Пробирная палата - Паркер К. Дж.. Страница 40

– Сержант Лордан?

Он вскинул голову:

– Извините. Я отвлекся.

– Как я уже говорил, – бросив на него суровый взгляд, продолжал адъютант, – ситуация в этой части света стабильно ухудшается. Возникают все новые и новые угрозы интересам Империи. Мы больше не в состоянии гарантировать безопасность наших граждан. В связи с этим центральное командование разрабатывает различные планы на тот случай, если военное вмешательство станет неизбежным.

– Понятно, – сказал Бардас, не имевший ни малейшего представления, о чем говорит адъютант. – Это… тревожно.

– Вот именно. – Адъютант положил руки на крышку стола и слегка подался вперед. – Как вы понимаете, для планирования будущих операций очень важно ознакомиться с опытом людей, лично принимавших участие в военных кампаниях. Нас интересует их мнение как по тактическим вопросам, так и по задачам стратегического уровня. Учитывая, что вы сражались в нескольких войнах против… Боги! Они собираются напасть на Темрая.

– Да, я понимаю.

Адъютант кивнул.

– В настоящий момент, – продолжал он, – вам приказано находиться в состоянии готовности и готовиться к подробному отчету перед высшим командованием. Я нисколько не сомневаюсь, что как только ситуация изменится, вам будет определена более активная роль в войне. Возможно, – поспешно добавил он, – и дальнейшее продвижение по службе, что будет зависеть от характера обязанностей, которые будут возложены на вас.

Продвижение по службе, ну и ну!

– А пока? – поинтересовался Бардас.

– Как я уже сказал, сейчас вы должны ожидать дальнейших распоряжений и находиться в постоянной готовности. Я бы посоветовал вам завершить все текущие дела здесь и подготовиться к передаче должности тому, кто в свое время прибудет вам на замену.

Бардас поднялся:

– Конечно, я займусь этим прямо сейчас.

Непонятно только, почему меня не вышвырнули из армии?— думал он, возвращаясь в свою «келью» по длинным, бесконечным коридорам. Непочтительный, недисциплинированный, полный разгильдяй, но… я же захватил Ап-Эскатой. И теперь мне предстоит взять Перимадею.

Бардас остановился.

– Так ты собираешься взять Перимадею, да? – спросил кто-то.

Бардас плохо его видел, всего лишь темное пятно между двумя подсвечниками, не различал черт лица, но зато хорошо чувствовал запах. Кориандр. У него вдруг перехватило дыхание. Наверное, сработал инстинкт.

– Они так хотят, – ответил он. – Я сделаю лишь то, что мне скажут. Если все пройдет хорошо, я смогу получить гражданство.

– Ты сможешь получить гражданство, – повторил незнакомец. – Ну, разве это не замечательно. Представь только, ты – гражданин. Бардас Лордан, нигде в мире нет цивилизованного общества, которое приняло бы тебя в число своих граждан.

Бардас нахмурился:

– Извините, я вас знаю?

– Мы встречались. Мы были здесь раньше, здесь или где-то поблизости. Не уходи от темы. Ты собираешься взять Перимадею. Почему это я не удивлен? Тебе нравится твоя работа, правда?

Бардас ненадолго задумался.

– Нет. Ну, впрочем, как посмотреть. В свое время я много чем занимался. Что-то было лучше, что-то хуже.

– Например?

– Шахты, – ответил Бардас. – Там мне совсем не нравилось. И служба у Максена по большей части тоже…

– Довольно справедливо, – сказал незнакомец. Он не двигался. Бардас тоже стоял на месте. – А как насчет обороны Перимадеи? Ты ведь отвечал за нее. Нравилось тебе это или нет?

– Нет, не нравилось. Я знал, что не подхожу для этого дела. Я сделал все, что мог, но, возможно, кто-то другой спас бы город. И вообще, все было ужасно.

– Понимаю. А карьера фехтовальщика? Тебя ведь это возбуждало, да? Ты ведь испытывал нечто особенное, когда тебе бросали вызов, не так ли? Тебе, наверное, было приятно, когда ты побеждал?

– Я чувствовал облегчение, – ответил Бардас. – И радовался, что остался жив. Но я занимался этим, потому что у меня неплохо получалось и удавалось заработать на жизнь. Мне были нужны деньги, добытые мечом, чтобы отослать их домой, братьям.

