Пурпур и бриллиант - Паретти Сандра. Страница 6

Они тихонько подошли к распряженным лошадям, привязанным за шатром. Стерн обыскал сумки, притороченные к седлам. Их оружие было на месте. Он протянул Каролине пистолет, сумку с патронами. Потом повернулся, собираясь уйти.

– А лошади? – спросила Каролина. Стерн покачал головой:

– Они слишком устали. Я знаю, где нам найти более быстрых скакунов.

Он торопливо пошел мимо пустых шатров к тому месту, где, огороженные частоколом, стояли лошади. Они жались к ограде, фыркали, задирали головы. На стойке висели седла и упряжь.

Стерн вывел из-за загородки двух коней и оседлал их – все это он проделал почти бесшумно. Потом он протянул Каролине повод, разорвал принесенную с собой мешковину, нагнулся и обернул ею копыта коней. Когда он выпрямился, глаза его блеснули.

Было слишком темно, чтобы разглядеть следы отряда Калафа, но лошади сами находили верное направление. Всего через четверть часа они начали различать впереди смутные силуэты всадников. Должно быть, почва, по которой они скакали, была твердой и каменистой, потому что топот копыт разносился далеко и отчетливо. Стерн свернул в сторону, и Каролина как тень последовала за ним. Совсем близко они обнаружили другую тропу, покрытую толстым слоем песка, на которой ход замотанных мешковиной лошадиных копыт был почти не слышен даже при быстрой скачке.

Вдалеке мелькнули огни. Всадники не могли понять, караван ли это или сигнал постовых Калафа. Чтобы сориентироваться, они остановились. Ночь была тиха, теперь ее не тревожил даже бег скакунов Калафа. Видимо, разбойники уже достигли того укрытия, откуда собирались нападать на караван. Теперь они, наверное, дожидались, когда к ним присоединятся остальные.

Каролина и Стерн, подстегивая своих коней, поскакали дальше. Тряпки давно сбились с лошадиных копыт, но сейчас уже было не до этого. Внезапно перед всадниками открылась широкая долина. Из едва различимого далека двигалась мерцающая огнями процессия. Караван! Приглушенное, но явно различимое монотонное «хо-хо-хо» погонщиков нарушило ночную тишину. Люди Калафа тоже, конечно, услышали эти звуки и, сидя в своих укрытиях, ждали только сигнала к нападению. Каролина и Рамон не могли уже думать об опасности быть обнаруженными ими. У них оставался последний шанс.

– Сейчас или никогда, – прошептал Стерн. – Скачите, не оглядываясь. Когда достигнем каравана – но запомните, только тогда, – мы разъедемся. Я поговорю с караванщиками, а вы попробуйте найти Зинаиду. Женщины и дети чаще всего находятся в центре каравана.

Каролина кивнула. В заунывных криках погонщиков было что-то будничное, успокаивающее. Ей казалось, она видит перед собой свое дитя, укутанное в теплые пеленки, спокойно спящее под мерный ход верблюда.

Глаза Стерна неотрывно следили за ее лицом. Что-то, что было сильнее его, толкнуло Рамона к ней. Одно короткое мгновение ему казалось, что женщина, чьего бурнуса нежно коснулась его рука, молча отвечает ему. Он уже хотел обхватить эту руку – слишком тонкую и нежную для того, чтобы править лошадью или держать оружие, – но тут увидел ее глаза. Они были направлены туда, в ночь, где долину прорезала казавшаяся бесконечной лента каравана.

Стерн пришпорил коня и галопом пустил его вниз в долину.

Серебром блестели в синей ночи пики вооруженного отряда, охранявшего караван. Каролина и Стерн при виде их сдержали коней. Рамон громко поприветствовал караванщиков. Через мгновение они уже были окружены всадниками. Каролина не настолько хорошо знала арабский, чтобы понять быструю речь караванщиков. Наконец Стерну удалось привлечь внимание их к своим словам:

– Остановите караван! Банда Калафа собирается там, на холмах. Они могут напасть в любой момент. Вооружайтесь все!

Известие о грозящей опасности мигом дошло до самого конца каравана. Словно порыв ветра поднял всех на ноги. Голоса стали громче, резко зазвучали приказы.

– Золото! – крикнул кто-то. – Золото!

Всадники галопом поскакали вперед, чтобы получить у охраны каравана оружие и патроны. Все остальные не ждали ничьих указаний, прекрасно зная, что должны делать при опасности. Они озлобленно гнали вперед своих животных, оттесняя в стороны чужих. Проклятия неслись отовсюду. Крепко сбитое, мощное, как у хищника, тело каравана казалось обезглавленным. Тени людей и животных хаотично метались по ночной долине.

