Пираты Мексиканского залива - Паласио Висенте Рива. Страница 90

Неожиданно великодушие одержало верх в сердце этой дочери народа; с ее помощью Хулия после мучительного кошмара вернулась домой и снова очутилась у себя в комнате; даже мать не заметила ее отсутствия. И вот теперь, когда едва занимается заря, ее облачают в свадебный наряд.

События минувшей ночи могли потрясти самые крепкие нервы; стоя в богатом уборе посреди комнаты, бедная Хулия едва соображала, что происходит, и всему подчинялась безропотно.

В дом приехал дон Хусто; сеньора Магдалена ждала его, одетая как полагалось для торжественного случая; Педро Хуан де Борика также появился в праздничном камзоле.

Бывший живодер, с налившимися кровью глазами на бледном лице, вошел сперва нерешительно; но, увидев безмятежное лицо жены, он понял, что Хулия не выдала его, и заметно повеселел. Вчетвером они уселись в карету и покатили к дому доньи Гуадалупе.

Графиня вышла навстречу приехавшим и ввела их в одну из гостиных; ждали священника, который должен был благословить новобрачных в домашней часовне.

Донья Ана удалилась во внутренние покои, где можно было, оставаясь невидимой для посторонних взоров, на свободе поговорить с матерью и рассказать ей все пережитые бури.

– Выходит, дочь моя, что ты была всего-навсего игрушкой в руках дона Энрике и дона Диего?

– А что я могла сделать, матушка? – ответила донья Ана. – Одинокая, беспомощная, я была сперва отвергнута доном Энрике, а потом доном Диего. После гибели дона Кристобаля де Эстрады я оказалась одна, совсем одна на белом свете, в чужой, далекой стране. Дон Диего предложил мне свое покровительство, и я без колебаний приняла его; своим благородством он завоевал мою любовь. Если бы он не сделал мне предложения, не убедил выйти за него замуж, удар не был бы так жесток; но в тот самый день, когда мы собирались вместе покинуть Мехико, моя злая судьба, а вернее, дон Энрике, виновник всех бед, привез в Мехико донью Марину, и мои планы рухнули. Я решила отомстить за себя и разоблачила дона Энрике перед вице-королем. Об этом письме каким-то образом проведал дон Диего, и вот теперь я потеряла даже его дружбу.

– Что же ты думаешь сейчас предпринять?

– Отомстить за себя, – глухо произнесла донья Ана, – отомстить дону Энрике, не давать ему пощады, заставить его просить у меня прощения и жениться на мне.

– Боюсь, ты не достигнешь своей цели.

– А вот увидишь. У меня против него страшное оружие.

– Да поможет тебе бог и да просветит он тебя.

– Поверьте, матушка, я достаточно сильна и не отступлю.

В этот миг на пороге показалась графиня.

– Вы не собираетесь присутствовать при обряде? – спросила она.

– Мне не хотелось бы, чтобы меня узнали, – ответила донья Ана.

– Если желаете, я могу провести вас в ризницу, где вас никто не увидит, а сами вы сможете все свободно разглядеть. Невеста необыкновенно хороша собой и одета с изысканным вкусом. Согласны?

– Благодарю вас, сеньора графиня. Уже пора?

– Нет еще. Священник приглашен к девяти утра, а сейчас только восемь. Я дам вам знать, а пока я вынуждена вас покинуть, надо встречать гостей.

– Я не желала бы служить вам помехой, сеньора графиня.

– После долгой разлуки вам, конечно, есть о чем поговорить с вашей матушкой.

– О да!

– Предоставляю вам полную свободу.

– Благодарствуйте, сеньора.

Графиня вышла, и донья Ана осталась наедине с матерью.

Между тем большой зал заполнили гости; то были дамы и кабальеро, принадлежавшие к высшей знати Мехико и приглашенные графиней на бракосочетание брата. Каждый жаждал посмотреть на невесту. Она приковала к себе все взгляды, была предметом всех разговоров и толков.

XIX. БРАКОСОЧЕТАНИЕ

Дон Энрике и дон Диего, подойдя к дому графини, остановились в нерешительности, не зная, как лучше поступить: смело войти в дом или прибегнуть к какой-нибудь уловке.

Внезапно дон Энрике заметил среди слуг одного из давнишних служителей по имени Пабло.

– Мне пришла в голову хорошая мысль, – сказал он дону Диего.