– Они их, разумеется, промотали, – сказал мужчина. – Так что ты зря старался. Итак, остается работа на земле, обучение фехтованию, изготовление луков и то, чем ты занимаешься сейчас. Как насчет всего этого? Полагаю, этим ты более доволен?

– Да, – ответил Бардас. – Жизнь в деревне тяжелая, но я был рожден, чтобы работать на земле. Обучать фехтованию было лучше, чем драться самому, а деньги получались те же. Я мог бы с удовольствием заниматься этим и дальше. То же и с луками – та жизнь была по мне, мне не надо много денег, их хватало, и я делал что-то своими собственными руками. Примерно так же и здесь: наверное, я был бы доволен, если бы нашел что-то такое, что мог бы делать сам. Опять же, никто не пытается меня убить, так что я в более выгодном положении.

Незнакомец рассмеялся:

– Какой же ты простой парень, если копнуть глубже. Все, что тебе нужно от жизни, это каждодневная тяжелая работа и справедливая плата, а вместо этого ты уничтожаешь племена, защищаешь и разрушаешь города, сотнями убиваешь людей. Скажи, как, по-твоему, после всех этих схваток не на жизнь, а на смерть, после всех поединков, в которых один из двоих должен погибнуть, почему все они, твои противники, умерли, а ты все еще жив? В чем тут дело? В твоем искусстве, в быстроте рук? Было бы интересно услышать твое мнение.

– Я предпочитаю не думать об этом, – ответил Бардас. – Не обижайся, но какое тебе дело?

– Никакого, – ответил незнакомец. – Если не считать, что я, как и большинство людей, любопытен. Мне лишь хотелось понять, каков ты на самом деле. Когда читаешь или слышишь рассказы о великих исторических деятелях, легко убедить себя в том, что все они совершенно не похожи на нас, остальных, что они живут по каким-то абсолютно другим правилам. Разговаривая с тобой, я вижу, что все не так. Теперь мне понятно, что по большей части ты просто понятия не имел, что делаешь. Но я никогда бы не понял этого, если бы держался за то, о чем говорят книги, или за то, что говорил нам дедушка, когда мы были детьми. Что ж, думаю, это все. Прощай.

– Подожди, – сказал Бардас, но тот, к кому он обращался, стал уже полутенью.

– Ах да, еще одно… напоследок, – прозвучал голос из темноты, где только что были человек и запах кориандра. – Спасибо.

– Пожалуйста, – ответил Бардас, и тут ноги у него подогнулись, и он грохнулся на пол.

Когда он снова открыл глаза, то сначала прищурился от невыносимо яркого света, а потом увидел кольцо склонившихся над ним голов.

– Наверное, от жары, – говорил Сын Неба. – Чтобы к ней привыкнуть, надо время. Он ведь приехал сюда из холодных краев, где всегда идет дождь.

– Возможно, побочные эффекты погребения заживо, – сказал кто-то другой, стоящий на самой границе поля зрения. – В случаях сильного сотрясения мозга симптомы проявляются иногда спустя несколько недель. Может быть, с этим связаны и галлюцинации.

– Их можно объяснить и тепловым ударом, – заметил Сын Неба. – Вообще, когда человек слышит воображаемые голоса и разговаривает с теми, кого здесь нет, то это скорее указывает на тепловой удар, чем на черепно-мозговую травму, хотя, здесь я согласен с вами, симптомы характерны для обоих указанных состояний.

– По-моему, он очнулся, – произнес еще один голос. – Сержант Лордан, вы слышите меня?

Бардас открыл рот, язык и горло были сухими и одеревенелыми, как кожа, которую просушили, но не смазали жиром.

– Кажется, да. Вы… реальные?

Сын Неба вроде бы оскорбился, услышав вопрос, но другой человек, тот, который только что обращался к Лордану, улыбнулся и сказал:

– Да, мы реальные; по крайней мере достаточно реальные для вас. Вы можете вспомнить, что случилось?

– Я упал, – ответил Бардас.

– Черепно-мозговая травма, – пробормотал человек, выдвинувший теорию о заживо погребенном. – Обратите внимание на некоторую афазию и явную потерю памяти. Очень типично.