Непогребенный - Паллисер Чарльз. Страница 80

Мистер Стоунекс проявил ко мне большую доброту, и все же не думаю, что он был очень хороший человек. Определенно, не совсем хороший. Он плохо обошелся со своей сестрой, когда она была совсем юной и ей приходилось трудно. Помню, когда я узнал, что все его состояние отойдет сестре, которая, как оказалось, жила в Харрогейте, едва сводя концы с концами, мне, как и многим в городе, подумалось: ну вот, из зверского убийства старого джентльмена проистекут хоть какие-то положительные последствия. Сестра, как выяснилось, жила несколько лет в крохотном домишке и недавно перенесла удар, приковавший ее к постели. Есть что-то очень романтическое в подобных историях: на забытого родственника, страдающего от болезней и бедности, внезапно сваливается громадное состояние.

Через несколько лет после убийства, в феврале 1903 года, в «Дейли Мейл» появилась статья. По утверждению журналиста, сестра мистера Стоунекса всегда считала, что брат обманул ее при дележе отцовского наследства. В статье пересказывалась эта история. Отец больше любил дочь, чем старшего ребенка; враждебность между братом и сестрой усиливало еще и несходство их характеров: брат был осторожен, необщителен, робок, сестра – темпераментна, склонна к крайностям, не терпела однообразия. Когда умер отец, сестре было четырнадцать, и брат, семью годами ее старше, в отместку стал плохо с ней обращаться.

В шестнадцать лет она была одной из самых богатых наследниц в округе, но брат отказал ей в приданом, отчего молодые люди из благородных семей не спешили претендовать на ее руку. Устав от дурного обращения со стороны брата, она позволила себя соблазнить и увезти человеку много ее старше – актеру, который посетил город в составе театральной труппы. Она и сама пробовала добыть себе пропитание на театральных подмостках, но, за исключением нескольких блестящих успехов в самом начале, карьера не задалась. У нее было все: страсть, убедительность и дерзновенность, однако она не умела держаться в рамках написанного текста и все время импровизировала, в результате другие актеры отказывались выходить вместе с нею на сцену и менеджеры перестали ее нанимать. В последующие годы, по словам сестры мистера Стоунекса, брат все так же удерживал ее долю наследства. Достигнув двадцати одного года, она попробовала заявить о своих правах, но потерпела неудачу, и тогда любовник бросил ее с малолетним ребенком. Автор статьи упоминал, что соблазнитель и сам был связан родственными узами с одним аристократическим ирландским семейством и, невзирая на свой несколько сомнительный способ заработка, не оставлял надежд на выгодную женитьбу.

Все это, разумеется, происходило лет за тридцать до того времени, о котором я повествую: когда я сидел напротив мистера Стоунекса за большим столом в общей комнате и он рассказывал, как ему пришлось пожертвовать своими детскими мечтами. Несколькими годами позднее я предположил, что его мучила совесть за то, как он поступил с сестрой; может быть, он даже видел во мне сына своей сестры, которого прежде прогнал от порога без гроша в кармане. Я ему сочувствовал, поскольку знаю, как давит ощущение вины, ведь если искать среди ныне живущих людей виновника несправедливого и жестокого убийства, о котором сейчас идет рассказ, то это окажусь именно я. Гораздо позже, однако, я убедился в том, что решительно ошибался на его счет.

После того чаепития я разговаривал с мистером Стоунек-сом еще только дважды, и первая из этих бесед состоялась спустя неделю, а следовательно, за семь дней до смерти старого джентльмена. Мы столкнулись на Соборной площади, он спросил, где я собираюсь провести рождественские праздники, и я ответил, что останусь в школе: тетя и дядя меня больше не приглашают, поскольку сочли себя слишком старыми и больными для таких хлопот. Он ничего не сказал, но как будто задумался. Больше я с ним не встречался вплоть до дня его смерти.

