Современные методы управления погодой - Пастернак Евгения Борисовна. Страница 18

Вечерело. Дети стали забегать все реже. Мы заинтересовались, где же они и с кем же таким интересным познакомились.

Поезд подходил к довольно большой стоянке, мы собирались подышать воздухом и отправились искать детей. Вышли в коридор и офонарели. То есть сначала просто ничего не поняли, потому что наши девицы стояли в компании четырех здоровых дядь. Мы вежливо поздоровались. При этом я подумала, что это кто-то из родителей тех детей, с кем они познакомились, а Таня – что это местный наряд милиции и наши девчонки уже что-то натворили.

Дяди как по команде повернулись к нам, и у них в глазах зажглось такое любопытство, что сразу стало понятно: Маша и Наташа провели день не зря.

– Что они вам наговорили? – хором спросили мы с Таней.

Ребята расхохотались. Они смеялись так, что у них из глаз текли слезы, хлопали друг друга по плечам, махали руками. В итоге один из них, подмигнув изрядно потупившимся девочкам, сказал:

– Ничего такого. Все практически правда. Почти…

И опять все засмеялись.

Машка и Натка надулись. Мы с Таней глупо хлопали глазами.

– Ладно, девчонки, пошли в купе, пора есть. – Я нашла нейтральную тему для разговора.

– Да мы их покормили уже.

– Вы? Подождите, они что, у вас все это время просидели?

– Ну да. Вы не волнуйтесь, мы их сами не отпускали, они нас развлекали.

– Чем?

– Разговорами. Им бы книжки писать.

Мы с Таней похолодели.

Короче, делать нечего, пришлось знакомиться. Выяснилось, что это студенты-пятикурсники. Едут на юг развлечься. Наши девчонки забрели к ним в купе по ошибке практически сразу после того, как тронулся поезд. Ребята были настроены игриво и поинтересовались, сестрички ли они, а если нет, то красивые ли у них мамы. И тут началось!

Девчонки рассказали, что они сестрички. Что они родились сиамскими близнецами, а потом их разделили, и теперь их две. Что своих настоящих родителей они не знают, потому что те от них отказались еще в роддоме, а их двоих никто не хотел удочерять, потому что содержать двоих детей очень дорого. В итоге их отдали разным родителям и они много лет друг о друге не знали, а потом случайно встретились в театре, нет, в цирке, нет, просто на улице, и узнали друг друга. Как узнали? А сердцем почувствовали! И еще шрам заныл, который остался после операции по разделению. А где шрам? А он… рассосался. Мы же совсем маленькие были, когда нас разделяли. Почему об этом врачи не говорили и в газетах не писали? Потому что это была большая тайна. Их настоящие родители очень знаменитые, и никто не должен был знать, что у них родились такие близнецы… И т.д. и т.п.

Короче, это продолжалось несколько часов. А мы с Таней наивно полагали, что они в куклы играют!..

К пятому августа офис опустел. Только охранники да несколько таких же, как я, стажеров на испытательном сроке болтались из кабинета в кабинет. Дикий темп деятельности прервался, как пульс умершего от лихорадки больного. Я целыми днями сидел в Интернете и читал новости из России. Хмурый заместитель босса Вилли (он не рванул вместе со всеми в Италию только потому, что серьезно заболела жена) заглянул ко мне, услышал байку о поиске новых имен в русскоязычной литературе и удалился.

Чтобы совсем не выглядеть наглым лжецом, я прошвырнулся по нескольким перспективным адресам. Оказалось, что не перевелись на Руси предприимчивые писатели. Они первыми смекнули, что на шумном успехе Гарри Поттера можно сделать имя и деньги, и запустили сразу два проекта: то ли пародийных, то ли плагиаторских. Я увлекся и пошарил вокруг. Оказалось, что ловчее наших только китайцы, но те склепали откровенную подделку. Национальная традиция. Вернувшись к русским, я выяснил, что один из проектов является не совсем русским, поскольку затеяли его два Катиных земляка.

Желание работать пропало. Я вдруг представил, как было бы здорово, если бы вечером я возвращался не в пустой и в общем-то чужой дом, а к любимой супруге. И к Машке. Катя приходила бы с работы раньше (почему-то я был уверен, что на роль домохозяйки она не согласилась бы), Машка подружилась бы с кем-нибудь из соседей. Черт, я даже не знаю, есть ли у соседей дети! Если есть – подружилась бы моментально. Сейчас сидела бы за столом и рассказывала о дневных похождениях, мешая русские слова с немецкими. Я призывно, с оттяжкой вздохнул.

