Секретное оружие - Овалов Лев Сергеевич. Страница 6

— Нет! Нет! Как вы не понимаете, нас ищут, меня сегодня же найдут…

Его невозможно было отогнать. Джергер стукнул его рукояткой пистолета по голове, и тот, громко застонав, рухнул лицом в мокрую траву.

За проведение этой операции Джергер получил вторую благодарность.

— Для вас это был, так сказать, тренировочный полет, — сказал ему начальник отдела. — Мы хотели проверить, насколько вы исполнительны и несентиментальны.

Два года спустя Джергер посетил Советский Союз в качестве туриста. Ему не дали никаких явок, никаких поручений.

— Привыкайте, — сказали ему. — Это поле ваших дальнейших действий.

Джергер не без удовольствия путешествовал по большой интересной стране. Русские относились к нему дружественно, и сам он относился к ним так же. Они говорили, что не хотят войны, и он говорил, что тоже не хочет войны. Он и в самом деле не хотел войны, он только хотел, чтобы люди в этой стране жили победнее, а сама страна была послабее. Тогда крупные фирмы смогут подчинить себе экономику этой страны. Равенство — плохая основа для торговли, надо иметь возможность заставлять противную сторону покупать не то, что ей нужно купить, а то, что вам нужно продать. Он ездил по России и запоминал все ее особенности…

По возвращении на родину Джергера опять засадили за изучение русской прессы.

Он добросовестно корпел над газетами и ждал своего часа…

И час пробил: Джергера вызвал Нобл… Сам Джозеф Нобл, который все знал и все мог. Исподтишка говорили, что его побаивается сам президент.

Может быть, это было даже хорошо, что такая большая власть сосредоточена в руках такого симпатичного и добродушного джентльмена!

Общительный и доступный, он с самыми незначительными сотрудниками своего ведомства держался на короткой ноге. Он с готовностью обсуждал любую идею и не высмеивал ее автора, если идея оказывалась несвоевременной или даже нелепой. Он любил играть в гольф и не сердился, когда его обыгрывали. Иные сотрудники обращались к нему даже со своими денежными затруднениями, и если сотрудник, по мнению Нобла, был человек стоящий, его не оставляли в беде…

Однако его сотрудники знали и другого Нобла — неумолимого мистера Нобла, знали и остерегались попасть в немилость к старику, а некоторые предпочитали вообще держаться от него подальше. Случалось, что люди, привлекшие вдруг внимание мистера Нобла, исчезали так, точно они никогда и не рождались! Достаточно было президенту, королю или шейху какой-либо страны в Латинской Америке или на Востоке проявить самостоятельность, ставящую под угрозу интересы представляемого им государства, как там немедленно возникали заговоры, мятежи и перевороты, к которым сам мистер Нобл, казалось, не имел никакого отношения.

Но большинство сотрудников SSI любили старика и звали за глаза Отцом Чарльзом. Это прозвище пошло от отца Чарльза — деревенского священника, о добродетелях которого любил распространяться мистер Нобл, вспоминая о своем детстве.

И вот наступил наконец момент, когда Роберт Джергер понадобился мистеру Ноблу.

О, далеко не все удостаивались получить служебное задание непосредственно от самого Нобла. Вызов к нему часто становился поворотным пунктом в судьбе сотрудника.

— Проходите, проходите, мистер Джергер, — сказала ему секретарша, не отрываясь от работы. — Патрон ждет.

Джергер осторожно открыл дверь. Отец Чарльз сидел не за письменным столом, а в зеленом кожаном кресле с подставкой для ног, стоявшем у голой стены, на которой висел лишь древний негритянский щит, обтянутый медно-бурой гиппопотамьей кожей.

— А, Робби? — приветливо произнес шеф, точно Джергер приходится ему близким родственником. — Рад видеть вас…

Седой, коротко подстриженный, с добрыми зеленоватыми кошачьими глазами, в очках без оправы, с упрямым подбородком, Нобл походил на про­фессора Гарвардского университета.

Конечно, Джергер знал мистера Нобла в лицо, его фотографии то и де­ло появлялись на страницах газет и журналов. Джергер не раз присутствовал на совещаниях, которые проводил Нобл, но так вот, с глазу на глаз, он раз­го­ва­ривал со своим шефом впервые.

