Слишком идеально - Ортолон Джулия. Страница 44

– Не могу. – У него разрывалось сердце. – Пожалуйста, поверь мне. Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы все было иначе. Но этому не суждено сбыться.

Она подняла голову, и он увидел, как блестят в ее глазах серебристые слезы.

– Ты говорил, что не хочешь, чтобы я страдала. Но твое недоверие причиняет мне боль.

– Правда причинит тебе еще большую боль.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Значит, мне остается только уехать, признав свое поражение?

– Нет. – Он закрыл глаза и заставил себя произнести следующие слова: – Ты должна вернуться к настоящей жизни и найти себе достойного человека, который сможет сделать тебя счастливой.

– Но мне, кроме тебя, никто не нужен!

В этом-то и заключалась проблема. Ему хотелось закричать: «Я – это не я! Я – всего лишь фантом. Ты не можешь меня увидеть потому, что меня не существует».

Он почувствовал, как Эйми гладит его по щеке.

– Ты мне нужен. – Она прошептала это так жалобно, что он готов был расплакаться. – Ты мне нужен.

Ее губы прикоснулись к его губам.

Не в силах более сдерживаться, он взял ее лицо в ладони и принялся отчаянно целовать. Он припал к ее губам, зарылся пальцами в ее волосы. Эйми отвечала на его поцелуи столь же отчаянно, поглаживая его плечи и спину. Но этого было мало. Байрону хотелось почувствовать ее руки на своей обнаженной коже.

Не переставая целовать Эйми, он скинул с нее халат, затем расстегнул пуговицы на своей рубашке. Ее руки тут же прикоснулись к его телу.

– Да. Прикоснись ко мне, Эйми. Прикоснись ко мне. «Сделай меня настоящим. В последний раз».

Сердце бешено колотилось у него в груди, в то время как она возвращала его к жизни. Он поднял ее ночную рубашку и, прервав поцелуй, стянул ее через голову Эйми. Затем положил руки на ее груди, ощутив мягкую кожу. Вместе они направились к диванчику.

Он скинул одежду и надел презерватив. Затем сел и притянул Эйми к себе. Сбросив трусики, она забралась к нему на колени и наградила его долгим поцелуем. Затем изогнулась и позволила ему наслаждаться своими грудями. Когда Эйми почувствовала его руки на своем теле, ее охватила страсть. Сгорая от желания, как и он, она привстала и упала на него. Байрон так глубоко вошел в ее тело, что она чуть не задохнулась от удивления.

Он уткнулся головой в ее грудь и крепко обнял. Она начала двигаться. Непередаваемое блаженство от того, что он обнимает ее, находится внутри ее, занимается с ней любовью, перемешивалось с болью. Прерывисто дыша, он двигался вместе с ней. Стремясь доставить ей удовольствие, погладил ее спину и, обняв ягодицы, вошел в нее еще глубже.

«Да, милая Эйми, дай мне доставить тебе удовольствие».

Припав ртом к ее груди, он принялся яростно сосать. 'Иногда Эйми это нравилось, и, похоже, сейчас был один из таких моментов. Она обняла его голову и прижала к себе. Ее ноготки слегка царапали ему макушку. Байрон почувствовал, как каскад волос ниспадает ему на бедра, и понял, что она подняла лицо к небу. Она прерывисто дышала, охваченная страстью.

«Да, вот оно. Эйми, ангел Эйми, не улетай от меня».

Достигнув вершины страсти, она охнула от удовольствия и застыла в его объятиях.

Все мысли Байрона были только об Эйми, поэтому собственный оргазм застиг его врасплох. Как только Эйми застыла в его объятиях, Байрон взорвался внутри ее с такой силой, что у него перед глазами засверкали искры. Он уткнулся головой в ее грудь. Тело его сотрясала дрожь.

Переведя дыхание, он поднял голову и различил очертания согнутой спины Эйми. Постепенно ее тело обмякло. Он откинулся назад, притянув ее к себе. Оба они дышали прерывисто.

Эйми охотно отдалась его объятиям. Она лежала, прижав ухо к его груди, и слушала биение его сердца. Раньше они еще никогда не занимались любовью с такой животной страстью. Эйми испытала легкий шок, но ей больше не хотелось плакать, боль и обида ушли, осталось лишь ощущение ее опустошенности.