И призвал-таки. За моей спиной опять нарисовался Вилли. Похоже, ему было тоскливее, чем всем нам.

– Нашел что-нибудь? – поинтересовался он.

Я вкратце изложил ему ситуацию с клонами Гарри.

– Думаешь, – спросил Вилли, – стоит заняться?

– Вряд ли, – признался я, – сразу начнутся проблемы с правообладателями.

– То есть их даже в России не издадут?

– В России могут.

– Но ведь русские подписали конвенцию об авторских правах?

Я замялся. Как объяснить немцу, что одно дело Дума, которая торжественно ратифицирует закон, и совсем другое – суровая российская реальность, которая на эти законы смотрит с удивлением и снисхождением.

Наконец я нашел формулировку:

– У них можно то, чего нельзя у нас.

Вилли вдруг просветлел и потрепал меня по плечу.

«Чего это он? – подумал я, глядя вслед рубашке начальника. – Что за любовь такая неожиданная?»

И тут я сообразил – я сказал «у нас». У нас в Германии. У нас в Европе.

«Русское поле…»

Сначала мы с Таней были в ужасе, а потом, когда история про сестричек-близнецов перешла в космические масштабы (в последней серии они спасали мир от волков-губернаторов путем разбрызгивания золотой краски, смешанной с пеной для ванн), мы уже хохотали вместе со всеми.

Как-то незаметно мы оказались в одном купе, как-то незаметно перезнакомились. Студенты оказались просто чудесные. Милые, как раньше говорили, интеллигентные ребята. Технари, кавээнщики, спортсмены и почти красавцы. Лет десять назад влюбилась бы в любого из них практически мгновенно. Сейчас же только чувствовала, что заряжаюсь от них энергией и оптимизмом. Они просто фонтанировали. Казалось, что наши новые знакомые могут не спать совсем и при этом оставаться такими же бодрыми и веселыми. Мы хохотали до трех часов ночи, и на следующее утро первый раз за последние месяцы я проснулась в прекрасном настроении.

С утра девчонки первым делом рванули к своим друзьям, мотивируя это тем, что там еще остались конфеты, которые им вчера подарили. Как ни странно, их не выгнали, а усадили завтракать. Пришлось и нам с Таней присоединяться и опять погружаться в бесконечно извергающееся веселье. Выяснив, что мы собираемся в Евпаторию, наши новые знакомые ошарашенно замолчали.

– Вы что, с ума сошли? Там же одни старые тетки с детьми!

– Ну? А мы, по-вашему, кто?

– Вы? Ну, может, вы и старые, но тетками вас назвать язык не поворачивается.

– Ага. Мы – престарелые девушки.

– Нечего вам делать в Евпатории. Лет через десять туда поедете. С внуками. Поехали с нами на южный берег.

– Куда?

– Да мы еще не решили. В идеале бы по всему побережью покататься, да там видно будет.

– Ну, ребят, это не к нам. У нас все-таки дети. Мы уж если где осядем, то там и будем отдыхать. Сами понимаете, режим, обед, дневной сон…

– Да уж, мы вчера все видели. Это вы по режиму в два часа ночи детей спать укладывали? Знаете, такой и нам вполне подойдет! А на обед они у нас вчера банку тушенки с хлебом умолотили. Говорили, что мамы так вкусно не готовят…

С одной стороны, соблазн был велик, а с другой – мы понимали, что это чисто теоретическое предложение. Зачем им с собой женщины, и тем более дети? Этого добра они найдут в любом курортном местечке. Причем без детей.

В шесть часов вечера мы выгружались на Симферопольском вокзале. Стоило только первым людям высунуть нос из вагона, как тут же налетела толпа таксистов, носильщиков, встречающих гидов и что-то заголосила. Если бы мы были одни, нас, безусловно, подхватил и повез бы первый же таксист. Но поскольку наши сумки, а также наши дети шли впереди нас и мы очень боялись их потерять, то быстро проскочили всю эту толпу, шумную привокзальную площадь и остановились в стороне. Ребята свалили все вещи в кучу, усадили наших девчонок сверху и разбежались со словами: