Изнанка - Палий Сергей Викторович. Страница 34

Симпатичной Насти среди присутствующих так и не обнаружилось — по всей видимости, ушла ещё ночью…

Проводив девушек, неразговорчивых и стыдливо прячущих глаза, Валера с Артёмом привели в возможный порядок квартиру и заварили крепкий чай. Принимать какую-либо пищу их организмы категорически отказались, поэтому приятели сошлись на горячем цейлонском напитке, в который прозорливые англичане в своё время смекнули добавить экстракт бергамота.

— Давным-давно в какой-то газете я читал статью, в которой некие умники проводили опрос среди разных людей на тему «Как вы боретесь с пьянством?» — неспешно проговорил Рысцов, смакуя кипяток из гигантской фарфоровой кружки. — Так вот, меня больше всего порадовал ответ одного программиста. Он лаконично заявил: «Я не похмеляюсь».

Шуров оценивающе покачал головой, тоже отхлебнул чаю и крякнул:

— М-дя, в общем-то мудро.

— Знаешь, в чем ценность этого ответа? В идее. И она применима не только к вопросу алкоголизма.

— Что-то я не чую тут особых шедевров диалектики.

— Потому что ты дуб, Тема. Вдумайся: он не похмеляется. То есть борется не с соблазном как таковым, а с его последствиями, находясь во власти которых, человек, как правило, наиболее уязвим. Это гениально.

— Что-то ты мне совсем извилины заканифолил. Давай рассуждать проще. Мы соблазну поддались? Ес, оф корз. Ещё как поддались! Но сегодня мы не похмеляемся? Нет, ни в коем случае. Мы мирно пьём чай и беседуем на отвлечённые темы. Значит, у нас есть сила воли, и мы свободны от паутины соблазнов.

— Можно и так сказать…

Они поцокали языками, отпивая помаленьку из кружек, и замолчали. Прошла минута, вторая. Зафырчал холодильник — пожалуй, единственный бытовой прибор, полностью уцелевший после вчерашнего побоища.

— Пива точно не хочешь?.. — вдруг спросил Артём и упёрся взглядом в наспех отмытую скатерть кухонного стола.

— Хочу, — честно признался Валера. — На гильотину бы сейчас пошёл за бутылку «Миллера»! Но… не буду. Ибо я — гордый примат, а не какой-нибудь там слабохарактерный моллюск.

— Вот это ты правильно сказал. И обсуждению оно не подлежит, — твёрдо согласился Шуров, но все же какая-то жилка разочарования прошелестела в его голосе. Малюсенькая-малюсенькая…

Спустя час, выдув четыре бадьи душистого чая и немного отойдя от утреннего коллапса, Шуров вынес решение пойти домой. Сослался на то, что ему необходимо отречься от суеты бренного мира и хорошенько обмозговать предложение Петровского. Ни о чем конкретно не договариваясь, приятели расстались, и в глубине души каждый из них толком не был уверен, что другой заявится завтра в восемь на студию к Андрону.

Меряя опустевшую квартиру шагами, Рысцов все больше и больше хмурился. Извлекши из-под ванной злополучное орудие разрушения, он повертел молоток в подрагивающих руках, брезгливо отбросил на порванное кресло. Это ж надо… Серьёзно его переклинило, не по-детски. В состоянии хмельного аффекта таких дел наворотить можно — мама, не горюй… Н-да.

Стационарный телефонный аппарат не фурычил: он был накануне обильно залит шампанским и попахивал горелым пластиком, поэтому Валере пришлось отыскать в недрах дублёнки мобильник, чтобы связаться со Светкой. Домашний не отвечал. Ну да, правильно, Серёжка ещё в школе, наверное, а сама она по каким-нибудь магазинам шляется. Попробуем на сотовый…

— Алло…

Голос запыхавшийся; в трубке, на заднем фоне, шум. В метро, поди…

— Привет, когда сегодня можно Серёжку повидать?

— Алло! Слышно тебя плохо…

— Серёжку когда увидеть можно? — громко спросил Рысцов.

— Серёжку… Давай завтра, часов в семь вечера.

— Нет, сегодня. Завтра я уезжаю из Москвы. Надолго.

Светка помолчала, засопев и ругнувшись куда-то в сторону. Точно, в метро.

— Куда это ты собрался?

— В Танзанию, — ляпнул он.

— Слушай, если ты опять напился, то пошёл… — Продолжение тирады увязло в помехах.

— Я не напился! — рявкнул Валера, машинально скрестив средний и указательный пальцы на левой руке. — Серьёзно говорю, надолго уеду. Даже не знаю точно насколько…

— Вот и катись подальше! — крикнула Светка, махом выходя из себя. — И не ори тут на меня!

— Дай сына увидеть, стерва! — прохрипел он, теряя контроль.

— Как ты меня назвал?.. — вкрадчиво поинтересовался Светкин голос, готовый лопнуть, как перетянутая струна.

— Стерва бездушная! — проорал Рысцов, вырубая телефон.

Он в два шага оказался на кухне, вытащил из холодильника непочатую бутылку «Джонни Уолкера», с хрустом отвинтил крышку и замер. Поднял голову к потолку и на сильно повышенных тонах высказал белой извёстке все то, что внутренние барьеры пока ещё не позволяли высказать женщине. Даже такой стерве, как эта…

Размахнувшись что было мочи, Валера шарахнул откупоренную бутылку об пол, и во все стороны прыснули осколки. Запахло виски.

«Все мне переломало?! — тихо осведомился он непонятно у кого, отрешённо глядя в окно. — Зачем тебя вообще придумали?..»

Отшвырнув носком тапочка крупный осколок в угол, Рысцов развернулся и пошёл в комнату. Быстро набросив футболку и свитер, постоял немного, приводя в порядок нервы. Раз она не хочет по-человечески, значит, будет по-обезьяньи…

Быстрым шагом проскакивая будочку консьержки на первом этаже, он краем глаза отметил, что дежурит не тётя Люба, а её сменщик — угрюмый дедок в старого образца гимнастёрке и камуфлированных шароварах. И то хорошо, а то после вчерашнего демарша стыдно было бы в глаза старушке взглянуть.

Опустив «уши» бейсболки, Валера через подземный переход вышел на внутреннюю сторону Садового кольца. Поднял руку, голосуя. Как назло из потока машин никто не спешил выворачивать в его сторону. Скоты на колёсах! Бензин ведь дорогой, заправляться уже никому не надо, что ли?.. Наконец подрулила зачуханная «восьмёрка», и молодой парень приглашающе кивнул, открывая переднюю дверь и даже не спрашивая, куда ехать. Бомбила.

До школы, где учился Серёжка, Рысцов добрался за полчаса. Сунул в рот несколько мятных жевательных подушечек: перегар-то — на гектар… Войдя в светлый и просторный вестибюль, приблизился к охраннику, подозрительно вперившему в незнакомца цепкий взгляд. Ясно, тоже из ментов бывших…