Она чувствовала, как Гай нежно гладит ее спину и волосы. Всего минуту назад он прикасался к ней совсем иначе. Он поцеловал ее в лоб.

– Что бы ни произошло, – прошептан он, – никогда не сомневайся в моей любви.

Она подняла голову и взглянула в его лицо, скрытое тенью.

Неожиданно за ее спиной вспыхнул свет.

Гай выругался, схватил ее за голову и прижал лицом к своей груди. При следующей вспышке он разразился еще более страшными проклятиями.

– Что это? – спросила Эйми приглушенным голосом, так как он продолжал прижимать ее к себе. – Что происходит?

– Вы вторглись в частную собственность! – закричал он, прикрывая ее лицо рукой.

Эйми застыла. Он кричал не на нее, а на кого-то еще. Последовала третья вспышка. О Господи! Их кто-то снимает! Она свернулась клубочком, пытаясь скрыть свою наготу.

– Не поднимай головы, – приказал он ей и накинул на нее какую-то тряпку. Каким-то образом им удалось подняться. Он подтолкнул Эйми: – Беги внутрь! И не открывай лицо!

Лицо? А как же ее обнаженное тело? Она поступила так, как он приказывал, и бросилась вверх по лестнице в свою комнату. Она только-только начинала понимать весь ужас произошедшего. Кто-то только что сфотографировал ее и Гая голыми после того, как они занимались любовью. Интересно, как долго за ними наблюдали? Теперь она уже начала бояться за Гая. Они, наверное, сняли его, если он не успел отвернуться.

Наверно, не успел.

Господи! Ну кому это было нужно?

Она так сильно дрожала, что с трудом держалась на ногах. Гай все еще во дворе. Что он делает? Только тут она заметила, что он закрыл ей лицо ее же ночнушкой. Эйми натянула ее и принялась думать, что делать дальше. Может, выйти во двор, посмотреть, как там Гай?

Нет, он ведь очень переживал, что ее лицо попадет в кадр. Если она сейчас выйдет из комнаты, то все его труды пойдут прахом. Эйми расхаживала по комнате, кусала ногти и ждала.

Тут ее осенило: свет! Гай не войдет к ней, пока горит свет. Она выключила лампу и снова принялась расхаживать по комнате.

Наконец скрипнула дверь, ведущая на балкон, и в комнату скользнул темный силуэт. Эйми испугалась: а вдруг это неон?

– Гай?

– Это я. Не бойся.

– Ах, слава Богу! – Она бросилась к нему и ощупала его тело, чтобы убедиться, не ранен ли он. Он уже успел одеться. – Кто это был? Ты знаешь?

– Чертовы папарацци! Похоже, он был один. Я не смог его поймать.

– Что? – Эйми удивленно отпрянула от него. – Зачем папарацци нас фотографировать?

На минуту воцарилась тишина. Затем он тяжело вздохнул.

– Эйми, зажги свет.

Она застыла.

– Я бы отдал все на свете, чтобы этого не делать, – произнес он. – Но у меня только что отняли выбор. Уже через несколько дней эти фотографии появятся в таблоидах. Как только ты их увидишь, то сразу же поймешь… кто я такой. Что? В таблоидах появятся фотографии, на которых она обнажена? В таблоидах напечатают фотографии ее толстого голого тела на коленях у мужчины?

Уже потом до нее дошли остальные слова Гая. Он сказал зажечь свет, чтобы она могла его увидеть. Эйми несколько недель умоляла его об этом, но теперь ей стало страшно. Она вся тряслась, когда, обогнув кровать, подошла к тумбочке, на которой стояла лампа, и нажала выключатель. Теперь она видела Гая через москитную сетку, у двери стоял человек в черной рубашке с коротким рукавом и черных шортах. У него были короткие темные волосы. Но это она уже и так знала. Она обогнула постель, не сводя с Heго глаз, Затем набрала в легкие побольше воздуха и шагнула вперед. Теперь она его разглядела.

Ошеломленному мозгу Эйми потребовалось время, чтобы осознать, что она увидела. Он стоял и смотрел на нее. Лицо его было лишено всякого выражения. Он не был страшным.

И уродом он тоже не был.

Он был красив. До того красив, что дыхание захватывало.

Он был…

– Байрон Паркс, – прошептала Эйми, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног.

Он ответил почему-то голосом Ланса, с французским акцентом: