Лед и пламень - Папанин Иван Дмитриевич. Страница 91

По пути мы сделали краткий заход в Александровск на Сахалине, чтобы высадить часть пассажиров и забрать новых. Там мы услышали радостную весть: сообщение Совинформбюро об освобождении Киева от фашистских захватчиков.

Во Владивосток мы вернулись 3 декабря и работали здесь неделю. Подводили итоги навигации, решали проблемы ремонта арктического флота, кадровые и другие вопросы.

Пора было спешить на запад: в Белом море начались зимние ледокольные операции. В Мурманск пришёл очередной конвой.

11 декабря я тепло простился с дальневосточниками. Через двенадцать дней наш поезд прибыл в заснеженную и затемнённую Москву. И тут меня свалил сильный сердечный приступ, вместо кабинета на улице Разина в Главсевморпути я оказался в больничной палате.

НА ПУТИ К ПОБЕДЕ

Почти весь 1943 год, пока я находился на Востоке, пламя войны не утихало и в Баренцевом и в Карском морях.

И хотя враг уже не пытался посылать надводные рейдеры и проводить операции типа «Вундерланд», зато во много раз возросла опасность от подводных лодок и вражеских мин. Северный флот и БВФ принимали действенные меры, защищая арктические коммуникации, однако, и это естественно, не все операции врага удавалось вовремя раскрывать, не сразу нашли средства для обнаружения мин нового типа, которые стали применять гитлеровцы. Адмирал А. Г. Головко, говоря о боевых действиях моряков Северного флота в 1943 году, отметил: «Мы несли полную ответственность за всё то, что произошло на арктических коммуникациях. А произошло там действительно малоприятное: в Карское море проникли пять — семь подводных лодок противника. Они атаковали ряд судов, потопили три транспорта и два тральщика, обстреляли артиллерийским огнём две зимовки на островах. К тому же на минах, поставленных этими лодками, подорвались транспорт, тральщик и спасательное судно». [26]

Не могу забыть, пока жив, историю гибели гидрографической шхуны «Академик Шокальский». Это небольшое деревянное судёнышко вышло 22 июля 1943 года с Диксона и направилось к Новой Земле в залив Благополучия. На шхуне плыли полярники на смену тем, кто уже работал на станциях по два-три года. Были на ней и участники экспедиции Арктического института, её возглавлял гидролог Большаков. Все поначалу шло хорошо, но потом показалась подводная лодка. Едва вахтенный штурман заметил её, как раздались орудийные выстрелы. Шхуна пыталась уйти от преследователей, но, конечно, тщетно. Радист передал SOS. Вскоре гитлеровцы били по судёнышку прямой наводкой. Снаряды рвались на палубе, пробили борта, попали в машинное отделение, снесли рулевую рубку, вывели из строя рулевое управление и радиорубку. Моряки и научные работники, которых миновала смерть, кто на шлюпке, кто вплавь перебрались на ледяные поля. Подводная лодка подошла к ним вплотную и стала вести пушечный и пулемётный огонь. Скрываясь от обстрела, люди уползали за торосы.

Когда обстрел прекратился и подводная лодка ушла, оставшиеся в живых перевязали раны, починили единственную шлюпку и на ней добрались до острова, находящегося в нескольких милях от места гибели шхуны. Там окоченевшие от холода и обессилевшие от ран полярники разожгли костёр, чтобы просушить одежду и согреться. Однако фашистам было мало пролитой крови. Подводная лодка снова приблизилась к острову. От неё отделилась шлюпка с матросами, вооружёнными автоматами. Гитлеровцы стали стрелять в безоружных людей. Наши отошли в глубь острова и укрылись в скалах. Тогда фашисты высадились на берег, залили водой костёр, взяли на буксир шлюпку и, отведя её подальше, утопили. Вместе со шлюпкой исчезли под водой те крохи продовольствия и воды, которые наши моряки успели взять из аварийных запасов шхуны.

Гитлеровцы сознательно обрекали на смерть группу моряков и научных работников, оставшихся без пищи, огня и оружия на пустынном острове. На розыски команды погибшего судна сразу были посланы самолёты ледовой разведки. Затем к острову пришёл наш корабль и доставил полярников и моряков в ближайший населённый пункт.

