Игра - Паркер Лаура. Страница 16

— Так вы предлагаете десять тысяч фунтов? — еще раз переспросил он Рэндольфа. — Почему не двадцать?

— Джек, вы не должны… — испуганно начал Ревуа, но взгляд Дарлингтона заставил его замолчать.

Выражение лица Рэндольфа впервые за этот вечер смягчилось и потеплело.

— А почему бы действительно не двадцать? — согласился он и легким движением руки показал в сторону англичанки. — Советую выбрать ее.

С этой секунды все внимание Джека было приковано к сцене.

Рефери с длинным жезлом вышел на авансцену и, как это полагалось, подробно объяснил публике правила поединка. Он сказал, что победительницей станет участница, которая первой сумеет трижды пролить кровь соперницы. Но поединок может закончиться и раньше, если у одной из участниц начнется сильное кровотечение или же дуэлянтка громко заявит о своем поражении и попросит прекратить бой.

Несмотря на всю задиристость ирландки, было очевидно, что она больше боится своей соперницы. Меч дрожал в ее руках все время, пока они кружили по сцене, не решаясь нанести первый удар.

— Ну вот и все, — удовлетворенно пробурчал Лавлейс и повернулся с явным намерением уйти.

— А как же пари, милорд? — разочарованно воскликнул Миллпост.

— Меня абсолютно не интересует исход этой игры, — презрительно скривил губы Рэн. — Согласившись держать пари, я просто хотел помочь виконту Дарлингтону. Ведь вы хотите получить выигранную сумму и погасить все долги до полудня, не так ли?

Джек, как всегда, с совершенным безразличием выдержал полный неприязни взгляд Рэндольфа и, слегка поклонившись, ответил:

— Я к вашим услугам, Лавлейс.

Джек снова повернулся лицом к сцене, хотя его интерес к спектаклю значительно уменьшился.

Что-то похожее на зависть шевельнулось в груди Джека. Наверное, он, как и Лавлейс, тоже мог бы следовать высоким моральным принципам, будь у него такой же туго набитый кошелек! Но для этого Дарлингтону как минимум следовало бы пересмотреть свое отношение к возможной женитьбе на мегере с бельмом на глазу и годовым доходом в сто тысяч фунтов, которая, забыв всякий стыд, преследовала его год назад в Тортоле… Ну уж нет!

Тем временем действие на сцене шло своим чередом. Неожиданно англичанка со звериным ревом высоко подняла меч обеими руками и попыталась опустить его на голову ирландки. Однако та успела отскочить и несколько мгновений балансировала на кончиках пальцев, дабы не упасть. Лезвие меча, едва не задев ее нос, скользнуло по обнаженной руке, которой она инстинктивно попыталась защититься от удара, и глубоко порезало предплечье.

— Стой! — крикнул рефери, бросаясь между дуэлянтками и пытаясь оградить окровавленную ирландку от ее пришедшей в раж соперницы.

Половина зала взорвалась ликующими воплями. На сцену обрушился целый ливень монет, адресованных толстухе, которая еле успевала их подбирать и прятать за корсаж.

— Ваше пари, похоже, выиграно, — чуть насмешливо проговорил Ревуа. — Повезло! Ведь, насколько я помню, в начале этого вечера у вас в кармане лежало всего двадцать соверенов!

— Но я не ожидал кровопролития, — буркнул Джек и нахмурился.

— Что ж, эти потаскушки привыкли, когда их бьют, — возразил Эйлан. — Иногда даже кнутом. Сейчас они калечат друг друга. Но это все же лучше, чем видеть их валяющимися на полу вдребезги пьяными.

Джек промолчал.

Пока младшей дуэлянтке оказывали помощь, на сцену поднялся один из зрителей и поднес толстой блондинке большую кружку пива. После чего рефери объявил о продолжении поединка.

Теперь в руках соперниц заблестели кинжалы, которыми они намеревались отражать удары. Женщины вновь стали кружить по сцене, поливая друг друга самыми грязными ругательствами и стараясь при этом вызвать побольше смеха в зале.

Теперь англичанка, на которую Дарлингтон сделал ставку, казалось, могла без особого труда расправиться с соперницей. Это означало, что он пойдет домой, разрешив свои финансовые проблемы. Но Джек сгорбился, опустил голову, и его пальцы вновь начали отбивать дробь на коленках. Ему было не по себе.

А две женщины продолжали безжалостно избивать друг друга, уже не обращая внимания на то, что их корсажи пропитались кровью, потом и грязью. Когда рефери предложил соперницам в третий раз возобновить поединок, ирландка замешкалась, расслабляя бинт на раненой руке. Воспользовавшись возможностью, англичанка ринулась на нее, норовя нанести удар. Ирландка подняла голову и, увидев соперницу, несущуюся на нее с мечом в вытянутой вперед руке, подняла щит и изогнулась, чтобы избежать смертоносного острия. Но удар вонзившегося в щит меча оказался настолько сильным, что женщина отлетела далеко за кулисы. Парусиновый задник сомкнулся над ее головой.

Англичанка бросилась вслед за ней и что было сил ударила плашмя мечом по запутавшейся в парусине голове соперницы. Ирландка вскрикнула и упала. Но парусина оказалась плотной и очень толстой. Это спасло ирландку. Удар лишь на мгновение оглушил ее.

Англичанка же решила, что победа уже одержана. Она отбросила в сторону свое оружие и, выйдя на авансцену, торжествующе подняла руки, готовясь принимать поздравления.

Тем временем несколько ассистентов бросились за кулисы помогать несчастной ирландке. После того как дуэлянтку подняли на ноги, она несколько мгновений стояла неподвижно, медленно поворачивая голову из стороны в сторону. И вдруг, сорвавшись с места, безоружной бросилась на соперницу. Обе женщины упали. В ту же секунду ирландка уперлась коленом в толстый живот англичанки и, схватив ее за волосы, принялась бить затылком о пол. Кровожадная публика взревела от восторга.

Англичанка, задыхаясь, некоторое время лежала под своей соперницей, подобно перевернутой на спину черепахе. Потом собралась с силами и отчаянно крикнула:

— Сдаюсь!

Казалось, потолок зала вот-вот рухнет от триумфальных воплей одних и изумленных других. Джек понял, что совершил ошибку, но в тот момент он не думал о деньгах. Его потряс молящий, полный отчаяния взгляд проигравшей дуэлянтки. Он перегнулся через борт ложи и швырнул поверженной англичанке горсть золотых монет — все двадцать без малого соверенов, которые еще оставались в его кармане.