Пираты Мексиканского залива - Паласио Висенте Рива. Страница 50

– Нельзя терять ни минуты! – воскликнул Антонио. – Сеньора, поспешите в лодку, следующая волна унесет нас в море.

Донья Ана протянула руки навстречу ожидавшему ее Антонио, за ней прыгнули слуги, оставалось лишь ждать следующей волны, которая поможет им снова выйти на простор океана.

Волна пришла и окатила путников с головы до ног; новый ужасный толчок потряс суденышко, потом огромная стена воды и пены отступила, увлекая за собой шлюпку вместе с людьми, которые лишь чудом избежали смерти.

– Мы спасены! – воскликнул Антонио.

Донья Ана подняла голову; при виде юноши глаза ее расширились от изумления, и из уст ее невольно вырвался крик:

– Боже мой! Дон Энрике Руис де Мендилуэта!

– О, небо! – воскликнул Антонио, узнав свою спутницу. – Донья Ана де Кастрехон!

V. ИСКРА ПОД ПЕПЛОМ

Железная Рука, или дон Энрике Руис де Мендилуэта, как мы будем впредь называть юношу, раз мы уже узнали его настоящее имя, раскрыл объятия, и донья Ана, рыдая, бросилась к нему на грудь.

Ни одного ревнивого укора, ни одного горестного воспоминания не шевельнулось в сердцах этих людей, охваченных радостью неожиданной встречи в минуту грозной опасности.

Это естественно: каждый, кого судьба оторвала от родины и забросила невесть куда, испытал, как радостно встретить на чужбине не только брата или друга, но даже случайного знакомого, о котором не знаешь ничего, кроме того, что он твой соотечественник. В такой миг забываются все былые обиды, и если людей не разделила в свое время непримиримая вражда, они с братской нежностью бросаются друг другу в объятия.

Дон Энрике и донья Ана, которых в прошлом соединяла любовь, были разлучены внезапно, когда их пылкие чувства еще не успели остыть. С той поры они жили вдали от света, и при неожиданной встрече старое чувство вспыхнуло в их сердцах.

Несколько мгновений они сидели, молча прижавшись друг к другу. Это зрелище нисколько не удивляло ни матросов, ни слуг: им было понятно волнение людей, встретившихся после долгой разлуки.

Матросы продолжали равнодушно грести, а слуги все еще не могли прийти в себя от пережитого страха и, позабыв о своей госпоже, тихо переговаривались меж собой.

Шлюпка подошла к берегу.

– Мы на месте, – сказали гребцы.

Дон Энрике вышел из лодки и подал руку донье Ане; слуги последовали за ним.

Оглядевшись по сторонам, дон Энрике увидел невдалеке хижину Хосе.

– Можно возвращаться? – спросили гребцы.

– Подождите, – ответил дон Энрике и, обращаясь к донье Ане, сказал: – Донья Ана, я желал бы поговорить с вами.

Они отошли в сторону.

– Сеньора, – начал дон Энрике, – сейчас не время пускаться в объяснения, почему я здесь и как вы попали сюда. Моя радость снова видеть вас, донья Ана, так велика, что вы, надеюсь, поймете меня без слов.

– Сеньор Энрике, господь бог уготовил мне счастье встретить вас в такой миг, когда надо мной нависла угроза смерти, и я вижу в вашем лице не возлюбленного, которого я в былое время незаслуженно оскорбила, но моего ангела-спасителя. Если бы я не хранила в глубине моего сердца иного чувства, я выразила бы вам мою вечную благодарность…

– Не стоит говорить об этом, донья Ана; один лишь бог знает, что станется с нами завтра. Вы собираетесь вернуться в город?

– Да, мне надо домой; к несчастью, я не могу предложить вам гостеприимства по причинам, о которых вы узнаете позже. Но скажите, где найти вас завтра, и я, клянусь богом, разыщу вас даже в чаще лесов…

– Сеньора, неизвестно, что будет с нами завтра…

– Что вы хотите этим сказать? Ваши слова пугают меня.

– Тише, донья Ана. Буду с вами откровенен: мне нежелательно, чтобы в городе узнали о моем присутствии или толковали о происшедшем.

– Если это ваша тайна, клянусь, от меня никто не услышит ни слова.

– Вам я верю. Ну, а ваши слуги? Можете ли вы за них поручиться?