Дело Стоунекса всю жизнь не шло у меня из ума, но еще несколько месяцев назад я не подозревал, что когда-либо получу новые сведения, а тем более обнародую те, которые хранил от всех в тайне. Цепочка событий, приведшая к раскрытию истины, началась со статьи в «Дейли мейл», хотя сама статья не содержала в себе ничего, кроме сплошной лжи. Публикация была приурочена к кончине профессора Куртина; журналист воспользовался тем, что доброе имя покойников дозволено чернить безнаказанно. С самого дня убийства мистера Стоунекса не было недостатка как в дичайших версиях, так и в клеветнических измышлениях по адресу различных участников событий. Странность этой статьи заключалась в том, что автор, не зная, жив ли еще Остин Фиклинг, просто-напросто полностью исключил его из своих рассуждений, продемонстрировав тем самым крайнюю степень трусости и беспринципности.

Заметка была озаглавлена « Разоблачение турчестерского заговора». Прежде всего автор заявлял, будто с самого начала циркулировали слухи, что доктор Куртин тем или иным образом был замешан в деле об убийстве. Никому до этого всерьез не приходило в голову, что доктор Куртин лгал, хотя жертвой обмана его считали многие. Согласно журналисту, теория о таинственном брате, выдвинутая доктором Курти-ном на дознании, являлась намеренным искажением истины. Бредовая идея автора заключалась в том, что доктор Куртин якобы сам забил до смерти мистера Стоунекса, когда пришел к нему на чай, а затем несколько часов перерывал дом в поисках денег и ценных бумаг. Таким образом, писал автор, молодой врач был прав, утверждая, что ко времени осмотра тела мистер Стоунекс был мертв уже несколько часов.

Зная, что эта идея не имеет ничего общего с действительностью, я все же не поддался искушению обнародовать сведения, которыми располагал сам. Тем не менее я позволил себе послать издателю газеты краткое письмецо; пояснив, что учился тогда в школе и был шапочно знаком с мистером Стоунексом, я указывал на обстоятельство, которое в прах разбивало все доводы автора статьи. А именно: в день убийства вместе с доктором Куртином в новом доме настоятеля находился и Остин Фиклинг, причем на дознании эти двое противоречили друг другу. Таким образом, участие доктора Куртина в заговоре практически полностью исключалось. Письмо было опубликовано, и последовал обмен мнениями. Именно вследствие этой публикации мисс Нейпир, автор книги, изданной затем под названием «Турчестерская тайна», обратилась ко мне через несколько лет с просьбой о помощи.

Старый джентльмен не представлял себе, как поддерживало меня воспоминание о его доброте в последующие недели, когда все мои беды, казалось, удвоились. Я не зна прежде, что такое английская зима, а в тот год она выдалась суровой, с продолжительными морозами и плотным, удушающим туманом. Нам, в нашей огромной спальне в старой привратницкой, приходилось разбивать утром лед в ведрах, чтобы умыться. Хотя мы затыкали щели в окнах тряпками, ночами через них утекало последнее тепло, и мы, под нашими тонкими одеялами, часто не могли заснуть. Я страдал от озноба, без конца кашлял и хлюпал носом.

Близилось Рождество, и меня все больше и больше удручала перспектива провести его одному в старинном здании. Мы, мальчишки, часто пугали друг друга рассказами о духах, там обитавших; и в самом деле, с лестницы ночами доносился скрип, словно кто-то пробирался в пустующую чердачную комнатку под самой крышей. Среди учеников из поколения в поколение передавалась повесть о призраке – призраке каноника из старых времен, – который неизвестно зачем прокрадывался ночами на чердак. Много раз я лежал ночью без сна и слушал шаги привидения. Даже в окружении спящих товарищей я чувствовал себя при этом неуютно. Страшно было и подумать о том, чтобы на десять дней рождественских каникул остаться с этими звуками наедине. Особенно после того, как я заподозрил, что иной раз по лестнице и в самом деле кто-то поднимается. В день Рождества (в том году он выпал на воскресенье) все другие хористы после второй утренней службы должны были отправиться домой, а я – остаться в одиночестве. Правда, предполагалось, что за мной будут присматривать директор и его жена, но оком не только недоброжелательным, а еще и нетрезвым. Я опасался, что доктор Шелдрик принудит меня провести праздник с ним – только фотографий по причине холода делать не будет.