Тимбукту - Остер Пол Бенджамин. Страница 19

3

На этот раз он не стал останавливаться на углу и ждать, пока появится «скорая». Зачем? Он знал, что она подъедет, и знал все, что затем случится с хозяином. Сестры и врачи будут делать все, что им положено, миссис Свенсон будет держать руку Вилли и говорить с ним ночь напролет, а на следующее утро, вскоре после того, как займется заря, Вилли уже будет на пути к Тимбукту.

Поэтому Мистер Зельц бежал и бежал, даже не задаваясь вопросом, насколько вещим был увиденный им сон, и к тому времени, когда он завернул за угол и вступил в новый квартал, до него дошло, что конца света так и не наступило. Он почти огорчился по этому поводу. Хозяин покинул его, но земля при этом не расступилась и не поглотила Мистера Зельца. Город не исчез с лица земли, небо не вспыхнуло огнем. Все оставалось на своих местах и не собиралось их менять. Дома стояли вокруг и ветер дул как дул, несмотря на близившуюся смерть Вилли. Впрочем, сон именно это и утверждал, а раз это был даже и не сон, а видение будущего, сомневаться не приходилось. Судьба Вилли была предрешена. Семеня по тротуару и прислушиваясь к звуку «скорой», которая приближалась к только что покинутому им месту, Мистер Зельц понимал, что события и дальше будут разворачиваться в строгом соответствии с его видением. Все, что произойдет с Вилли в дальнейшем, его больше не касалось. Он никак не мог повлиять на события и, нравилось ему это или нет, должен был куда-то идти, хотя идти ему было некуда.

Он подумал о том, что, хотя последние часы хозяина оказались заполнены мешаниной из невнятных мыслей и воспоминаний, в одном Вилли был, несомненно, прав: если бы Мистер Зельц умел читать, он не оказался бы в таком затруднительном положении, как сейчас. Знай он грамоту хоть самую чуточку, он смог бы по уличным указателям добраться до Калвертстрит, 316, а прибежав туда, он сел бы на крыльцо и ждал, пока не появится миссис Свенсон. Она была единственной, кого он знал в Балтиморе. Проведя с ней вместе во сне все это время, он пришел к убеждению, что она будет рада впустить его в дом и взять на себя заботу о нем. Стоило только посмотреть на нее и послушать, как она говорит, чтобы убедиться в этом. Но как найти дом по адресу, не умея читать? Если Вилли был так убежден в важности грамоты, почему он не позаботился об образовании Мистера Зельца? Вместо того чтобы скорбеть и рассуждать о его невежестве, лучше бы перестал ныть и хоть напоследок преподал ему на скорую руку несколько уроков. Мистер Зельц с превеликой охотой выслушал бы его; может, у него ничего бы и не вышло, но как знать заранее, если не попытаться? Пес свернул на другую улицу и остановился попить из лужи, образовавшейся после прошедшего ливня. Как только язык его коснулся серой поверхности воды, в голову ему пришла новая мысль и, осознав ее, он чуть не завыл от огорчения. При чем тут грамотность, при чем тут рассуждения о собачьем интеллекте? Всю проблему можно было решить легко и элегантно, стоило повесить на шею табличку: «Меня зовут Мистер Зельц. Пожалуйста, доставьте меня в дом Би Свенсон по адресу: Калверт-стрит, 316». На обороте таблички Вилли мог написать записку для миссис Свенсон, в которой объяснялось бы, что с ним случилось и почему собака нуждается в новом доме. Как только Мистер Зельц очутился бы на улице, какой-нибудь добросердечный прохожий с большой вероятностью прочел бы эту табличку, выполнил просьбу, и уже через пару часов Мистер Зельц лежал бы, мирно свернувшись калачиком, на коврике в гостиной новых хозяев. Закончив с питьем и затрусив прочь от лужи, Мистер Зельц задумался о том, почему подобная мысль пришла в голову ему, простой дворняге, и ни разу не возникла у Вилли, который с такой легкостью совершал головокружительные кульбиты и пируэты в области мышления. Да потому что Вилли был начисто лишен практичности, потому что в голове у него была путаница и потому что, смертельно больной, он уже с трудом соображал что к чему. По крайней мере, он поговорил об этом с миссис Свенсон — или попытался поговорить, — когда та приехала в больницу. «Прочешите город и найдите его, — хотел он сказать, а потом описать, как выглядит Мистер Зельц, и, наконец, взяв миссис Свенсон за руку, умолять, чтобы та сделала все возможное. — Собаке нужен дом. Если вы не найдете его, то ему конец». Но Вилли умрет только завтра, и до того, как миссис Свенсон покинет больницу и вернется домой, Мистеру Зельцу придется провести на улице весь день, всю ночь и часть следующего дня. Кроме того, она, вероятно, начнет поиски только на другой день, а этот Балтимор — большой город, в котором десять тысяч улиц и переулков, и кто знает, что с ним будет тогда? Для того чтобы найти друг друга, им потребуется немалое везение, да что там — чудо. А Мистер Зельц, который больше не верил в чудеса, уже не допускал такой возможности. Разумеется, кругом полно луж и можно смочить пересохшее горло, но с едой дела обстояли гораздо хуже. Во рту у него уже дня два не было и маковой росинки и брюхо изрядно подвело. Поэтому потребности тела возобладали над разумом, и, вместо того чтобы продолжать жалостливо скулить над упущенными возможностями, он яростно принялся за поиски харчей. Было позднее утро, а возможно, уже и ранний день, и люди, очнувшиеся от воскресного ступора, начинали постепенно вставать с постелей и выползать на кухни, чтобы приготовить себе завтрак. Почти из каждого дома, мимо которого трусил Мистер Зельц, доносились ароматы жарящегося бекона, шкворчащих яиц и подрумянивающегося в тостерах хлеба. «Как это подло, — подумал он, — как жестоко!» Он едва держался на ногах от скорби и истощения, но, поборов искушение начать скрестись в двери, поплелся дальше. Уроки Вилли не прошли даром. Бродячих собак никто не любит, и если Мистер Зельц начнет досаждать злому человеку, тот моментально отправит его в собачью кутузку, откуда живым еще никто не возвращался.

