Кэсткиллский орел - Паркер Роберт Б.. Страница 43

— Станет ли он применять силу?

— Нет. Зато на это способен его отец.

— Возможно, их план таков: выманить нас из дома, а затем захватить тебя.

Хоук кивнул:

— Да.

— Как ты думаешь, что, по мнению Рассела, тебе нужно?

— Время побыть наедине с собой и стать человеком, способным решать за себя.

— Он это понимает?

— Нет, не думаю.

— Я тоже.

— Сейчас не время, — сказал Хоук.

Я кивнул, подошел к телефону и позвонил Мартину Квирку.

— Мне бы хотелось переправить двух женщин в надежное место, где бы их никто не побеспокоил, — сказал я. — Одна из них — Сюзан.

— Мои поздравления, — восхитился Квирк. — А как же государственная квартира в Чарлзтауне?

— Безопасностью в ней больше не пахнет. Видимо, кто-то из команды Айвза проговорился. Вполне возможно, что Айвз собственной персоной.

— Так-так, — сказал Квирк. — Сколько у меня времени?

— Полчаса, — ответил я.

— Белсон прибудет на своей машине через десять минут.

— И куда отвезет?

— Мы обговорим это с ним, когда он доставит женщин.

— Хорошо, — сказал я. — Спасибо.

— Пустяки, — отмахнулся Квирк. — Не стоит благодарности. Вся полиция Бостона к вашим услугам. Подумав хорошенько, мы решили прекратить борьбу с преступностью.

— Что ж, разумное решение, — похвалил я. — А то за последнее время успехов у вас что-то не было.

— А у тебя, герой?

— Еще меньше, — вздохнул я.

Глава 42

Рыбный причал вонзается в Бостонский залив примерно напротив аэропорта «Логан». Добраться до него можно по Северной авеню мимо Четвертого пирса, нелепо торчащего на границе залива, словно храм индейцев майя среди контор и ресторанов или как Большой Каньон среди равнин.

Большая часть Северной авеню замусорена и заброшена — c причалами в различных стадиях разрушения и складами, построенными в функциональных целях, а не для того, чтобы они радовали глаз. В дополнение к Четвертому пирсу построили несколько ресторанов, но прежде чем вы доберетесь до ближайшего — «Джиммидз Харборсайд», — наткнетесь на рыбную пристань.

В конце причала находилось здание, называемое Новоанглийской рыбной биржей: вход только для членов команд и капитанов. Оно замыкало длинный двор, создавая тупик в конце причала и скрывая из вида залив.

Мы с Хоуком стояли возле входа на пристань, внимательно оглядывая ее.

— На их месте я бы подкатил на катере, — сказал я.

Хоук кивнул. Он преспокойно осматривался, словно ничего не происходило.

— Оставил бы его за Рыбной биржей, да?

— Ага.

— Итак, они выберутся, убьют нас, вскочат в катер и уплывут, прежде чем мы упадем на пристань.

— Если смогут достать катер.

— Костиган сможет достать катер, — уверил его я.

Хоук снова кивнул. Взгляд его скользил по крышам домов, тех, что были к нам поближе.

— А плыть им придется всего лишь до следующего причала. Там они вылезут из катера, сядут в машину, и им останется лишь ретироваться.

— Экий ты фантазер, — восхитился я.

— Всегда таким был, — сказал Хоук.

— О'кей. У нас в запасе полчаса. Давай-ка сходим на следующую пристань и произведем рекогносцировку.

— Рекогносцировку? — переспросил Хоук.

— Если ты имеешь право сказать «ретироваться», я могу говорить «рекогносцировка».

— Верно, — согласился Хоук.

Мы прошли через автостоянку перед рыбной пристанью до находящегося примерно ярдах в ста причала Содружества Наций и стоящего на нем пакгауза, который совсем недавно был чем-то вроде выставочного зала, а теперь перестраивался в компьютерный центр. В конце причала мы заглянули в окна и осмотрели самый конец рыбного пирса, ранее скрытый от нас зданием биржи. Там роилась куча белых чаек с серыми крыльями и несколько коричневых, окрасом напоминающих воробьев.

— Думаешь, им известно, как мы выглядим? — спросил Хоук.

