Странные клятвы - Патни Мэри Джо. Страница 63

– Прости, дитя, у тебя и так есть над чем подумать, а я подлила масла в огонь. Тебе следует пое­хать к брату и пожить у него, пока не решишь, что делать дальше. Может, вспомнишь о счастливом вре­мени, и это поможет по-другому взглянуть на вещи. Твой муж – красивый мужчина. К тому же, как гово­рят, он милосерден и добр, способен понять и про­стить, – женщина усмехнулась. – Уорфилд не позво­лил нам остаться в Шрусбери – он набожный человек, добрый христианин.

– Он не мой муж! – Мериэль прижалась к Саре и сидела так до тех пор, пока не прекратилось голово­кружение. Выпрямившись, девушка задумалась над последней фразой собеседницы.

– Что вы хотите сказать – Уорфилд не позволил вам остаться в Шрусбери?

– Да, ведь ты ничего не помнишь. Мы евреи, леди Мериэль. И простите мне мою вольность, что я гово­рила вам «ты». Мы хотели уехать из Лондона и посе­литься в другом месте, – вкратце женщина поведала о коварном замысле Ги Бургоня и как они узнали правду.

Де Вер с любопытством рассматривала Сару.

– Теперь я вижу, что не только моя жизнь слож­на и запутанна.

Собеседница удивленно подняла брови.

– Вам не следует так смотреть на нас. Евреи не намного отличаются от христиан. Может быть, мы едим другую пищу, но у нас нет рогов.

Девушка вспыхнула.

– Простите, я вовсе не хотела казаться грубой. Просто мне не доводилось встречаться с иудеями, и я не знаю, как себя вести, – помолчав, она добавила: – Вы очень добры ко мне. Если я могу что-нибудь сде­лать для вас…

– Просто протяните руку помощи другой душе, находящейся в беде, – ответила женщина. – Очень поздно, нам обеим пора ложиться. Думаю, мой муж тоже хочет спать.

Мериэль начала извиняться, что задержала своей болтовней гостеприимных хозяев, но Сара не стала слушать и, пожелав спокойной ночи, укрыла Мери­эль одеялом. Едва коснувшись подушки, девушка мгно­венно уснула и не слышала, как, кряхтя и что-то бор­моча, в фургон взбирался Левески.

Путники поднялись на рассвете, наспех позавтра­кав хлебом с сыром, как это делали все добрые хрис­тиане в Эвонли. Все домочадцы Левески были еврея­ми – слуги, родные, и это как-то не вязалось со слухами, будто бедных евреев не бывает и все они богатые ростовщики. Домочадцы держались как одна большая семья, во главе которой стоял Бенжамин. Мериэль это напоминало родной замок с хозяином и хозяйкой. По крайней мере, в поведении и манерах супругов было много общего.

Все слуги относились к девушке сердечно, один только Арон, сын Сары, с подозрением и любопытством бросал на нее косые взгляды. Интересно, сравни­вал ли он ее теперешнее положение со статусом вла­делицы Уорфилда, графини Шропширской? Де Вер содрогнулась от отвращения. Сейчас она не готова думать о времени, которое провела с Адрианом.

В ходе краткой беседы обе стороны достигли дого­воренности, что Мериэль поедет с евреями до конца леса, и уже готовились подойти к лошадям, как вдруг раздался крик со стороны отряда нанятых охранников.

Люди Бенжамина немедленно приготовились к от­ражению атаки, но нападавшие удачно выбрали мо­мент – лагерь еще не успел собраться, чтобы дать должный отпор.

Группы вооруженных рыцарей атаковали их с двух сторон, и воздух огласился бряцанием оружия и воинственными криками. Отряд, двигавшийся с восто­ка, вел огромный рыцарь, на чьих доспехах был изо­бражен кабан на голубом фоне. Мериэль застыла, осознав, что ей уже доводилось видеть этот герб. Память услужливо подсказала схватку недалеко от монастыря Ламборн в тот день, когда она впервые встретила Адриана де Лэнси.

Скрежет металла, крики сражающихся и пронзи­тельный визг женщин слились в одну симфонию боя. Бенжамин стоял у фургонов, пытаясь успокоить на­пуганных домочадцев. Проталкиваясь сквозь толпу растерянных евреев, Мериэль подошла к нему.

– Господин Бенжамин, это Ги Бургонь!

– Да поможет нам Бог, – выдохнул тот. Старик внимательно следил за схваткой. Его охрана отбивала атаку, но противники значительно превосходили их численностью, не подпуская наемников к лошадям. Несколько человек уже лежали бездыханными, и через некоторое время остальные сдались.

