Странные клятвы - Патни Мэри Джо. Страница 26

Глаза Адриана заискрились смехом.

– Это не совсем так. Сказать точнее, у тебя его вообще нет.

Мужчина опустил голову, и пленница напряглась, опасаясь поцелуя. Ощутив ее напряжение, граф за­стыл в нерешительности, затем коснулся ее уха язы­ком и губами, повергнув Мериэль в бездну наслажде­ния. Она всхлипнула, растерявшись от неожиданных ощущений, их остроты и истомы, от реакции собствен­ного тела.

Граф провел губами по нежной шее с бьющейся голубоватой жилкой, а рукой ласкал обнаженную грудь, согревая ее. Девушка ощутила жар в теле. Сначала мужчина провел ладонью по груди, словно определяя ее размеры и очертания, затем нашел сосок и боль­шим и указательным пальцами осторожно дотронулся до него. Теплая волна наслаждения нахлынула на де­вушку, и она вскрикнула, смущенная и испуганная.

– Пожалуйста… пожалуйста, остановитесь, – дро­жащим, прерывающимся голосом умоляла Мериэль, боясь, что ее тело уступит вопреки сопротивляюще­муся разуму. Эта мысль пугала ее еще больше, чем мысль о насилии: изнасилование – это физическое насилие, а реакция собственного тела – это насилие над духом. – Не наказывайте меня подобным обра­зом! Лучше побейте.

К ее удивлению граф остановился.

– Я, вообще-то, не считал это наказанием, – на­конец выдавил он, и по его голосу девушка поняла, что опасность миновала.

Граф откатился в сторону и сел. Мериэль напряглась, когда он протянул руку, но Адриан прикрыл обнаженную грудь, не касаясь ее. Когда мужчина поднялся, его движения были медленны и осторож­ны, словно он представлял собой сосуд, до краев на­полненный водой, которая могла расплескаться при быстром или резком движении. Рыцарь протянул руку, чтобы помочь ей встать. Рукав его рубашки задрался, и Мериэль увидела, что правая рука перевязана, и через повязку сочится кровь. Девушка задохнулась от жалости, прикрыв рот рукой.

– Кровь потекла, когда я ударила вас ногой?

Уорфилд взглянул на свою кисть.

– На прошлой неделе я повредил руку в бою. Тебе удалось задеть самое больное место, и рана вновь открылась.

Мериэль закусила губу.

– Прошу прощения, я просто хотела убежать и вовсе не желала причинить вам боль.

– Нет? – золотистые брови графа скептически поднялись, когда он делал повязку туже, стараясь ос­тановить кровь.

– Нет, – твердо проговорила девушка. – Я никогда не смогла бы намеренно попасть в рану, – граф смотрел на нее, иронически улыбаясь, а Мериэль тем временем развязала повязку и осмотрела рану. Та была глубокой, от нее останется большой шрам, однако загрязнения не наблюдалось. Запястье должно адски болеть, причем постоянно, так что ее удар не особен­но ухудшил его ощущения.

Поскольку платье уже было безнадежно испорче­но, еще одна оторванная полоса не играла никакой роли. Де Вер аккуратно сложила повязку, сжала края раны и, положив на нее сложенную ткань, забинто­вала руку.

– Это должно остановить кровотечение, а в Уорфилде мы сменим повязку.

– Ты закончила? – мягко спросил Адриан.

– Да, милорд, – в голосе пленницы слышалось разочарование. – Если возникнет подобная ситуация, постараюсь больше не бить по уязвимым местам.

– Я тоже надеюсь на это. Кстати, есть вещи, бо­лее чувствительные, чем раненая рука, – мужчина пронзительно свистнул. Жеребец, топтавшийся непо­далеку, нерешительно поднял голову. Граф издал не­сколько звуков, и вороной подошел к кобыле, стояв­шей у дальнего края поляны, и положил голову на ее круп.

Мериэль восхищенно смотрела на скакуна.

– Замечательно! Вы часто выезжаете на нем в доспехах?

– Дар Гедеона заключается в удивительной быс­троте. Он недостаточно силен, чтобы выдержать ры­царя в доспехах. Но вороной способен на многое, даже знает несколько уловок. Сама видишь, обычная про­гулка может перерасти в настоящее сражение.

