Кэсткиллский орел - Паркер Роберт Б.. Страница 32

— И что, все живут на предприятии?

— Ага, все. — Он опрокинул рюмку в себя и залил ее пивом. Хоук жестом показал бармену принести очередную порцию. — Мы с ребятами, работяги, охрана. Очень недурной заводишко.

— А как хозяева? — спросил Хоук.

— И они тоже. У них там дом для начальства. Настоящий особняк. — Рыжий отпил половину второй рюмки «Канэдиан Клаб». — Стоит на берегу реки, вокруг шикарный газон.

Он скрыт деревьями, и с дороги его не видно.

— За территорией комплекса?

— Угу. Все остальное находится на территории, кроме стрельбища и полосы препятствий.

Мы выпили еще по бутылке пива. Рыжий развернулся, положил локти на стойку бара и обвел взглядом зал.

— Одно плохо — приходится торчать посреди лесов. Нормальную телку днем с огнем не сыщешь, — пожаловался он.

— Что, в комплексе баб совсем нет? — полюбопытствовал я.

— Парочка страшных, как смерть, секретарш, толстозадых и обвислых, — сказал Рыжий. — В поместье, однако, бывают девочки. Но они не про мою и не про твою честь.

— А жены?

— Ни одной, туда женатиков не нанимают.

— Кроме начальства.

Рыжий допил свой «Канэдиан Клаб». Хоук поставил ему очередной.

— Даже эти холостые. Единственное исключение — сынок.

Рыжий, смакуя, словно это был дорогой коньяк, глотнул виски.

— У кого-то там сын работает? — спросил Хоук.

Рыжий расхохотался:

— Нет, сынок — это человек, папаша которого владеет всей этой «транспенской» штукой. По фамилии Костиган. Его я никогда не видел, а вот сынок наезжает сюда, любит, понимаешь, инспектировать. Лет тридцать ему, может, тридцать пять. Ведет себя, как командир полка, — вы, ребята, служили? — Мы оба кивнули. — В общем, сынок приезжает, живет в поместье, бродит, наблюдает, как мы тренируемся, и всякая такая ерунда. Иногда привозит с собой девицу. — Рыжий ухмыльнулся. — Каждый раз новую.

— От его наездов, — сказал я, — наверное, у всех голова болит.

— Да нет, не так чтобы сильно. Он ведь больше со своей бабой в поместье прохлаждается. Там у них бассейн, площадка для игры, в общем, как на каком-нибудь гребаном курорте. Вот и сейчас они здесь уже недели две как живут. А мы их видели не больше десяти минут.

— Большие бабки?

— Огромнейшие. Слыхали когда-нибудь про его старика? Про Джерри Костигана? Да он стоит побольше Саудовской Аравии. Сынок его появляется на народе не иначе как с восемью телохранителями. — Рыжий продолжал осматривать зал. — Вот черт, — сказал он, — хоть бы попочка какая появилась, что ли.

— И сколько ты здесь уже сшиваешься? — спросил я.

— Восемь месяцев. Если бы не эта худосочная официантка, мы бы все развлекались с госпожой Ладошкой и ее пятью дочурками. Правда, трахать эту выдру — все равно что спать на вязанке хвороста, но все ж лучше, чем ничего.

Блондинистая официантка, к слову, проскакала мимо нас, таща к столику у двери тарелку с серыми кусочками свинины.

— Королева «транспеновских сил», — сказал Рыжий. — Если кто-нибудь из нас подцепит триппер — подцепят и все остальные. — Он рассмеялся и допил виски. — Так и будем гонять заразу через Дорин туда-сюда.

Мы повторили заказ.

— А раньше где работал? — спросил Хоук.

— В Анголе, Замбии. Некоторое время пробыл в Родезии.

— Страна предков, — пробормотал Хоук.

— На строительстве? — уточнил я.

— Да нет, приятель, куда там. Воевал.

— Наемник? — спросил Хоук.

Рыжий отпил глоток виски:

— Да уж не иначе, дружище. Солдат гребаной удачи. Как и все мы.

— Я тоже этим слегка занимался, — сказал Хоук.

— Да ну? И где ты служил?

— В Иностранном Легионе, — сообщил Хоук.

— Не, серьезно? С французиками? — Рыжий довольно расхохотался. — C'est la guerre, monsieur. Oui? [6]

Он вытянул руку ладонью вверх, и Хоук хлопнул по ней.

— Oui, — сказал он.

— Так что, в Индокитае? — спросил Рыжий.

— Угу.

