Шалость - Паркер Лаура. Страница 17

На полпути наверх она оглянулась и бросила ждущей внизу прислуге:

— О да, мисс Уиллоу. Вы можете составить мне компанию во время чая. Всем остальным: пока я все не обдумаю, ни от кого прошение об отставке не принимается. Пожалуйста, проинформируйте дочерей лорда Эббота, что они тоже могут присоединиться к нам с мисс Уиллоу, когда мы будем пить чай.

Мисс Уиллоу покраснела как вишня.

— Я не хотела обидеть вас, миледи, но…

Сверху что-то полетело, и в тот же миг на пол упала разбитая тарелка и послышался гневный вопль.

— Господи прости! — воскликнула Джапоника. — Что это было?

—. У девочек буйный нрав, миледи, — многозначительно сообщил дворецкий и тяжко вздохнул.

— В самом деле? — Джапоника поджала губы. — Тогда им нужно найти того, кто держал бы их в узде.

— Верно, моя госпожа. — Старый слуга сурово смотрел на девушку из-под кустистых бровей.

«Но этим кем-то буду не я», — решительно напомнила себе Джапоника. Она возненавидела Англию всей душой. И под этой крышей не проведет ни на мгновение больше того, чем необходимо. По крайней мере теперь ей было совершенно ясно, что делать. Как можно скорее она поедет в Лондон, встретится там с поверенным Шрусбери и выяснит, что именно от нее требуется, чтобы освободить себя от обязательств по отношению к шрусберским фуриям.

…Приторно-сладкий аромат благовоний мешался с запахом апельсинового цвета. Над головой простиралось небесно-голубое небо, и этот цвет спорил совершенством со светло-синим сапфиром, украшавшим перстень на руке паши. Древние горы, морщинистые от времени, отшлифованные ветрами, подставляли хребты извечному солнцу. Серые стволы деревьев набуг, чьи корни жадно впитывали влагу, дарованную извилистой серебристой рекой, с трудом удерживали тяжелые от многочисленных плодов ветви. Дальше простирались апельсиновые сады, а там, вдалеке, вдоль русла реки, благословившей этот край, оставшийся бы без целительных вод пустыней, росли гранаты.

Сумерки наступили внезапно. День обернулся ночью, словно на пальце шаха сверкнул драгоценный перстень. Но ночь была сладка и ароматна. Она дарила прохладу и приглашала к неге.

Что-то шевельнулось во тьме. Во мраке сверкнули золотистые кошачьи глаза. Бросок вперед. Сгусток мышц под покрытой роскошными полосами шкуры. Это существо с равной вероятностью можно было принять и за арабского леопарда, и за человека. Это лицо было способно восхищать и пугать: пронзительный странный взгляд обещал нечто особенное, искушал и дразнил. Химера, воплощенная в жизнь.

Его поцелуй! Такое наслаждение! Да, да! Здесь, в его объятиях была юдоль наслаждений, но какую цену пришлось за них платить! На все в этом мире есть цена.

Кровь на простынях. Ярко-алые потеки. Словно пролился кувшин с вином. Кровь текла из ран, что нанес ей получеловек-полулеопард.

Джапоника рывком села в кровати. Она задыхалась, по ее щекам текли слезы. Свеча погасла. Комната была погружена в полную темноту. Какое-то время девушка не могла понять, где находится. В комнате больше не пахло ни благовониями, ни пряностями. Потом она вспомнила, что находится за много миль от Персии. Она находилась в Англии.

Хинд-Див мертв…

Джапоника повалилась на кровать и зажмурилась. Сколько времени прошло, надо было бы привыкнуть. Какой смысл горевать о том, кого презираешь? Должно быть, эти слезы на щеках от слабости и забот.

Она вздохнула, прижав ладонь к животу, к тому самому месту, где еще четыре месяца назад бился ребенок.

— О, Джейми, любовь моя…

С каждым часом в ней оставалось все меньше уверенности в том, что, приехав сюда, она поступила правильно. После того, что случилось утром, ей вообще не хотелось иметь никаких дел с родственниками Шрусбери!