– Нет смысла в том, чтобы они все погибли на­прасно, – проворчал Левески. – Который из них Бур­гонь?

Мериэль указала на предводителя, чей остро от­точенный окровавленный меч все еще со свистом рас­секал воздух.

Старик попросил:

– Дайте мне свою вуаль.

Девушка поспешно сняла белую воздушную ткань, которую подарила ей Сара. Размахивая ею над голо­вой, еврей бесстрашно пошел вперед.

– Лорд Ги, мы сдаемся! – выкрикнул он. – Оста­новите бессмысленную бойню, – старик приказал капитану стражников: – Сдавайтесь, Эдвин, их слиш­ком много.

Когда рыцари услышали его слова, бряцание ору­жия постепенно стихло. Люди Левески были разору­жены и построены в круг.

Ги немного подождал, пока улягутся страсти, спе­шился и подошел к Бенжамину. Арон стоял рядом с отцом, а Мериэль – с Сарой, чье спокойствие повли­яло на слуг, и те перестали дрожать.

– Итак, ты Бенжамин Левески, – Бургонь снял шлем. Когда Мериэль увидела его широкое, грубое лицо, то поняла, что перед ней граф Шропширский, который, по словам Алана, способен на все, что угод­но. Даже в бешенстве Адриан Уорфилд не выглядел таким свирепым животным.

Ги остановился перед евреями и насмешливо про­изнес:

– Почему ты убегаешь, как крыса, когда я так вежливо пригласил тебя в Шропшир?

Бенжамин спокойно ответил:

– Значит, мне что-то не понравилось в вашем приглашении, – кивком он указал на худощавого, темноволосого рыцаря, стоявшего за спиной суверена. – Ваш человек забыл, кто его хозяин. Он уверял, будто служит Адриану Уорфилду.

– Венсан – умный дьявол. Он привел тебя сюда, вот и все, – граф сделал знак одному из приближен­ных. – Обыщи фургоны и принеси мне все золото и драгоценности. И ради Бога, поосторожнее с мебелью, она очень дорогая.

Следующие полчаса рыцари Ги рыскали по фургонам. Уважительно относясь к мебели, они довольно бесцеремонно обращались с мешками с едой и други­ми припасами, радуясь, как дети, возможности раз­бросать вещи.

Один нашел связку книг и вытащил одну. Со сво­его места Мериэль видела, что она написана на странном, незнакомом языке. Радостно засмеявшись, ры­царь воскликнул: «Еретическая книжонка!», бросил ее на землю и помочился на нее.

За спиной Левески заволновались и зароптали слуги. Даже Мериэль почувствовала отвращение, а Арон, не сдержавшись, шагнул вперед, но его удержал отец.

– Это всего лишь кусок пергамента, сынок, а свя­тое слово не может быть испачкано, – старик гово­рил спокойно, но его застывшее лицо напоминало каменную маску.

Ги Бургонь ходил вокруг фургонов, разглядывая добычу и наконец вернулся к жертвам. До того как другие книги испытали печальную участь, он оскалился и ударил рыцаря по голове.

– Ты, идиот, разве не знаешь, сколько стоит кни­га, пусть даже еврейская?

Рыцарь, сам не отличавшийся хрупким сложени­ем, покачнулся от удара и благоразумно удалился.

Обыск подошел к концу, и вся поляна оказалась заваленной пожитками. Наиболее ценные вещи были сложены в кучу у ног графа. Не веря глазам, тот пнул их ногой и повернулся к Левески.

– Где твои остальные сокровища, грязный ублю­док? – заревел Бургонь. – Ростовщики не бывают бед­ными, а здесь не больше пяти сотен серебряных мо­нет!

Не пытаясь скрыть иронии, Бенжамин ответил:

– Мои соболезнования, милорд, но я не ожидал, что меня будут грабить.

Взбешенный, Ги вложил в удар всю свою огром­ную силу. Старик рухнул наземь, а Арон, рассвире­пев, бросился на обидчика.

Хрупкий шестнадцатилетний юноша не имел ни­каких шансов. Ему противостоял мощный, опытный рыцарь в полном боевом облачении, поэтому граф легко сбил Арона с ног.

Сара закричала от ужаса, когда Ги приставил ос­трие меча к горлу юноши. Воцарилась напряженная тишина, нарушаемая хриплым басом графа:

– Как посмел ты, грязный еретик, напасть на меня? Ты заслужил право умереть первым.