– Какая?

– Видите ли вы этого старика у входа?

– Да, вижу.

– Ну, так вот, это один из старинных слуг моего отца, он меня, можно сказать, вынянчил. Окликните его, он, несомненно, меня узнает и может оказать нам большую услугу.

– Вы доверяете ему?

– Доверяю, но осторожность никогда не мешает. Я не покажусь ему, прежде чем мы не убедимся в его преданности.

Индиано приблизился к старику.

– Друг мой, – начал он, – один кабальеро желал бы сказать вам несколько слов; он ждет вас здесь, за углом дома.

– Ждет меня? – недоверчиво переспросил Пабло.

– Да, вас. Опасаться вам нечего, сейчас светлый день, и кабальеро находится всего в двух шагах отсюда.

После минутного колебания старик согласился:

– Идемте.

Дон Диего повел старого слугу туда, где, закутавшись в плащ и надвинув шляпу на лоб, его поджидал дон Энрике.

– К вашим услугам, – проговорил старик, оглядев с ног до головы дона Энрике.

– Если не ошибаюсь, вы Пабло, старый слуга графа де Торре-Леаль?

– К вашим услугам, – снова проговорил старик.

– Сегодня какое-то торжество в доме графини? – спросил дон Энрике.

– Да, сеньор, сегодня свадьба брата моей госпожи.

– И сегодня же истекает срок для возвращения дона Энрике, старшего сына, не так ли?

– Да, такие толки ходят среди слуг, – ответил Пабло с явным неудовольствием.

– А вы знали дона Энрике?

– Знал ли я его? – воскликнул со слезами в голосе Пабло. – Знал ли я его? Да я его на руках носил, когда он был ребенком, я его, как родного сына, любил… И да простит меня бог, разве можно сравнить дона Энрике с теми, что теперь владеют его добром, его наследством?

– А что же случилось с доном Энрике? Где он?

– Да если б я только знал, где он, неужто я не побежал бы к нему?

– Узнали бы вы его, если бы вам довелось с ним встретиться?

– Разом узнал бы.

– Вы уверены?

– А то как же?

– Ну, так взгляните на меня! – воскликнул юноша, откидывая плащ, наполовину закрывавший его лицо.

Удивление и горячая радость выразились на открытом лице старика, и, после мгновенного колебания, он, рыдая, бросился на шею к дону Энрике.

– Мальчик! – закричал он. – Сеньорито! Это вы!.. Ах, какая радость, какая радость! Мальчик мой, какая радость!

– Полно, старина, – успокаивал его растроганный дон Энрике, – полно, умерь свою радость, еще кто-нибудь из прохожих увидит нас. Послушай-ка лучше, мне надо о многом поговорить с тобой.

– Я просто глазам своим не верю, сеньорито, – повторял старик.

– Ну, успокойся и послушай, что я тебе скажу. У нас мало времени.

– Что прикажете, дорогой сеньор? Я на коленях буду служить вам.

– Вот что, мне нужно незамеченным войти в дом и до поры до времени укрыться где-нибудь от посторонних взглядов.

– Это легче легкого, сеньорито: я вас проведу в вашу прежнюю спальню, помните?

– Да. А кто там теперь спит?

– Никто, сеньорито, никто. Ваш отец велел ничего не трогать в вашей комнате до сегодняшнего дня, когда все наследство должно будет достаться новому господину; а я каждый день прибираю там, чищу ваши вещи, платье, оружие, словно вы там по-прежнему живете.

– Спасибо, дружище!

– Так что, ежели желаете, можете надеть ваш лучший камзол, он в полном порядке. Только ваши лошади состарились, как и я. А все-таки никто их из конюшни не выводит.

– Так идем же, – сказал дон Энрике, воодушевленный добрыми вестями.

– Я пройду вперед и открою вам вход с улицы, чтобы никто вас не заметил.

– Отлично… А в котором часу назначено венчание?

– Капеллана ждут в девять.

– Ну, так ступай, открой нам дверь.

Старик с проворством юноши бегом вернулся к дому и поспешил отворить дверь, которая вела прямо в покои дона Энрике.

Подойдя к своему прежнему жилищу, дон Энрике побледнел, сердце его забилось сильнее. Дон Диего молча следовал за ним. Пабло ожидал их в прихожей. Друзья вошли, никем не замеченные.