Отказавшись от словесной перепалки, девушка по­дошла к Розе и погладила изящную шею, бормоча нежные слова на уэльском. Лорд Адриан снял с себя плащ и бросил его спутнице:

– Накинь это на себя, иначе я не могу поручиться за свое поведение.

Бросив взгляд на разорванное платье, де Вер пок­раснела и надела плащ, закутавшись в плотную ткань, полностью скрывавшую ее фигуру. Поставив ногу в стремя, она собиралась сесть в седло, но граф оста­новил ее.

– Ты поедешь со мной на вороном.

Девушка повернулась к нему.

– Неужели это обязательно?

– Мне почему-то кажется, что урок не пошел тебе впрок, – с этими словами мужчина легко вскочил в седло.

– Разве вы не позволите несчастной заключенной испытать свои силы еще раз?

– Конечно, – простодушно согласился граф. – И именно поэтому я не верю тебе ни на грош.

В раздумье узница закусила губу, раздражаясь при мысли, что ее повезут переброшенной через седло, как мешок или малолетнего ребенка.

– А если я пообещаю не пытаться убежать, вы позволите мне сесть на Розу?

– Обещаешь вообще никогда не убегать?

– Обещаю не делать этого по дороге отсюда до Уорфилда, – честно призналась Мериэль, не желая лишать себя последнего шанса.

Адриан молчал, обдумывая ее слова, взвешивая, можно ли доверять такой отчаянной лгунье. Нако­нец, к ее неимоверному облегчению, он произнес:

– Хорошо, – и едва заметно улыбнулся. – Сегод­ня я не собираюсь предоставлять тебе еще одну воз­можность.

Между ними возникла какая-то непонятная дру­жественная связь, и всю дорогу до замка они мирно беседовали. Подъехав к Уорфилду, Мериэль обнару­жила, что не в состоянии въехать в ворота. Стены угрожающе нависли над ней, и она ощутила паничес­кий, животный страх. Разум подсказывал повернуть лошадь и скакать от этого страшного места во весь опор. Интересно, будет ли у нее возможность вновь покинуть замок? После сегодняшней неудачной по­пытки граф вряд ли возьмет ее на прогулку.

Ей следовало бы приготовиться для следующей попытки, но Мериэль не успела. Вернувшись в ком­нату, граф взял веретено и прялку, приговаривая:

– Что это за хозяин, заставляющий гостей рабо­тать? Отдыхай, мой маленький уэльский сокол, – по­добрав плащ, он вышел.

Девушка плотно сжала губы – Адриан знал, что делать, ведь прядение помогало скрасить тоску и ску­ку. Если просить оставить работу, граф удивится и посочувствует, но своего решения не изменит.

Он вышел, заперев за собой дверь, и узница поня­ла, что ей объявили войну. Началось сражение силы воли и ума, как при игре в шахматы. Его последнее решение явилось очередным ходом в игре, где пере­вес был на его стороне, однако девушка не могла поз­волить себе проиграть.

ГЛАВА 7

Вернувшись в свою комнату, Адриан положил пряжу и, подойдя к окну, смотрел на раскинувшийся внизу пейзаж, размышляя, как великолепно выглядела Мериэль на породистой лошади. Боже, какая все-таки она необычная женщина. Удивительно сильная воля, независимый и свободолюбивый, как у сокола, харак­тер. Ее невозможно держать взаперти, как нельзя удержать солнечный луч. Улыбка исчезла с лица муж­чины. Дикую птицу можно приручить, но удастся ли это в отношении Мериэль? Девушку нельзя отнести к диким созданиям, она все-таки цивилизованна, но воспитать в ней послушание, скорее всего, невозмож­но. Она останется такой, как сейчас, сопротивляясь мягко, но настойчиво.

Вздрогнув, мужчина оборвал свои мысли. Очевидно, вначале он обошелся с девушкой слишком круто и откровенно. Сокольничий приручает птицу, обра­щаясь с ней мягко и осторожно, первым делом при­учая ее к своему присутствию. В отношении с плен­ницей необходима такая же тактика. Прогулка верхом прошла более-менее успешно, если, конечно, не счи­тать попытки сбежать. Девушка расслабилась, смея­лась, живо реагируя на его реплики. Уорфилд с радостью отметил в ней такие черты, как быстрота ре­акции, жизнерадостность и упорство. Если вести себя согласно намеченному плану, приучая к себе посте­пенно, то скоро она уступит сама.