Я всей душою с вами, львы! - Паттерсон Гарет. Страница 25

Солнце клонилось к закату. Я знал, что прайд близко, и негромким голосом позвал своих любимиц. С востока до меня донесся ответный зов, и наконец я увидел Фьюрейю в сопровождении детенышей. Подойдя, она, как всегда, горячо поприветствовала меня, а юные львицы, словно завороженные, следили за нами. Наконец мы с Фьюрейей уселись рядом и просидели так, пока не стало почти совсем темно. После захода солнца все трое удалились к западу. Я вернулся в лагерь, а Хорст вылез из своего укрытия.

Он сделал более ста наших с Фьюрейей фотографий, последние – в тот момент, когда земля вспыхнула под закатными лучами. Мог ли я знать, что это будут последние наши с Фьюрейей снимки.

На нас снова надвигался мрак.

Глава девятая

МРАК, ИМЯ КОТОРОМУ – СМЕРТЬ

Кошмар начался в конце октября 1992 года серым промозглым утром. Накануне Рафики приходила в лагерь. Одна. Когда мы приветствовали друг друга, я заметил, что один глаз у нее поврежден. Позже я выехал к пограничному посту, чтобы оттуда по телефону связаться с ветеринаром Эндрю и спросить у него совета.

Когда я вернулся, Рафики сидела у подножия холма и пировала: она завалила канну. Стало быть, несмотря на травму (Эндрю заверил меня, что все пройдет), она была в состоянии сама справиться с таким крупным животным. Я успокоился. В эту ночь мы с Джулией отправились спать довольные тем, что она рядом. Мы точно не знали, где Фьюрейя, Сала и Тана, но по всем признакам они ушли на север, в Тули-сафари.

Но здесь позвольте рассказать о случае, имеющем непосредственное отношение к тому, что произошло промозглым октябрьским утром. За две недели до этого в Понт-Дрифте у меня состоялся разговор с главным управляющим туристической деятельностью в Тули. Он сообщил мне, что однажды ночью прайд львов, сходный по описанию с моим, подошел вплотную к одному из туристических лагерей. Он вышел и сделал предупредительный выстрел, чтобы пугнуть их. «Но, – добавил он, – я должен признаться, что они не показались мне опасными».

Я в который раз объяснил, что лагеря следует обнести оградами – ведь в периоды засухи львы и другие животные тянутся сюда к пробуренным скважинам. Он возразил, что ограды не нужны – мол, портят внешний вид лагерей и снижают впечатление гостей от соприкосновения с первозданной природой. Я пытался убедить его, что во имя «впечатления» приносится в жертву безопасность не только туристов, но и самих диких животных, поскольку между ними может произойти фатальное столкновение. То же относится и к работникам лагеря, которые по большей части живут без оград, хотя им-то «впечатление» совсем ни к чему.

Говорили также, что в этом же лагере управляющий повел ночью туристов пешком посмотреть на моих львов, которые завалили добычу где-то неподалеку. Сообщалось, что туристы подошли к самому прайду с фонарями в руках. Естественно, управляющий был вооружен, и, если бы львы – что вполне нормально – кинулись на непрошеных гостей, защищая добычу, он точно пристрелил бы одного из них, а то и всех. Представьте себе реакцию туристов, на которых во тьме бросились львы, – какая поднялась бы кутерьма!

Но вернемся в утро 29 октября 1992 года. Мы с Джулией направлялись к границе на нашем стареньком пикапе, когда портативная рация подала сигнал. Это был тот самый управляющий – он сообщил, что возникла большая проблема и нам нужно как можно скорее ехать к нему. Мы прибавили ходу, теряясь в догадках, что же он от нас хочет.

Припарковав машину у конторы, я встретил своего друга тсвана. Вид у него был озабоченный.

– Гарет, ты слышал про Исаака?

Исаак работал в той самой организации, которой заправлял вышеупомянутый менеджер, и мастерски выслеживал диких зверей. Когда бы мы ни встречались на пограничном посту, я не упускал случая поговорить с ним обо львах Тули, в частности о своих.

– Нет, не слышал. А что?

– Исаака растерзали львы.