– Ни в коем случае. Напротив, я уверена, что они станут рассказывать о пережитой опасности, и скоро весь город узнает о случившемся…

– Это сулит мне роковую беду.

– В таком случае что делать? Приказывайте. Ради вас я готова отдать свою жизнь.

– Простите, сеньора, не могли бы вы принести мне жертву и провести эту ночь здесь, не возвращаясь в город?

– Если вы желаете, конечно…

– Ваши слуги останутся при вас, только пусть не вздумают болтать.

– Не поручусь за них.

– В таком случае весьма сожалею, но вам придется отказаться от их услуг. Вы вернетесь одна в город или одна останетесь здесь. Я должен отделаться от свидетелей.

– Вы хотите убить их?! – испуганно воскликнула донья Ана.

– Нет, сеньора, – ответил, улыбаясь, дон Энрике, – к чему такая бессмысленная жестокость?

– В таком случае поступайте, как считаете лучшим.

– Прошу прощения, сеньора, но иначе невозможно.

Дон Энрике подозвал к себе матроса и что-то шепнул ему на ухо.

Матрос, в свою очередь, шепотом передал приказ своему товарищу, потом обратился к слугам:

– Ну, молодцы, ступайте в шлюпку.

Слуги в ужасе переглянулись и бросили умоляющий взгляд на донью Ану, но она отвернулась от них.

Не дожидаясь долее, один матрос столкнул негров в шлюпку, а другой мигом скрутил им руки; потом гребцы взялись за весла, и донья Ана осталась на берегу наедине с доном Энрике.

Донья Ана не знала, что происходит в сердце юного Энрике, и думала, что едва шлюпка с пленными слугами исчезнет из виду, он бросится к ее ногам. Однако, когда первое возбуждение миновало, юноша целиком отдался мыслям о возложенном на него опасном поручении.

Женская гордость доньи Аны была задета.

– Что же дальше?! – воскликнула она, не зная, как ей быть.

– Предпочитаете ли вы, сеньора, вернуться домой или хотите остаться здесь? – спокойно спросил дон Энрике.

– Я уже сказала, что всецело повинуюсь вам. Решайте этот вопрос сами.

– Я желаю лишь того, сеньора, что вам больше по душе.

– Мне по душе – повиноваться вашим желаниям, дон Энрике, ведь вы мой спаситель.

– Ради бога, донья Ана, не вспоминайте об этом. Итак, следуйте за мной, мы пойдем вон в ту хижину, что виднеется невдалеке.

Взяв донью Ану за руку, дон Энрике повел ее к рыбачьей хижине. При этом он не обронил ни одного нежного слова, даже не пожал руки молодой женщины.

«Я-то думала, что он удерживает меня здесь из любви, – сказала себе мысленно донья Ана, – а он, оказывается, поступает так всего-навсего ради каких-то загадочных целей. Впрочем, возможно, он не решается открыть мне свое сердце. Посмотрим, что будет дальше. Впереди еще целый вечер, сумерки только сгущаются».

Они подошли к жилищу Хосе; это была лачуга, сложенная из бревен и пальмовых листьев; против входа на пнях сушились рыбацкие сети и паруса.

– Есть кто в доме? – крикнул дон Энрике, не выпуская руки доньи Аны, которая молча следовала за ним.

– Что вы желаете? – спросил, выходя на порог, высокий, сухощавый человек с длинной седой бородой. Он выглядел точь-в-точь, как его описал Хуан Дарьен.

– Вы рыбак Хосе? – спросил дон Энрике.

– Я самый, готов служить богу и вашей милости, – ответил человек, снимая с головы ветхую шляпу.

– Пора брать рифы? – спросил дон Энрике.

Рыбак посмотрел на него долгим взглядом и ответил почтительно:

– И подтягивать паруса. Что прикажет ваша милость?

– Нам надо переговорить о многих весьма важных делах, но прежде всего мне хотелось бы узнать, нет ли поблизости надежного и удобного жилья, где сеньора могла бы спокойно провести ночь?

Рыбак поглядел на донью Ану, на мгновенье задумался и ответил:

– Здесь поблизости стоит дом, где проживают моя семья и еще одна женщина с двумя дочерьми. Владельцы дома живут постоянно в городе; но в их сельском жилище можно отлично расположиться. Ежели ее милости угодно, мы можем туда пройти.

– Так не будем терять ни минуты, мне еще предстоит обсудить с вами весьма важные вопросы.