— Описания, видимо, имеются. Или даже фотографии. Милл-Ривер у Костигана в кармане, а в Милл-Ривер наших снимков — навалом.

— Или же у них есть приказ застрелить любого негра-красавца, шатающегося с уродливым белым бродягой.

— Ну, тогда нам ничего не грозит, — сказал я.

Мимо нас потихоньку проплыла моторка в стиле артдеко, с открытой рубкой, и подрулила к рыбацкому причалу. Новая, с острыми обводами и окрашенными под металл бортами с красной каймой. В ней сидело четверо мужчин. Тот, кто стоял за штурвалом, был в белой капитанской фуражке. Остальные трое оказались азиатами в обыкновенных черных брюках с такими же простецкими футболками.

Парень в белой фуражке аккуратно подвел лодку к крао причала, что был восемью футами ниже поверхности пристани, и привязал ее к проржавленной металлической лестнице, доходящей почти до самой воды. Трое азиатов стремительно поднялись по ней: со стороны могло показаться, что они даже не коснулись ее руками. Один встал в центре причала, вертя головой во все стороны, двое других устроились в противоположных концах биржи. У того, кто стоял в центре, была синяя спортивная сумка.

Парень в лодке прислонился задом к штурвалу и, сложив на груди руки, оглядывал открытое море. Я взглянул на часы. Они прибыли на пятнадцать минут раньше намеченного времени.

— Месть ниндзя, — сказал Хоук.

— Кто-то кому-то делает одолжение, — предположил я. — Видимо, кто-то был в свое время должен Костигану.

— Может быть, Костигану должны все в мире, — сказал Хоук.

— Включая и нас. Как ты думаешь, что у этого в сумке?

— Современные принадлежности для кунг-фу, — догадался Хоук. — Сильно смахивающие на автоматы «узи».

— Или на обрез, — высказал предположение я. — Брюс Ли, где же ты? Ты нам так нужен.

— Лодку можно использовать.

— Ты плавать умеешь? — спросил я.

Хоук взглянул на грязную воду залива и уточнил:

— В этом?

Я кивнул.

— Это все равно что в канализацию лезть, — поморщился Хоук.

Я опять кивнул. Хоук покачал головой.

— Правду говорят о вас, чертях голубоглазых, — сказал он.

— Мы не станем переплывать все пространство, — убедил его я. — Спрыгнем с причала и вдоль него проберемся к лодке.

Хоук ничего не ответил.

Мы вышли из-за здания и направились к рыбацкому причалу. Со стороны Бостона был пришвартован большой рыболовецкий траулер.

Мы перескочили на него. Я снял блейзер, рубашку и ботинки. Проверил, надежно ли пристегнута кобура. У Хоука она находилась под мышкой. Он снял ее, укрепил заново на голое тело и взглянул на воду.

— По крайней мере акул здесь нет, — сказал он. — Они давным-давно вымерли из-за этой грязищи.

Мы оставили одежду на траулере и опустились в холодную мерзкую воду. Загребая, мы проплыли вдоль корпуса судна к корме и стали двигаться вдоль причала, придерживаясь за грубые камни и прижимаясь к ним как можно плотнее. Причал возвышался в десяти футах над нами. Где-то наверху играло радио, и я услышал голос Вилли Нельсона. Мы плыли в настоящей помойке. Я старался не смотреть по сторонам. Не хотел даже знать, во что мы такое влипли. Вода была холодной и черной. Тут и там на камнях виднелись ракушки. Их было немного, и они, вероятно, остались здесь с незапамятных времен. Сейчас в такой воде вряд ли что-нибудь способно жить. Время от времени я поскальзывался на покрытых водорослями камнях.

Хоук очень тихо сказал:

— Может быть, это обломки кораблекрушения?

Показался еще один траулер, поменьше первого. Мы не рискнули проплыть между ними, потому что пространство было слишком узким и случайная волна могла сдвинуть корабли и смять нас в лепешку.

Добравшись до конца пирса, мы замерли. Хоук держался за моей спиной. Я потихоньку заглянул за угол. В пяти футах от меня мирно покачивалась корма моторки. Я взглянул вверх. Азиатов видно не было. Из лодки торчала лишь белая яхтсменская фуражка.

Я повернул голову и приблизил губы к уху Хоука:

— Берешь на себя капитана, а я поднимусь по лестнице.