— Дайте-ка мне вон ту книжку, Робби… — Прямо на полу у ног Нобла валялось несколько книг. — Мне тут надо кое-что посмотреть.

Джергер повиновался.

На полированном письменном столе лежало несколько папок, стояли бутылка с минеральной водой и флакон с желудочными таблетками. На стене против стола висела карта мира, на ней черным пунктиром были нанесены какие-то линии. У другой стены стоял узкий стол, на котором поблескивала металлическая модель подводной атомной лодки и громоздились в беспорядке книги и коробки для табака.

Нобл полистал поданный томик, отбросил его обратно на пол и, легко встав с кресла, направился к письменному столу.

— Садитесь, Робби, — пригласил он Джергера. — Что там у вас, рассказывайте.

— А что вас интересует, мистер Нобл? — неуверенно осведомился Джергер. — Я сижу на русских газетах, мистер Нобл.

— Знаю, знаю, мой мальчик, — сказал тот с обычным добродушием. — Но сегодня мы не будем говорит ь о газетах. Сегодня мы будем говорить о том, о чем газеты не пишут.

Нобл взял со стола трубку, сунул в рот и, не закуривая, пососал мундштук.

“Сегодня, именно сегодня решится моя судьба”, — подумал Джергер. Обычно невозмутимый, он вдруг почувствовал сильное волнение. Он полез в карман за платком, чтобы вытереть внезапно вспотевшие ладони.

— Закуривайте, Робби, — предложил Нобл и пожаловался: — Мне врачи не разрешают курить.

— Благодарю, — сказал Джергер. — Я не курю.

— Верно, — вспомнил Нобл. — “Не пью и не курю”. Мы придерживаемся одних взглядов. Но все-таки я, должно быть, послабее…

Он испытующе посмотрел на Джергера.

— Ну а если придется, Робби? — спросил он. — И пить, и курить?

— Постараюсь, мистер Нобл, — сказал Джергер. — Думаю, что сумею.

— Вы неплохо слетали в Венгрию, — напомнил Нобл. — Это было четыре года назад, так?

— Три года и два месяца, — уточнил Джергер. — Мюнхен, Грац, Сомбатхей и обратно.

— Вы справились тогда с поручением, мой мальчик, — одобрительно сказал Нобл. — Вы обнаружили настоящую твердость духа. Это самое главное, Робби, — твердость духа и не поддаваться никаким слезливым уговорам. Стопроцентный мужчина — это мужчина без сантиментов. Вы знаете, что сталось с тем человеком?

— Я не интересовался, — сказал Джергер. — Я выполнял приказ, мистер Нобл.

— Его расстреляли, — назидательно сказал Нобл. — Коммунисты с ним рассчитались. Он втерся к ним в доверие, а потом изменил. Он был не нужен ни им, ни нам. Не стоит жалеть людей, которые не умеют работать. Как вы думаете, Робби?

— Я тоже так считаю, мистер Нобл.

— Вот и хорошо. А не хочется ли вам, Робби, еще раз слетать в Венгрию?

— Если нужно, я могу слетать, мистер Нобл. Но, говоря откровенно, не так-то уж мне этого хочется.

— Нет-нет, на этот раз мы вас не пошлем в Венгрию, — сказал Нобл. — Вы уже достаточно повзрослели, мой мальчик!

Комплимент этот был приготовлен, вероятно, заранее; судя по медовому тону, старик приготовил для Джергера нечто весьма серьезное.

— Мы пошлем вас… — старик сделал паузу, — в Россию.

Он сказал худшее из всего, что он мог сказать. Мысль Джергера лихорадочно заработала: если это официальная или даже полуофициальная миссия, куда ни шло, но если это… С русскими шутки плохи!

— Мы даем вам очень ответственное поручение, Робби, — многозначительно сказал Нобл. — Весьма ответственное. От его успеха зависит вся ваша карьера.

Они оба помолчали; Нобл, по-видимому, ждал, что скажет Джергер.

— Это шпионаж, мистер Нобл? — осведомился Джергер.

— Нет, это не просто шпионаж, Робби, — сказал Нобл. — Это экзамен на вашу сообразительность. Упражнение для изобретательного ума. Психологический кроссворд.

— Я не понимаю, мистер Нобл.

— Вы должны выкрасть одно открытие, — жестко произнес Нобл. — Вы хорошо знаете физику?