Слишком идеально - Ортолон Джулия. Страница 51

Эйми поежилась и напечатала:

Значит, все мужчины, работавшие в форте, знают, что это я. Как мне стыдно!

Байрон: Прости, Эйми. Не только за это, но вообще за все. Ты сможешь когда-нибудь меня простить? Я не хотел причинить тебе боль. Я знаю, что мы никогда не сможем быть вместе, что я никогда не стану тем, в кого ты влюбилась, но, может, мы будем друзьями? Просто друзьями? Большего я не прошу.

Весь день Эйми не переставала обдумывать произошедшее. В сущности, эти журналы с фотографиями никак не изменили ее жизнь, просто она чувствовала теперь себя еще более неловко. Она как работала в офисе, так и продолжала работать: принимала звонки от тех, кто хотел заказать няню, слушала, куда они собираются поехать, и мечтала о дальних странствиях. После обеда ей удалось уговорить Мим выйти из дома и помочь ей приготовить сад к вечеринке.

Элда оказалась права: Мим действительно нуждалась в свежем воздухе и упражнениях. Похоже, Гай – нет, Байрон – был прав: если она проявит такую же твердость в отношении Мим, какую проявляла к нему, результат не заставит себя долго ждать. Когда Мим начала жаловаться на плохое самочувствие и заявила, что лучше просто посидит и посмотрит, Эйми поставила рядом с клумбами маленький стульчик и вручила ей садовые ножницы. Мим была потрясена и тут же принялась жаловаться на старческое пигментное пятно у себя на руке. Она была уверена, что это рак и ей вредно сидеть на солнце. Эйми собрала всю свою волю в кулак и не стала обращать на нее никакого внимания.

Вместо этого она принялась думать о Байроне. Из всего, что он ей рассказал, на нее наибольшее впечатление произвело его заявление, что ему нравилось быть обыкновенным парнем и то, что лучшие дни детства он провел в крошечном деревенском домике, во дворе которого бегали цыплята и козы. Там он мог быть собой. Он был сыном легендарного продюсера Хамилтона Паркса и известной модели Фантины Фоллет. Интересно, сколько людей этим пользовались? Сколько людей искали с ним дружбы только из-за его связей?

Неудивительно, что он решил затаиться на время и хорошенько все обдумать. Наверно, не было ни одного человека, которому бы он доверял, к кому бы он мог обратиться в период эмоционального кризиса. Эйми вспомнила о Мэдди и Кристин. Без них ее жизнь была бы гораздо тяжелее. Но в нынешней ситуации она не могла к ним обратиться. Она могла обратиться только к Байрону. Лишь он в полной мере понимал, как ей сейчас тяжело.

Той ночью, наплакавшись перед компьютером, она наконец напечатала:

Я тебя прощаю. Конечно, мы можем быть друзьями. Я еще раз обдумала все, что произошло, и понимаю, что ты хотел меня защитить. Я понимаю, что частично я сама виновата. Я все еще чувствую, что человек, в которого я влюбилась, погиб. Мне очень тяжко, потому что я ни с кем не могу поделиться своим горем.

Байрон: Ты можешь поделиться со мной. Мне очень хотелось бы сейчас быть с тобой, обнять тебя, если бы ты, конечно, позволила.

Позволила бы она? Его здесь не было, так что вопрос был спорный. Эйми спросила:

Чем ты планируешь заняться после того, как перестанешь скрываться? Вернешься в Калифорнию?

Байрон: Нет. Там у меня останется дом, но я решил, что отныне моя главная резиденция будет тут. Я все обдумал. Работать я смогу и здесь.

Эйми: Ты что, работаешь? То есть, я, конечно, знаю, что ты как-то связан с кинобизнесом, но мне всегда казалось, что ты только и делаешь, что ходишь на вечеринки со знаменитостями. Как-то не могу представить тебя в офисе.

Байрон: Собственно, эти вечеринки и есть мой офис. Я продвигаю сценарии.

Эйми: А поподробнее?

Байрон: Агенты присылают мне пьесы или книги, на основе которых они хотят создать фильм. Я покупаю приглянувшийся мне сюжет, а потом отправляюсь на вечеринки и предлагаю его знаменитым актерам, пытаюсь заинтересовать режиссера и продюсера, а потом за хорошие деньги продаю сценарий студии.

Эйми: Интересная, наверно, работа.