Пострадали от фашистских пиратов и полярные станции. Недалеко от побережья Таймырского полуострова в Карском море находится небольшой остров Правды. На полярной станции здесь работали двое: Александр Будылин и Иван Ковалёв. Они регулярно передавали в эфир закодированные сводки погоды и сведения о состоянии моря у входа в пролив Матиссена. В один из сентябрьских дней у самого берега всплыла вражеская подлодка и снарядами расстреляла домик полярников. Будылин и Ковалёв успели выскочить из горящего дома и укрыться за валунами, а когда гитлеровцы ушли, радисты перебрались на лодке на соседний остров Нансена и сообщили оттуда о случившемся. А. И. Минеев выслал с — Диксона самолёт Черевичного, который снял их с острова Нансена. Та же подводная лодка обстреляла с близкого расстояния полярную станцию в заливе Благополучия на восточном побережье Новой Земли. Дом полярной станции был сожжён дотла. Как только на Диксоне узнали об этом нападении, в залив Благополучия вылетели самолёты Черевичного и Стрельцова и забрали полярников, оставшихся без крова.

Многих людей спасли в те годы лётчики полярной авиации. Тяжело приходилось им, особенно в первое время. На старых машинах, часть которых была уже списана с вооружения не только в военной, но и в гражданской авиации, они по многу часов летали над открытым морем и льдами, всегда вовремя доставляя штабам морских операций сведения о ледовой обстановке. Успехами арктических операций в годы войны Главсевморпути во многом было обязано самоотверженной работе полярных пилотов, штурманов) радистов и бортмехаников.

В 1943—1944 годах парк полярной авиации пополнился новыми машинами дальнего действия, но напряжение в работе полярных лётчиков не ослабло: они проводили в воздухе по 18—20 часов в сутки.

Имена многих полярных пилотов прочно вошли в историю Советской Арктики периода Великой Отечественной войны.

Сказать, что мы, работавшие в Арктике, относились к полярным лётчикам с безграничным уважением, — значит, не сказать ничего. Мы любили их.

В 1943 году особенно тяжкой была для нас вторая половина навигации.

В октябре фашистская подлодка потопила в Карском море у острова Мона пароход «Диксон», который шёл с заводским оборудованием под охраной тральщиков, а вторая лодка в Енисейском заливе торпедировала транспорт «Тбилиси». Тяжёлый удар нанесли фашисты конвою, который шёл из пролива Вилькицкого к Диксону.

Частые появления в Карском и Баренцевом морях подводных лодок противника заставили нас серьёзно поставить вопрос о возможности безопасного вывода после навигации из Арктики всех судов, особенно ледоколов.

Государственный Комитет Обороны СССР принял решение оставить на зимовку в порту Диксон транспортные суда, а ледоколы провести в Архангельск. Ответственность за выполнение этого задания ГКО возложил на командующего Северным флотом адмирала А. Г. Головко. Одновременно ГКО принял решение об оказании помощи Северному флоту современными и более мощными военными кораблями и боевыми самолётами.

Непосредственно за вывод ледоколов отвечал командующий БВФ контр-адмирал С. Г. Кучеров. Для этого Кучеров со штабом должен был улететь в Тикси, где находились ледоколы.

Вторая половина октября — зима в Арктике, бухты арктических морей в это время быстро покрываются льдом, по всей трассе стоит нелётная погода; метёт пурга, дуют шквальные ветры. Полёты в такую погоду запрещены, и командование авиации Северного флота не рисковало выпустить ни один из своих самолётов. Но С. Г. Кучерову надо было во что бы то ни стало попасть в Тикси. Вся его надежда была на полярную авиацию. А под рукой — один гидросамолёт Черевичного. Кучеров вызвал к себе командира самолёта:

— Можно ли лететь в Тикси? Как думаете, товарищ Черевичный?

— Если считаться с синоптической картой, лететь нельзя. Погода, хуже не бывает…

— А всё-таки?