Если бы Мистер Зельц умел охотиться и добывать пропитание самостоятельно, он не чувствовал бы себя сейчас таким беспомощным. Но он провел слишком много времени рядом с Вилли, он скитался по миру в роли его доверенного лица и chien a tout faire, и все его врожденные волчьи инстинкты давно атрофировались. Он вырос мягким и цивилизованным — псом-мыслителем, а не псом-атлетом. Сколько он себя помнил, о его телесных нуждах всегда заботился кто-то другой. Но таковы условия сделки, разве не так? Человек дает тебе пищу и крышу над головой, а взамен ты даришь ему любовь и собачью преданность. Теперь, когда Вилли больше нет, Мистеру Зельцу придется забыть все, что он умел, и начать с начала. Способен ли он измениться так сильно? Раньше Мистер Зельц натыкался на бездомных собак, но он никогда не чувствовал к ним ничего, кроме жалости и, пожалуй, легкого презрения. На их одиночество нельзя было глядеть без ужаса, и поэтому он всегда держался от них в безопасном отдалении, помня о том, что в шерсти у них полно клещей и вшей. Он боялся приблизиться к ним из опасения, что их недуги и отчаяние переберутся на него. Возможно, он стал немножечко снобом, но он всегда способен был распознать любое из этих отверженных созданий с расстояния в сотни ярдов. Они даже ходили совсем не так, как другие собаки. Они двигались хромой походкой попрошаек, поджав хвост между ногами, они бежали по улицам так, словно опаздывали на важную встречу, хотя на самом деле идти им было некуда — они просто носились кругами между одним нигде и другим нигде. Теперь, завернув за угол и перейдя улицу, Мистер Зельц обнаружил, что и он начал бегать точь-в-точь, как они. Не прошло и получаса, как он расстался с хозяином, а уже стал таким же, как эти несчастные существа.