Всякий раз, когда Джапоника вспоминала события прошедшего дня, на сердце становилось тяжко. Эта тяжесть едва не задушила ее ночью — она с трудом могла дышать. Джапоника попыталась расправить плечи и вдохнуть полной грудью, но не могла.

И тут она зашлась кашлем. Поднявшись с постели, она, спотыкаясь, побрела к тому углу, где, как помнила, были умывальник и кувшин с водой. Глотнула воды, но облегчения не последовало. Голова кружилась, в ногах ощущалась сильная слабость, тело ломило. Вся в испарине, Джапоника вернулась к кровати. Пот тек по лицу, ноги и руки дрожали. Она не должна поддаваться слабости, не имеет права болеть! Она не могла терять время! Как можно скорее надо выбираться отсюда, возвращаться в Лиссабон, к сыну. И тогда…

Кашель начался снова. Второй приступ едва не надорвал ей легкие.

Наконец она смогла отдышаться. Джапоника нашла трутницу и зажгла свечу. К счастью, она захватила с собой в дорогу разнообразные травяные сборы и эликсиры на случай болезни. Ромашка помогает при боле в горле, а также анис и душица. Джапоника хотела было приготовить отвар, но, спустив ноги на пол, едва не упала.

— Я заболела, — прошептала она. Нет-нет, она не должна болеть! На это нет времени. Она просто очень устала, просто устала. Надо поспать. Через неделю или две, когда все уладится, она вернется к тем двум близким ей людям, кого любит больше всех на свете, и забудет о том, что она когда-то была вдовствующей графиней, вообще забудет о том, что когда-то была замужем.

Джапоника провалилась в темноту.

— Послать за доктором?

— Конечно, нет. Ты же сама слышала: она попросила ее не беспокоить, только и всего.

Джапоника открыла глаза. Над ней стояли две женщины, прикрывая лица носовыми платками.

Сколько времени, хотелось бы знать, они тут находились? Она не могла вспомнить. Помнила лишь, что слышала голоса, и какая-то добрая душа регулярно кормила ее бульоном с ложечки.

— У нее три дня жар. Что, если она умрет?

— Даже не надейся.

— Лорел!

— Ты знаешь, что я хочу сказать. Кроме того, здесь есть, кому о ней позаботиться. Мисс Уиллоу всегда рядом. Пойдем отсюда, пока кто-то из нас не заразился. Не удивлюсь, если она привезла с собой тропическую лихорадку. Господи спаси! Она всех нас могла бы погубить!

— Ангина, — с трудом проговорила Джапоника — гланды опухли так, что мешали дышать.

— Она что-то сказала? Что именно? Гиацинта склонилась над Джапоникой:

— Мы вас не слышим.

— Ангина.

— А, — Гиацинта распрямилась, — она говорит, что у нее простая ангина. Это не смертельно.

— Нам ее болезнь даже на руку. Было время, чтобы покопаться в ее вещах, но я… Ой! За что ты меня ущипнула? — взвизгнула Лорел.

— Заткнись и пошли отсюда, — приказала Гиацинта. — Она могла тебя услышать.

— Она все равно не запомнит, что мы говорили. У нее слишком высокая температура. Если она и прибрала к рукам те денежки, что оставил ей наш отец, то ничего ценного я у нее не нашла. Ни одной драгоценности, ни одного симпатичного наряда! И все же я нашла кое-что себе в утешение. Пять жестянок восточных сладостей от «Фортнама и Мейсона»! Мои любимые сладости! Думаю, ничего не случится, если она одной недосчитается.

Голоса постепенно затихли. Погас и свет. Но Джапонику этот факт не огорчил. Нет, умирать она не собиралась. Да и весть.о том, что в ее вещах копались, тоже не слишком расстроила. Она лишь улыбнулась запекшимися от лихорадки губами. Теперь девушка знала, что приемные дочери не считали зазорным копаться в чужих вещах. И шпионить. Правильно она сделала, что засунула свое незаконченное письмо Агги под матрас.