— А вот я пропустил эту заварушку, — откликнулся Рыжий. — Правда, слегка повоевал в Малайе. Черт побери, нравится мне это дело. Перестрелки. Черт, знаешь, хорошая перестрелка получше траха будет. Это будет получше всего остального в мире. Тебе по душе это дело?

— Потрахаться тоже неплохо, — согласился Хоук.

— И это, черт, чистейшая правда, — сказал Рыжий. — А ты, приятель, ты где повоевал?

— В Корее, — ответил я.

— Даже медалей нахватал, — сказал Хоук.

— И получал целых семьдесят восемь баксов в месяц, — добавил я.

— Наемничать куда лучше, — сказал Рыжий. — Развлечение то же, а денег больше.

Мы допили и заказали по новой.

— Ты после Кореи больше не воевал? — спросил Рыжий.

— Нет.

— Не понравилась солдатская жизнь?

— Начальников на голову слишком много.

Рыжий кивнул:

— Точно, как чирии на заднице. Вот почему мне теперешнее занятие по душе. Не понравилось — отвалил. — Он отпил виски. — А еще, ребята, воевать хорошо с настоящими ребятами, вот в чем дело.

— В этом, — поддакнул я.

— Так чем же вы на жизнь зарабатываете? — спросил Рыжий.

Я пожал плечами:

— Тут подработаем, там — по мелочи.

— Бандитствуем помаленьку, — сказал Хоук.

Рыжий вскинул голову:

— Бандитствуете?

— Ну да, — подтвердил я. — Умеем стрелять, реакция есть.

— Черт, — сказал Рыжий. — Не хило. А сейчас при деле?

— Не-а. Ищем. Куда примениться.

Рыжий повернулся к бармену и махнул рукой.

— Тут у тебя, мужик, от жажды подохнуть можно, — сказал он.

— А чем ваши солдаты здесь занимаются? — спросил я.

— Сейчас — тренингом.

— Проходите или проводите?

Рыжий нахмурился:

— Чего?

— Натаскиваете народ или сами тренируетесь? То бишь вас тренируют?

— Нас натаскивают. Отрабатываем подавление мятежей.

— А я думал, что вы это дело давным-давно проходили, — протянул Хоук.

— Черт, мужик, — возмутился Рыжий. — Естественно, я все это проходил. Я сам был и мятежником, и воевал против мятежников, был сраным империалистическим поджигателем войны, и еще пятьдесят три ипостаси в моем арсенале. Но мне платят за то, чтобы натаскивать меня, вот я и тренируюсь.

— А почему это производитель оружия готовит войска? — спросил я.

Рыжий пожал плечами:

— Говорят, для того, чтобы познакомить нас с новым поколением средств массового уничтожения. Чтобы мы потом могли сами тренировать других. Но я-то знаю, что мы отрабатываем подавление мятежей.

— Мы мимо вас вчера проезжали, — сказал я. — Так, просто болтались по округе, а охрана приказала нам проваливать к чертовой бабушке.

— Да. С охранниками у нас не пошутишь.

— Не хотят, чтобы кто-нибудь потихоньку прошмыгнул на завод и украл образцы оружия?

Рыжий ухмыльнулся.

— У нас попробуй прошмыгни, — сказал он. — Снаружи внутрь — легко, вот изнутри...

Морда его покраснела, и впервые за все время язык стал слегка заплетаться. Если бы я столько выпил, на мне можно было бы одежду утюжить.

— Но ты-то прошмыгнул, — сказал я.

— Не, насчет нас все в порядке. Их забота — рабочие.

— Рабочим нельзя выходить?

Рыжий покачал головой. Выпил. Огляделся.

Зацепил взглядом тощую официантку и проследил, как она скачет по залу.

— Я окосеваю, — сказал он. — Дорин уже начинает казаться мне красавицей, я по этому ориентируюсь.

— А почему рабочим нельзя выходить? — спросил я.

— Не знаю, — сказал Рыжий, не сводя взгляда с Дорин. — Может, платят гроши и боятся, что, выйдя, работяги пожалуются кому следует. Но большинство рабочих — иностранцы и, думаю, прибыли в страну нелегально.

— Пожалуйся на зарплату и вылетишь из страны, — сказал я.

Рыжий пожал плечами:

— Это да, но и компания получит массу неприятностей.

Нахмурившись от сосредоточенности, мимо проплыла Дорин. Рыжий хлопнул ее по заду. Женщина на него не взглянула, даже не замедлила шаг.

— А на работу они нанимают? — спросил я у Рыжего.