Обрекающие на Жизнь - Парфенова Анастасия Геннадьевна. Страница 33

Откинула голову, упёршись макушкой ему в ключицу, изо всех сил стараясь понять. Рядом с мощью этого неординарного интеллекта я всегда казалась себе ещё более туповатой, чем обычно.

— Но что это? Что делает… «нас нами»? — последние слова дались нелегко, особенно когда сообразила, что папа и меня отнёс к категории драконов с такой рассеянной небрежностью, будто это само собой разумеется. На душе стало вдруг тепло и уютно от мимолётного признания моей значимости, моего существования. Повернула голову, потершись щекой о его руку. Спасибо.

Какое-то время он молчал, потом воздух вдруг заискрился серией сен-образов, в которых я честно попыталась разобраться.

Иероглиф, обозначающий дракона и сложное соединение смыслов, которое я для себя перевела как «творчество», затейливо переплетались через соотношение времени и существования. Очень сложно. Очень красиво. Вне моего понимания.

— Ты хочешь сказать, что… Драконья Кровь — это как-то связано с творчеством? С вдохновением?

Если вспомнить, были такие легенды… Да что там легенды, это же открытым текстом говорится в самом сен-образе, обозначающем дракона!

— Вдохновением? Да… Да, пожалуй, можно употребить это слово. — Ответ прозвучал не слишком уверенно.

Он выпрямился, осторожно взял у меня обруч, который я до сих пор растерянно вертела в руках. Повернул так, чтобы серебристая поверхность поймала солнечный луч… и развернул спрятанное внутри заклинание.

Тройственная петля защиты окутала наши прижавшиеся друг к другу фигуры чуть покалывающим плащом энергетических всплесков.

— Смотри, — шепнул отец, и заклинание раскинуло крылья, заплескалось волнами, а окружающий мир дрогнул и покачнулся, превращаясь во что-то, во что-то…

Где-то далеко медленно и протяжно ударили барабаны, и мои кости завибрировали в этом ритме. В ритме танца, в ритме изменения. Я сидела в кольце рук Ашена, спиной прижавшись к его груди. Осторожно положила пальцы на ладони отца, пытаясь ощутить, понять, хоть как-то постичь непостижимое. Окружающая вселенная… плыла, и лишь это ощущение металла под пальцами и жара за спиной оставалось единственным постоянным в море изменчивости. В какой-то момент оказалось, что похожий на эль-ин мужчина исчез, меня баюкал в огромных лапах золотой, пылающий жаром и магией дракон.

— Ты видишь, малыш?

Не процесс, не понятие… Свойство?

— Не творчество, а способность к творчеству?

— Это уже ближе. Но не совсем… то.

Да, не совсем. В конце концов, способностью творить обладают многие и многие существа. Даже люди, если рассматривать это понятие достаточно широко. Но что отличает драконов? Что отличает меня?

Я подалась вперёд, опираясь на острые, но такие ласковые когти. Пытаясь вслушаться, пытаясь вчувствоваться… тело дрожало в танце изменений, окружающая реальность дрожала в ответ.

— Способность… изменять миры?

— Уже ближе.

Да, ближе. Я видела, как отец песней создавал свои собственные маленькие вселенные. Мы летали вместе, когда он пел луне и звёздам, творя то небо, которое нравилось его крыльям. Я помнила…

— Способность изменять Ауте по своему желанию, — я рассуждала вслух, пытаясь построить логическую цепочку, — но это могут все вене. Ты танцуешь с явлением, в танце ты познаешь его, становишься им, ты изменяешь себя и потому изменяешь его. Это просто.

Ашен испустил мелодичную трель, очень музыкальную и очень насмешливую.

— Это то, что делают твои мама и отчим. Драконам же недоступно прямое познание, и уж совершенно точно мы (кроме разве что тебя, малыш) не изменяем себя в соответствии с окружающим. Что делаю я? Вспоминай, малыш.

Этот танец был похож на песни китов. Как будто низкий и протяжный звук вёл за собою скольжение между отражёнными в воде звёздами, среди серебристых пузырьков воздуха. Танец познания.