Байрон: Да. Но вечеринки – не самое в ней интересное. Больше всего мне нравится обнаружить действительно восхитительный сюжет и воплотить его в фильм. То, что я сейчас скажу, разрушит опостылевший мне образ циника: нет ничего восхитительнее, чем посетить премьеру продвинутого тобой сценария и увидеть, как он оживает на экране.

Эйми: Шутишь! То есть, конечно, это восхитительно, но по тебе не заметно, чтобы ты был в восторге. Я много раз видела твои фотографии, сделанные на премьерах, и всегда у тебя такой вид, будто вот-вот зевнешь. Хотя, может, ты играешь свою роль лучше, чем многие актеры.

Байрон: Да, но я уже устал от этой роли. За те полгода, что я провел в башне, я понял, что устал играть. Пусть теперь все старые знакомые привыкают к моему новому образу. А что касается работы, то сценарии я смогу читать и здесь. Потом буду обсуждать их по телефону или приглашать людей сюда на встречи. Думаю, ни актеры, ни продюсеры не откажутся слетать на Карибские острова в выходные. Если бы не эти чертовы фото, я бы пригласил тебя помогать мне принимать гостей. Этот форт стал бы похож на дом твоих бабушки и дедушки: мы бы принимали здесь гостей со всего мира.

Эйми раздумывала над этим, продолжая готовиться к девичнику, который сейчас казался как нельзя более кстати. Девичник станет первой вечеринкой в саду со дня смерти мамы. Ей снова удалось уговорить Мим помочь. Они вместе составили меню и неплохо провели время, копаясь в кулинарных книгах, обсуждая, как украсить дом, и вспоминая прежние вечеринки. Похоже, эти воспоминания шли Мим на пользу. Обычно они старались не говорить о матери Эйми, и теперь очень приятно было вспомнить те времена, когда она была счастлива.

– Знаешь, что тебе нужно сделать? – сказала Эйми бабушке. – Сходи-ка ты с Элдой на встречу клуба увлекающихся наклеиванием фотографий в альбомы и составь фотоальбом о жизни мамы.

Мим заявила, что это ей не по силам, ни эмоционально, ни физически. Но Эйми не сдавалась, и в конце концов Мим пообещала ей, что как-нибудь сходит.

Единственное, что омрачало предстоящую вечеринку, были тревоги Мим. Она почему-то была уверена, что на девичнике что-нибудь да произойдет не так. К тому же приходилось терпеть ее постоянные поддевки.

– Может, теперь, когда ты немного похудела, тебе тоже удастся выйти замуж, – приговаривала Мим. – Еще есть надежда, хотя с парнями тебе всегда не везло…

От этого Эйми чуть не набросилась на вазочку с конфетами, которая стояла рядом, но вовремя сдержалась. Неужели ей непременно нужно объедаться, когда она рядом с Мим? Ради чего? Чтобы провести в этом доме остаток жизни?

Она вспомнила последнее письмо Байрона. Вспомнила первый день, проведенный ею в форте. Как ей тогда хотелось превратить это место в роскошный отель! Но планы Байрона были еще восхитительнее. Оттого, чтобы вернуться к нему, Эйми удерживали не только недавние снимки. Ей пришлось бы покинуть Мим, К тому же теперь все было бы по-другому: ведь она узнала правду.

Станут ли они снова любовниками?

На Эйми снова нахлынули воспоминания. Ее бросало то в жар, то в холод. Интересно, как это: заниматься с ним любовью при включенном свете? Будет ли она так же раскрепощенно себя чувствовать, зная, как он красив? Сможет ли позволить ему себя видеть, а не просто прикасаться к себе в темноте?

От этих вопросов у нее кружилась голова. Наконец она ответила ему:

Не могу представить себя хозяйкой на вечеринке, куда приглашены одни знаменитости. Мне нравится готовить и принимать гостей, но я просто не представляю, о чем буду говорить с этими людьми.

Байрон: Ты привыкнешь. Сам я вырос среди знаменитостей, но наблюдал, как приспосабливаются актеры и писатели, которые происходят из самых разных слоев населения. Некоторые превращаются в напыщенных ослов, а некоторые остаются самими собой. Ты еще не надумала предложить издательству свои истории для детей?

Эйми: Вообще-то надумала. Я их перечитала и выбрала одну. Ее совсем чуть-чуть подредактировать – и будет отлично. Но я не представляю, как продать книгу. Не знаю даже, как ее профессионально отформатировать.