Итальянское каприччио, или Странности любви - Осипова Нелли. Страница 39

Аня все больше и больше привязывалась к Олегу, постепенно привыкала к сумасшедшему режиму — вернее, полному отсутствию такового — его работы на телевидении, научилась у Дели готовить разные новые блюда и с увлечением работала в школе. К родителям выбиралась чаще одна, но и достаточно регулярно с Олегом. Стараниями мамы в ее бывшей комнате устроили кабинет для отца. После долгих уговоров он принялся писать воспоминания — сначала просто чтобы занять себя после ухода на пенсию, потом втянулся, увлекся, и теперь уже мама с трудом отрывала его от письменного стола и буквально выгоняла погулять.

Иногда Аня забегала на заседания исторического общества. Начала даже подумывать о заочной аспирантуре, но потом некстати наваливался фестиваль телевизионных фильмов, потом неделя французских фильмов, презентация новой картины, и благие намерения так и оставались намерениями. Впрочем, ее это не очень беспокоило — жизнь с Олегом сложилась счастливо и интересно. Аня светилась радостью. Единственной ее печалью было категорическое нежелание Олега иметь детей. Еще на втором курсе ВГИКа у него была мимолетная связь со студенткой актерского факультета, которая безумно влюбилась в него и родила сына. Он женился на ней, чтобы мальчик не рос байстрюком — так сказал он Ане, но через месяц развелся. Теперь парню, вымахавшему на голову выше отца, исполнилось двадцать лет, он учился в институте и работал, жил отдельно от матери, отца называл по имени, терпеть не мог Ирину, хотя она никогда и не считалась официальной женой Олега, очень приветствовал брак отца с Аней и быстро подружился с ней.

Первое, совместно проведенное лето еще больше сблизило супругов. Потом московский сентябрь побаловал последними солнечными лучами бабьего лета. Воспоминания о той поре жизни убаюкивали, вызывая легкую дрему, погружая в блаженную полуреальность. «Словно парю в облаках», — подумала Аня и улыбнулась, спохватившись, — она и в самом деле парила сейчас в облаках где-то над Европой…

«Как странно, — рассуждала она, — что даже самое светлое в жизни таит в себе некую прелюдию беды, как пресловутая черная полоса на зебре, которая обязательно приходит на смену белой». Вспомнились стихи Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…» Но то стихи. А у нее все наоборот получалось: внутри самых радостных событий, когда не ждешь впереди никаких неприятностей, словно пользуясь потерей бдительности, зарождалось что-то грязное, мерзкое и неотвратимо вырастало до размеров чудовища, которое приносит беду.

Когда же все началось?

Наташа позвонила Ане в воскресенье и сразу же выпалила:

— Приглашаю вас с Олегом на свадьбу!

— Какую свадьбу? — не поняла Аня.

— Мою.

— Ты что, репетируешь роль из нового спектакля?

— Анька, я ведь могу и обидеться. По-твоему, у меня не может быть свадьбы?

— Наташка, подожди, так ты замуж выходишь?

— Слава богу, дошло! Ну прямо жирафа…

— Прости меня, идиотку, — так все неожиданно…

— Прощу, когда придешь.

— Скажи хотя бы, кто он? Откуда? Почему ты молчала?

— Слишком много вопросов, подружка, — засмеялась Наташа. — Придешь — все узнаешь.

— Нет, ты от меня так не отделаешься. Три месяца не звонила, носа не казала…

— И ты, — парировала Наташа.

— Согласна. И все же признавайся, кто он? Режиссер?

— Нет.

— Актер?

— Нет.

— Ну значит, продюсер.

— Тоже нет.

— Хватит играть в вопросы и ответы, говори, кто он?

— Дим Димыч.

— Очень остроумно. Это что, должность?

— Почти. Он работает в определенных сферах, — туманно намекнула Наташа.

— Очень вразумительно. Я сгораю от любопытства. Нет, ты интриганка — так раззадорить! Когда регистрация?

— Понимаешь, — голос Наташи немного потускнел, — как бы тебе сказать… Мы не регистрируемся. Тут есть свои сложности…

— Не регистрируетесь, и бог с вами — какие сложности!

— Нет, ты не понимаешь. У него больная жена, и он не считает себя вправе с ней разводиться.

— Такой поступок говорит в его пользу. Сколько ему лет?

— Сорок один.

— Ясно.

— Что тебе ясно? Твоему Олегу сколько? Сорок?

