Да»?

– Нет, – произнесла она наконец. – Я обещала Мим, что никогда ее не покину, а я не могу нарушить слово. Муж и дети просто не поместятся в мой крошечный вагон, переоборудованный под дом.

– Но это же просто смешно! Для того чтобы заботиться о бабушке, вовсе не обязательно жить вместе с ней!

– Я же тебе рассказывала, какая она, – вздохнула Эйми. – Стоит мне только заикнуться о том, что я хочу жить отдельно, как ее самочувствие резко ухудшается.

– Потому что она боится тебя потерять.

– Ну и что же! Ведь у нее действительно проблемы с сердцем, артрит и куча других вполне реальных заболеваний. Если я уеду, а она умрет, как я потом смогу жить?

– Это говорит твой страх, – подколол ее Гай. – А я-то думал, ты решила от него избавиться. Не стоит позволять страху определять свою жизнь.

Она не нашла, что ответить.

– Эйми… – Судя по всему, он тщательно обдумывал слова. – Если у тебя хватило смелости преодолеть свои страхи, почему бы твоей бабушке не преодолеть свои и дать тебе наконец пожить нормальной жизнью?

– Я никогда не рассматривала этот вопрос с такой точки зрения. Честно говоря, – она погладила его по щеке, – я думаю, ни с одним мужчиной мне не будет так хорошо, как с тобой.

Гай перевернулся на спину и уставился в потолок. – А ты все же попробуй. Она удивленно захлопала глазами:

– Ты что, хочешь, чтобы я нашла себе другого мужчину?

– Нет. Когда я думаю, что к тебе будет прикасаться другой мужчина, мне хочется его убить. Но… – Он шумно вздохнул. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. – Гай взял ее лицо в ладони. – Мне бы очень хотелось заставить тебя поверить, что ты можешь быть счастлива, пусть даже с другим мужчиной.

– Знаешь, я ведь тоже хочу помочь тебе принять и полюбить самого себя, прежде чем вернусь домой. Если у меня хватило храбрости полностью открыться тебе, почему же ты не можешь набраться смелости и дать мне себя увидеть?

– Нет.

– Гай! – Она готова была ущипнуть его от злости. – Я не хочу, чтобы после моего отъезда ты так и остался запертым в этой башне и коротал остаток жизни в одиночестве.

– Я вовсе не заперт. Ведь у меня есть ключ.

– Нет, заперт: ведь ты никогда не воспользуешься этим ключом и не выйдешь наружу.

– А ты? Ты ведь тоже пленница своего вагона, переоборудованного под дом!

– Вот и нет! Я начала путешествовать.

– Одна.

– Ну почему мы всегда спорим? – спросила она.

– Потому, что ты ужасно упрямая. – В его голосе прозвучала улыбка. – Впрочем, как и всегда.

– Ах я упрямая? – спросила Эйми с притворным возмущением. – А сам-то?

– Я – совсем другое дело. У меня есть причина.

– Которую ты не хочешь мне открыть. – Эйми сразу расхотелось шутить. – Знаешь, как это обидно?

– Эйми… через две недели ты уедешь. Давай просто радоваться обществу друг друга, пока есть время.

Некоторое время она молчала.

– Можно спросить?

– О Господи!

– Если бы я не была привязана к Мим, ты бы… Ты бы хотел, чтобы я снова вернулась? Помнишь, ты когда-то просил меня об этом?

– Я бы отдал все на свете, чтобы прожить жизнь вместе с тобой. Но этому не суждено осуществиться.

– Знаю, – беспечно ответила она. – Ты мог бы переехать ко мне домой. Я заперла бы тебя в вагоне, выключила свет и поступала бы с тобой, как мне вздумается.

– Соблазнительно. Но этому тоже не суждено осуществиться. А ты? Если бы могло исполниться твое самое сокровенное желание, что бы ты загадала?

– Кроме того, чтобы быть с тобой? Дай-ка подумать. Я бы хотела стать детской писательницей и не просто сочинять истории для собственного удовольствия, а писать книжки.

– Почему бы тебе не воплотить это в реальность?

– Не знаю. – Эйми пожала плечами. – Я никогда об этом серьезно не думала. Может, потому, что мне страшно. Ведь сказки – это то, что связывает меня с мамой. Я не вынесу, если издательство их раскритикует.