Каролина тоже была захвачена этой испуганной круговертью. Вокруг нее мелькали чужие смуглые лица, с криком пробегали верблюды. Как она найдет своего ребенка в таком хаосе? Каролина с отчаянием подумала, что даже не знает кормилицу в лицо. Знает только ее имя – Зинаида. Рядом с ней опустился на колени один из верблюдов. Паланкин на его спине раскачивался из стороны в сторону. Чья-то рука откинула полог, и из-за него возникло лицо пожилой женщины.

– Я ищу Зинаиду, – крикнула ей Каролина. – Зинаиду, кормилицу! С ней новорожденный ребенок.

Старуха подняла голову и посмотрела на Каролину раскосыми, ничего не выражающими глазами. Ничего не ответив, она снова задернула полог паланкина.

– Я ищу Зинаиду, – громко обратилась Каролину к босому негру, который вел осла, почти не видного под грудой поклажи.

Тот указал куда-то назад, в глубину гудящего роем каравана.

Каролина с трудом пробиралась на лошади сквозь толпу людей и животных, охваченных паникой.

– Зинаида! – кричала она снова и снова, когда ее глаза различили во мраке ночи чье-то лицо.

Внезапно на ее крик остановился маленький лысый абиссинец.

– Вы ищете Зинаиду? – спросил он.

– Да, у нее новорожденная девочка.

– Пойдемте, – сказал он. – Я отведу вас к ней.

Но тут в начале каравана прозвучали первые выстрелы. Паника охватила людей, когда они увидели скачущих к каравану по склону холма разбойников Калафа в белоснежных бурнусах.

Каролина оглянулась в поисках абиссинца, который пообещал ей указать дорогу. Пронесшийся мимо всадник сбил его с ног. Вооруженные мужчины образовывали круг, оцепляя караван живым кольцом. Они выкрикивали приказания, пытаясь согнать в кучу людей и верблюдов. Абиссинец что-то еще крикнул Каролине, но его крик потонул в шуме стрельбы, раздававшейся теперь отовсюду. Каролина пришпорила лошадь. Перед ней, черный и невесомый, как тень, бежал абиссинец. Они пробились через обезумевшую толпу, достигнув хвоста каравана. Повсюду из темноты возникали и снова растворялись в ней белые бурнусы разбойников Калафа. Пули свистели, копья пролетали сквозь ночь и с жалобным скрипом врезались в песок.

Глядя прямо перед собой, Каролина не сразу заметила всадника, вынырнувшего откуда-то сбоку. Вдруг краешком глаза она увидела клинок, блеснувший в его руке, который со свистом разрубил воздух.

Белая кобыла под нею откинула голову назад, ее передние ноги подогнулись, и она рухнула на землю. Каролина больше не чувствовала под собой седла; ее ноги выскользнули из стремян, руки не смогли удержать повод. Она упала. Белый плащ, как парус, вздулся сзади и накрыл ее с головой...

Каролина лежала на земле, ее пальцы сжимали сыпучий песок, но ей все еще казалось, что она держит поводья. Вдруг она почувствовала что-то влажное на своих щеках, чье-то теплое дыхание согрело ее лицо. Она открыла глаза и увидела над собой морду своей лошади – узкую, светлую и большеглазую. Лошадь лежала на песке рядом с ней.

Каролина с трудом вытащила из песка руку, схватилась за светлую гриву и прижалась лицом к теплой шерсти животного. Картины, посетившие ее во время забытья, все еще казались ей реальней, чем то, что происходило вокруг. Ей не хотелось открывать глаза. Медленно, медленно сознание возвращалось к ней. Она вспомнила, как упала ее лошадь. Похоже, сама она не была ранена, только с лошадью что-то произошло при падении. Каролина села, проверила, слушаются ли ее руки, ноги. Огляделась вокруг. То, что она увидела, окончательно вернуло ее в реальный мир.

Караван, еще недавно наполнявший огромную долину жизнью, был развеян по песку: упавшие верблюды, которые не могли сами подняться, разбросанный скарб, разорванные мешки с фуражом, откуда клоками лезло сено, распоротые бурдюки с водой, разрубленные крепления шатров, опрокинутые паланкины... Зловещее оцепенение еще властвовало надо всем. Единственным признаком жизни были стоны раненых и крики животных.