— При чем тут Олег! Не лезь в бутылку. Куда приезжать?

— К нему… то есть к нам. В следующую субботу, к семи. — И Наташа продиктовала адрес. — Сейчас позвоню Ленке и Деле. Пока, до встречи!

— Погоди, ты меня совсем заговорила. Я тебя поздравляю, желаю любви и счастья с твоим Дим Димычем. Олег, Олег, ты слышишь? Наташка выходит замуж! — закричала Аня, как только положила трубку.

— Что же тут необычного?

В субботу они выехали за час до назначенного времени, чтобы успеть захватить Делю с Платоном, заехать за Леной и посидеть хоть полчаса у Аниных родителей.

Всевозможным предположениям относительно таинственной внезапности этого брака не было конца. Даже Андрей Иванович втянулся в это увлекательное занятие.

Когда все уселись в старенький «Москвич» Олега, гадание и смех продолжались.

— Я, кажется, догадался, — таинственно прошептал Олег. — Жених работает в кагэбэ, и потому такая секретность. Давайте договоримся много не болтать.

— Явки, имена, фамилии, клички не называть, — подхватила Лена.

— Слышишь, Платон? — спросила Деля.

— А что Платон? Как что — так Платон. Я вообще молчу. Плевал я на все их гебье… Вот подарю картину, — он показал на завернутый в полиэтиленовую пленку холст в строгой раме, — пусть расшифровывают, чего я там хотел сказать.

Дом они нашли не сразу. Он стоял в тихом переулке, старый, четырехэтажный, неказистый. Они переглянулись. Правда, у подъезда блестел новенький шикарный «Вольво», в котором сидел шофер, но машина могла принадлежать кому угодно.

Лифта в доме не было. Они поднялись на третий этаж и остановились перед единственной на площадке дверью, обитой черной кожей.

— Так. Кажется, начинаются сюрпризы, — заметил Олег. — Сколько квартир было на втором этаже?

— Три, — первая вспомнила Лена.

— А здесь одна, — глубокомысленно произнес Платон.

— Так чего же мы стоим? — Лена нажала на звонок. Мелодичный перелив донесся откуда-то издалека. Что-то лязгнуло, потом открылась дверь, и перед ними возникла Наташка в проеме второй, деревянной двери. На ней было нечто умопомрачительно белое, кружевное, пышное.

Они вошли в просторный холл. Наташка целовала всех подряд, приговаривая:

— Какие молодцы, что догадались приехать пораньше, пока народы не появились, — познакомимся, поболтаем…

Подарки она складывала на подзеркальник, а картину Платона, не разворачивая, прислонила к стене.

Хозяйские хлопоты Наташи Аня видела как бы краем глаза, потому что внимание ее привлек жених. Он стоял в центре холла с улыбкой на лице. Отлично сшитый смокинг, рубашка с пластроном, бабочка придавали ему какой-то недомашний вид. На неприметном, простоватом, но хорошо отмассированном лице — большие темные глаза с цепким, оценивающим взглядом.

— Знакомьтесь, мой муж Дмитрий Дмитриевич. А это — Лена, Аня, Деля.

— Я догадался. Милости прошу, Лена, Аня, Деля.

— Олег Иванович, муж Ани, — продолжала знакомить Наташа.

— Очень приятно.

— Платон, художник, — сам представился Платон и стиснул руку Дмитрию Дмитриевичу так, что тот чуть поморщился.

— Друзья зовут меня Дим Димыч, — пояснил хозяин, помогая дамам раздеться. — Надеюсь, мы будем друзьями.

Аня оглядела холл, обставленный уютными, мягкими, обтянутыми черной кожей креслами, на стенах — картины, светильники, полки и полочки с вазами, вазочками, бронзовыми скульптурами, фарфоровыми безделушками…

Наташа, сияя счастьем, повела их по квартире. Огромная кухня, оборудованная так, что любая женщина могла бы провести здесь целый день, изучая и разглядывая каждый предмет. В кабинете, где Дим Димыч предложил мужчинам сигареты, Аня отметила неплохой подбор книг в высоких, до потолка, старых застекленных книжных шкафах. Потом спальня, словно перенесенная сюда из какого-то американского фильма о миллионерах, гостиная, также роскошно обставленная. Наконец они заглянули в столовую: там царил огромный раздвинутый стол, а вокруг него хлопотала, наводя последние штрихи, пожилая женщина в переднике. Судя по тому, что ее не представили, она была прислугой.