От этих слов наши с Джулией лица побледнели как полотно. Я стал расспрашивать своего друга, где произошло нападение, как это случилось и т. д., но он ответил, что не знает. Община людей, живущих в Тули, сравнительно малочисленна, и если кто-то умирает, то это сразу становится достоянием всех – так и весть о гибели Исаака разнеслась с быстротой молнии. Мы поняли, что управляющий вызвал нас именно по этому делу – неужели есть подозрение, что виноваты мои львы?

Мы с замиранием сердца переступили порог конторы. Я подумал о Фьюрейе и детенышах – где бы они могли находиться? Конечно, она могла зайти за западную границу своих владений и оказаться там, где произошло нападение. Но это на нее не похоже!

Вскоре появился управляющий и спокойным тоном поведал нам все, что знал о случившемся. Накануне ночью, когда работники лагеря сидели у костра, Исаак сказал, что уходит к себе в комнату спать. Это был последний раз, когда они видели его живым. Они сказали, что около половины восьмого вечера услышали какой-то приглушенный звук в тридцати – сорока метрах от того места, где сидели. По их словам, засветив фонари, они направились туда, откуда донесся звук, и увидели блеснувшие в лучах света глаза львов. Но, подумав, что львы просто поохотились, разошлись по своим комнатам спать.

Утром из лагеря выехал егерь с двумя клиентами-американцами. В восьмистах метрах от жилья работников он заметил группу львов. Подрулив поближе, он и его пассажиры увидели страшную картину – львы собрались у тела человека.

Мы сидели потрясенные, слушая ужасные подробности. Между тем по радио передали сообщение, что вблизи лагеря егеря обнаружили следы трех львов – взрослого и двух детенышей – и что от лагеря к тому месту, где находится тело Исаака, тянется след, будто его волокли по земле.

Комментируя эти новости, управляющий сказал:

– Не надо торопиться с выводами. Может быть, кто-то просто стукнул Исаака по голове.

Он спросил, где, по нашему мнению, могла находиться Фьюрейя, и предложил съездить сначала к тому месту, где было найдено тело Исаака, а затем туда, где предположительно находились львы, чтобы, если мои львы замешаны в происшедшем, я мог их опознать.

Мы двинулись на север. Я сидел рядом с управляющим на переднем сиденье, Джулия – на заднем. Он всю дорогу говорил о том, как жаль, что не стало именно Исаака – он хорошо работал и был выдвинут на должность егеря, но сперва ему нужно было сдать экзамен на водительские права.

Я пишу эти строки и вспоминаю, как мы приблизились к месту, где лежало тело Исаака. Оно лежало у задней, а не у главной дороги, ведущей к туристическому лагерю. Управляющий припарковал машину рядом с другой, возле которой стояли какой-то старик и рослый человек в одежде цвета хаки. Управляющий перемолвился с ними несколькими словами на африкаанс и вместе с рослым человеком направился к телу Исаака. Я последовал за ними, но махнул Джулии, чтобы она оставалась на месте. Она и так всего натерпелась, так что смотреть на покойника ей было совершенно необязательно.

Зрелище предстало ужасное. Никогда не забуду, как рослый человек, приподняв пластик, которым было накрыто тело, обвинительным тоном сказал мне на африкаанс, показывая на останки: «Вот, Гарет, это твоя антилопа!» Я был в таком шоке, что эти слова навсегда обожгли мое сознание. Я и после не мог от них спастись: «Вот, Гарет, это твоя антилопа».

Я еще не видел львов и конечно же не подтвердил, что львы, замеченные поблизости, были из моего прайда. К этому моменту я испытывал почти физическую тошноту и молился только о том, чтобы они оказались не моими. Я знаю, Джулия чувствовала то же и думала о том же, что и я.

Мы снова сели в машину и поехали туда, куда указали те двое. Чуть позже, двигаясь на юг, мы вырулили на открытое пространство. Там, под пастушьим деревом, я увидел одинокую львицу. Управляющий остановил машину приблизительно в сорока метрах от нее. Я присмотрелся к львице, но, как ни странно – возможно из-за шока, – не мог с уверенностью сказать, была то Фьюрейя или нет. Я спросил у Джулии, что она думает по этому поводу, и та ответила, что тоже не уверена.