— Создаёшь… — я отчаянно пыталась сформулировать ускользающее значение сен-образа. — Создаёшь то, чего раньше не было. Не способность, не процесс, не понятие. Не акт сотворения как таковой, а вдохновение. Может ли существо из плоти и крови быть вдохновением? Суть. Состояние, танец. Как же это выразить? Папа… Ты изменяешь окружающее… оставаясь самим собой.

Оставаясь собой. Но я ведь вене. Я не остаюсь собой, я…

— Разве?

Разве?

Мы вновь сидели в маленькой мастерской, он вновь был эль-ин, а мой пульс вновь ускорился, отпуская протяжный ритм ночного танца. Окружающий мир в последний раз качнулся волной и встал на место. Кажется, ответ был найден.

Точнее, были найдены новые вопросы.

— Но тогда получается, что все вене линии Тей обладают этой… Кровью Дракона.

— Нет, Анитти. Теи действительно сохраняют в изменении свою личность, но не так, как это делаешь ты.

— О чём ты?

— Они изменяют старое, а не создают новое, — последовал ну очень туманный ответ, относящийся не то к тому, с чем танцуешь, не то к личности танцовщицы. — Не думаю, что кто-нибудь раньше так делал. Ты — нечто очень необычное, Анитти. Что-то, чего раньше никогда не было. Лучшая танцовщица из всех, что когда-либо рождались в кланах эль-ин. Но отнюдь не только танцовщица. И твоя Кровь Дракона — отнюдь не та же самая, что у других Великих.

— Отец. — Это почти официальное обращение прозвучало как-то неуместно. Я повернулась в кольце его рук, приподнялась, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Он, кажется, даже не заметил многоцветной бури, бушевавшей в моих глазницах. Наверное, единственный, кто её не замечает. — Папа… Как можно оставаться самой собой… если я даже не знаю, что я и кто я?

Не хотела об этом спрашивать. Получилось так… плаксиво. Я откровенно ныла.

— Обычно мы то, чем мы сами себя сделали, — очень серьёзно ответил Ашен, дракон Ауте, Мастер Чародей, мастер Заклинаний, мастер Превращения и мастер Оружия, лорд-консорт Матери Изменяющихся и первый клинок Эль-онн.

— А если у тебя не получилось сделать с собой то… что планировалось?

— Ах, значит, ты всё-таки признаешь, что не всё получается, как планировалось, Анитти?

— Папа!

— Попробуй увидеть себя в зеркале.

— В каком?

— Рассматривай тех, кто тебя окружает. Они — лучшее зеркало.

— Ты только всё запутываешь! — возмущённый вопль выплеснулся прямо из сокровенных глубин души.

Он пытался что-то сказать, но всё это было слишком сложно, чтобы обдумать прямо сейчас. Я отправила полученные знания в память, а своё смятение — на растерзание подсознанию. Сама же попыталась переключиться на более практичные вещи.

— Так чего же хочет от меня тёмный король?

— Твою Кровь Дракона, разумеется. Тебе придётся самой понять, что это такое. Самой подобрать нужное слово. Просто помни, что при этом ты даёшь себе новое имя.

Выскользнула из кольца его рук и задумчиво прошлась по комнате. Сначала в одну сторону, затем в другую.

— Умение творить? Умение изменять старое и создавать нечто новое? Разве это можно украсть?

— Ну… с тёмными никогда нельзя быть в чём-то уверенным.

Вот только этого мне ещё и не хватало. Почему-то подумалось, что самый логичный способ украсть чью-то кровь — это выкачать её из тела предыдущего обладателя. Ага. Сейчас. Уже подставляю горлышко.

— Итак, старому интригану зачем-то позарез понадобился источник вдохновения. Личная муза, так сказать. Хм… Эх, времени нет, а то ведь отправилась бы к нему с визитом. Получил бы он у меня… музой…

Думать сейчас о политике не хотелось. Как не вовремя влез этот демон со своей дурацкой манией. У меня сейчас были гораздо более важные дела, нежели очередной раунд грызни с тёмными. И времени почти не осталось.

Я подошла к всё ещё сидящему на полу отцу и опустилась перед ним на колени. Долго-долго мы глядели глаза в глаза, ничего не говоря.

Потянулась, прижавшись щекой к его виску.

— Я люблю тебе, папа… Прощай.